Филип Рот - Обман

— Я вижу, ты и сейчас клокочешь от злости.

— По правде говоря, меня уже все убеждают, что это я веду себя не так, болезненно реагируя на подобные выходки. «Почему вы, евреи, вечно зациклены на своем еврействе?» Но кто зациклен-то? Разве мы? И ты, моя дорогая, тоже веришь в это?

— Что ты, я бы не посмела.

— Ты меня спросил, чем объясняется неприязнь англичан к евреям, — за точность формулировки ручаюсь. На мой взгляд, дело в снобизме. Сейчас объясню: причина в том, что к евреям, пробившимся в аристократические круги или в верхушку среднего класса, так не относятся.

— Но евреи и сами такие же снобы по отношению к евреям.

— Верно. Я просто пытаюсь тебе кое-что объяснить. На мой взгляд, евреев в целом, как правило, воспринимают… Может быть, я не права, но, по-моему, такой снобизм проявляется по отношению к совсем не таким евреям, а к тем, кто не стал частью британской культуры, то есть не жил здесь веками, как Уоли-Коэны [30] Уоли и Коэны — два богатейших еврейских клана, веками живущие в Англии; несколько членов этих породнившихся семейств были пожалованы высшими наградами королевства, возведены в рыцарское звание и получили аристократические титулы. — те невероятно богаты…

— Выходит, дело в деньгах.

— Если речь идет об аристократии, в основном, да. Без денег принадлежать к высшему классу невозможно.

— Выходит, если сумеешь пробраться в высший класс — разом избавишься от некоторых позорных пятен.

— Я пытаюсь рассказать тебе нечто интересное, а ты только все больше кипятишься.

— Да нет же! Вовсе нет. Я весь внимание.

— Они ведь не просто богаты. Они, эти семейства, такие, как Сэмюэльсоны, отчасти и Зифы, Зелигманны, Монтефиоре да и многие другие, не только приняты в обществе, они прямо-таки вросли в английскую культуру: владеют земельными угодьями, возглавляют крикетные команды, верховодят в охоте на лис, заседают в палате лордов, — словом, куда уж выше. В точности как те, кто от века ведет такой образ жизни. А вот что раздражает, так это кое-какие типично еврейские замашки, их неприличная суетливость. Возможно, тебе мои соображения кажутся полной глупостью, но уверена, если я выскажусь точнее, тоньше…

— Ты говоришь о поведении, свойственном определенному этносу. Это не по теме. А как же итальянцы и греки — их тоже немало в Лондоне? Разве их неприличная суетливость тоже вызывает острую неприязнь?

— Нет. Потому что итальянцы и греки не играют заметной роли в английской жизни. А евреи, хоть их и не так много, добиваются очень многого, вот и привлекают к себе общее внимание.

— Тем самым вызывая неприязнь?

— Ну, не самим этим фактом. Однако это многих раздражает.

— Выходит, если речь идет о еврее, то не важно, суетлив он или не суетлив. Если у него нет десяти миллионов фунтов и он не капитан крикетной команды, то как бы он себя ни вел в обществе, он все равно задевает чувства англичан. Очень их «раздражает».

— Да нет же. По-моему, это не так. Явной неприязни к ним нет. Если присмотреться к некоторым сферам жизни, хотя бы к торговле предметами искусства, там верховодят несколько видных еврейских семей, владеющих ценнейшими коллекциями произведений искусства… Впрочем, обсуждать с тобой эту тему опасно. Что я ни скажу, ты только сильнее кипятишься, так что я умолкаю.

— Вы можете объяснить суду, почему вы питаете ненависть к женщинам?

— Я не питаю к ним ненависти.

— Если не питаете ненависти, зачем тогда порочите и черните их в своих книгах? Зачем оскорбляете их в своих произведениях, равно как и в реальной жизни?

— Я не оскорблял их ни в книгах, ни в жизни.

— Суд заслушал показания компетентных свидетелей, они в каждом случае ссылались на конкретные факты. Тем не менее вы пытаетесь внушить нам, что эти авторитетные специалисты с безупречной репутацией, давая показания под присягой, либо ошибаются, либо лгут. Позвольте спросить, сэр, хотя бы раз в жизни вы сделали что-нибудь на благо женщин? И что именно?

— А почему, позвольте спросить, вы принимаете образ одной женщины за обобщенный образ всех женщин? С чего вы взяли, что показания ваших компетентных свидетелей не могут быть опровергнуты другой группой компетентных экспертов? Почему?..

— Соблюдайте порядок! Вопросы в суде задаю я, а не вы. Вы обвиняетесь в сексизме, женоненавистничестве, оскорблении женщин, клевете на женщин, очернении женщин, опорочении женщин, безжалостном соблазнении — все эти преступления заслуживают самого сурового наказания. Если суд признаёт вас виновным, то вам и таким, как вы, естественно, не стоит ждать снисхождения. Вы один из несметного числа мужчин, заставивших женщин жестоко страдать и подвергших их крайнему унижению, от унижения их избавляют лишь в наше время благодаря неустанным усилиям таких судов, как этот. С какой целью вы публиковали книги, которые больно ранят женщин? Неужели вы не догадывались, что такие произведения могут использоваться нашими врагами против нас?

— В ответ скажу одно: у этой вашей демократии, построенной якобы на равенстве, задачи и цели, чуждые мне как писателю.

— Прошу понять: суд не намерен снова выслушивать ваши соображения о литературе. Героини ваших произведений все написаны по шаблону, и все как одна — стервы. Ваша цель как писателя именно в этом?

— Многие воспринимают мои произведения совершенно иначе.

— Почему вы изобразили госпожу Портную [31] Перечисляются героини романов Ф. Рота. истеричкой? Почему изобразили Люси Нельсон психопаткой? А Морин Тарнополь — лгуньей и обманщицей? Разве это не клевета, не очернение женщин? Зачем вы изображаете женщин мегерами, если не стремитесь их опорочить?

— А зачем так поступал Шекспир? Вы говорите о женщинах так, будто каждая из них достойна лишь славословий.

— Вы смеете сравнивать себя с Шекспиром?!

— Я лишь…

— Вы, пожалуй, еще сравните себя с Маргарет Этвуд [32] Маргарет Элеанор Этвуд (р. 1939) — канадская писательница, поэтесса, литературный критик, феминистка. и Элис Уокер! [33] Элис Уокер (р. 1944 г.) — афроамериканская писательница, феминистка. Теперь обратимся к вашему прошлому. Какое-то время вы преподавали в университете.

— Да.

— И вы, преподаватель, вступали в связь со своими студентками.

— Это тоже унижает женщин?

— А разве нет? Значит, по-вашему, большая честь, если ваш выбор пал на них? Сколько раз вы принуждали студенток к близости с вами, преподавателем, а ведь вам пристало бы стать не соблазнителем, а заменить им родителя.

— Я их не принуждал, ничего такого не требовалось.

— Только потому, что ваши отношения подразумевали возможность влиять на них и пользоваться властью над ними.