Филип Рот - Обман

— Ты не из них.

— А ты? Ты даже здорового ребенка растить не желаешь. Первый врач, к которому я обратилась, очень приличный человек, сказал, что вполне понимает меня, но рисковать своей карьерой не готов. Точка. Другой заявил, что совершенно со мной согласен и не видит причины волноваться. Избавиться от новорожденного легче легкого: затолкаешь ему в глотку марлевые тампоны, и дело с концом. Я сказала, что такой метод представляется мне чересчур жестоким, наверняка есть более милосердные способы умерщвить младенца. Самый приятный врач, лучший из всей четверки, согласился мне помочь и был явно готов на этот мучительный для него шаг, трудный и для… Ох, я тогда прямо-таки извелась. И вот что я выяснила: если женщина совершает преступление в течение полутора месяцев после родов, ее, скорее всего, даже не привлекут к суду. И это помогло мне все выдержать. Оказывается, закон освобождает рожениц от ответственности за свои действия, причем на срок до года: считается, что они немного не в себе. Так что можно угробить младенца и выйти сухой из воды. Важно, конечно, не наломать дров, но все-таки посадить, мне кажется, не посадят.

— Ты сегодня не очень-то разговорчивый. И вообще, при мне, как правило, помалкиваешь.

— Я слушаю. Постоянно слушаю. Я — écouteur [8] Слушающее устройство ( фр .). . Аудиоман. Фетишист разговорного жанра.

— Гмм-м. А ведь правда, когда ты сидишь и слушаешь, это и впрямь возбуждает.

— Не так уж это и странно.

— Пожалуй…

— Много лет назад у нас в спальне стоял телевизор, и все, кто хотел, приходили, располагались на нашей огромной двуспальной кровати и смотрели. Там завязывались отношения, от которых пострадал не один брачный союз. И, чтобы наше сообщество не распалось, телевизор мы из спальни вынесли. Однако пока мы сообща смотрели телевизор, на той двуспальной кровати сложились минимум три пары.

— Звучит заманчиво.

— Нет, проку от этого было чуть.

— В прошлое воскресенье ты сказала: «Мне надо домой, иначе он заподозрит неладное». Что тебе до того, заподозрит он или не заподозрит?

— Придется врать, а я этого не люблю. Вот и стараюсь сохранить хотя бы видимость правды, главное — чтобы меня не поймали на вранье; все это крайне раздражает. Да и нудно. Сил нет… Мне есть чем заняться, какой же смысл тратиться на десятки мелких отвлекающих маневров?

— До чего уютно лежать тут с тобой в метельный денек… Валяешься в свое удовольствие, а за окном снег осыпает ветки деревьев… Бесподобно!

Раздевая его: — У тебя новый ремень.

Он кончил. Она — нежно:

— Тебе хорошо?

— Девочка моя милая…

— О чем ты думаешь?

— Ни о чем. И это чудесно.

— Блаженство.

— Тебя вправду иногда тянет выпрыгнуть из окна?

— О да.

— Часто?

— Довольно часто.

— И что тебя останавливает?

— Не то чтобы мне хотелось умереть, — мне хочется жить, только жить лучше. Хотелось бы, чтобы жизнь стала лучше, а раз так, я понимаю, что для этого надо еще немного пожить.

— У нас сидел сотрудник отдела по предотвращению преступлений. И мой муж. Они меня немного задержали.

— У тебя все нормально?

— Да. Я сяду с твоего позволения?

— Конечно, мисс, садитесь, прошу вас.

— Я никак не ожидала увидеть дома их двоих.

— «Сотрудник отдела по предотвращению преступлений» — это мне нравится.

— Еще бы. Сюрприз тот еще. Но привело его к нам не мое преступление. На нашей улице кого-то изнасиловали. Практически в соседнем доме. Я, естественно, забеспокоилась: в нашем доме кругом сплошные окна. Вдобавок у нас живет няня, очень привлекательная девушка. Вот и отправили полицейского побеседовать с хозяйкой. Явился молодой красавец-офицер в штатском. Поговорить со мной.

— И чем же занимается сотрудник отдела по предотвращению преступлений?

— Старается предотвращать преступления. В частности, вторжение в наш дом. Потому что он недостаточно надежно защищен.

— Так этим же занимается «Бэнэм» [9] «Бэнэм» — крупная английская фирма по производству запоров, замков и систем охраны жилья и предприятий. Основана в 1926 г. .

— Им-то я и заказала в свое время замки. Но они так напортачили, что даже я могу запросто влезть в дом.

— И сама себя изнасиловать.

— Дома у меня других забот полон рот. Словом, поэтому я и опоздала. Не готова была к такому повороту событий.

— И как же ты все-таки улизнула?

— Вообще-то с большим трудом: муж решил, что я вернулась с работы, больше уже никуда не пойду и мы вместе с малышом будем пить чай.

— Что ты ему сказала?

— Сказала, что ухожу.

— А он что?

— Куда? Я в ответ: не скажу. Но вполне дружелюбно. И… встала и ушла. И вот я тут.

— И сердишься на меня из-за всего, чего натерпелась, чтобы смыться из дома.

— Ничуть.

— Да ладно.

— Я ничуть не сержусь.

— Тогда давай в этом убедимся.

— Ты мое письмо получила?

— Да. Чудесное письмо. Я его порвала. Решила, так будет лучше.

— Пять часов. Тебе и твоим гоям пора пить чай, верно?

— Верно.

— Очень эффектно.

— Что именно?

— Ты с высокой прической.

— Она мне не идет.

— А по мне — очень даже.

— Чем тебя не устраивает твоя жена? Зачем тебе другие?

— А чем тебя не устраивает твой муж?

— Про него я очень много тебе рассказала. Теперь хочу послушать про тебя. Я ведь и про себя сколько нарассказала. Словом, хочу понять, чего тебе в ней не хватает.

— Ты неправильно ставишь вопрос.

— А как правильно?

— Не знаю.

— Почему я вообще здесь?

— Потому что я не устоял перед искушением, и вот куда оно меня завело. Постарев, я это себе позволяю.

— Все это смахивает на популярную песенку.

— Потому эти песенки и популярны.

— Почему ты так боишься задеть ее чувства?

— А зачем бы мне их задевать?

— Я не к тому, что ты задеваешь или должен задеть. Но, поскольку ты, видимо, в себе не волен…

— А кто волен? Ты?

— Да, относительно вольна. Воль-нее.

— Ерунда.

— Но если она так тебе дорога, что тебе хочется ее защитить… С чего ты взял, что она в таком уж уязвимом положении?

— К чему все эти околичности?

— Никаких околичностей.

— Значит, я тебя не понимаю.

— Я думала, она сумеет поддержать интерес к себе, даже больший, чем ты к ней, судя по всему, питаешь. Но, как ни странно, чего нет, того нет. Впрочем, то же самое, наверно, говорят и про меня. Вернее, про моего мужа.

— Может, лучше прекратить этот разговор?

— Почему? Мне хочется узнать о тебе побольше.

— Такой подход, наверно, хорош, если лишь один из участников адюльтера недоволен своей семейной жизнью. А начни жаловаться оба, у них вряд ли останется время на то, ради чего они встречаются.

— Выходит, причины твоего недовольства обсуждению не подлежат. За исключением недовольства Англией и английским образом жизни.