Николай Сафонов - Старый дом

— Бег на первом месте закончил наездник третьей категории, выступающий на третьем номере — Прибое. Прибой опередил на полкорпуса…

Я стоял, как оплеванный. Мало того, что Володя обманул меня самым наглым образом, но он еще обыграл как раз ту лошадку, которую я ждал. На три билета я бы получил огромную сумму и мог бы спокойно не работать целый год и написать свой роман, как раз то, о чем я столько мечтал. И вот, когда счастье было так близко, Володя разрушил его. Если бы мою лошадку обыграл кто-нибудь другой, мне бы не было так обидно и больно, но то, что удар в спину нанес именно человек, которого я поил и кормил почти два года, это я отказывался понимать и принимать. Меня разбирало зло, и, если бы можно было выскочить на беговую дорожку, я с удовольствием избил бы Володю до полусмерти, и пусть бы тогда со мной делали что угодно, судили, сажали в тюрьму, но душу я бы отвел и восстановил попранную справедливость.

Но на дорожку я, конечно, не выскочил, я продолжал как последний фрайер стоять на трибуне с раскрытым ртом, в сотый раз спрашивая самого себя: «Почему он так подло поступил?» Спрашивать же было нужно не себя, а Володю, но его я мог увидеть только после бегов. Мы с ним договорились встретиться в кафе, если все будет хорошо и у нас состоится все так, как мы задумали. Теперь же мне идти в кафе не было никакого смысла, но я все же решил проверить мелькнувшее у меня подозрение и прошел к кассам, когда принесли выдачу. За один рубль по билету платили сто восемь рублей, значит, поставили не так мало, и меня, естественно, заинтересовало, кто будет получать деньги, люди Багдадского вора или кто-нибудь из знакомых Володи. Примерно я знал в лицо всех, с кем он общался за последний год.

Билеты на выигранную комбинацию стояли всего в двух кассах, в первой деньги получали неизвестные мне люди, а вот ко второй кассе с пачкой билетов в руках подошел… Петя. Увидев меня, он от неожиданности растерялся и хотел даже забрать билеты у кассирши обратно и получить деньги попозже, но сделать это уже было нельзя. Кассирша уже отметила билеты в рапортичке и начала отсчитывать Пете деньги. Я заметил, что получил он за десять билетов тысчонку с хвостиком. Значит, Володя сказал мне, чтобы я играл от одних четырех лошадей к нему, а Пете назвал лошадь Багдадского вора. Больше того, в руках Пети я заметил целую пачку билетов с номером лошади, на которой ехал Володя. Выходит, Петя и от него сыграл только к Крейдину. И «генерал» Володю не подвел, легко выиграл бег в своем заезде. Правда, за эту комбинацию платили только по четырнадцати рублей за билет, но это говорило лишь об одном: Володя умышленно обманул меня, и многие игроки кончили и получили деньги, и только я выбросил на ветер почти полсотни. Это меня окончательно взбесило, и я решил все же после бегов подойти к кафе и сказать Володе в глаза, что он подлец высшей марки. Теперь я уже точно знал, что он придет к кафе, чтобы встретиться с Петей и получить от него свою долю.

Так оно и вышло, Володя пришел на встречу с Петей. Меня он явно не ожидал увидеть в кафе. Обычно, когда он проделывал такие фокусы и выигрывал в том заезде, где выиграть не должен был, или, напротив, проигрывал тогда, когда обещал выиграть, он пропадал из поля моего зрения на месяц, и мы встречались с ним как бы случайно на трибуне или у выхода с ипподрома. И никогда не заговаривали о том, что произошло, одним словом, вели себя так, как ведут в доме повешенного, о веревке не говорят или делали вид, что ничего особенного не произошло. Видимо, Володя рассчитывал, что и в данном случае я поведу себя точно так же, и мы с ним раньше чем через неделю-другую не увидимся, а за это время обида пройдет, и мы с ним, как прежде, останемся хорошими знакомыми.

А тут я появился сразу же, по горячим следам, и, опередив Петю, подошел к нему, и высказал все, что я о нем думал. Он покраснел от неожиданности и начал что-то лепетать в свое оправдание: мол, выиграл он из чистого спортивного интереса, а также, чтобы насолить Багдадскому вору, который обманул его, обещал не ехать на выигрыш, а сам поехал, и он, Володя, отплатил ему той же монетой, взял и выиграл в своем заезде, а Петя угадал комбинацию чисто случайно. Но я не стал дослушивать его дребедень и, повернувшись, с достоинством ушел от них, хотя Петя и придерживал меня за рукав, приглашая вместе с ними в кафе, чтобы отметить удачу. Я не унизился до их приглашения, ибо уже точно знал, что больше с Володей не буду иметь никаких дел. Слишком велика была обида. Я многое могу простить, но подлость на меня всегда действует, как на быка красная тряпка, и здесь, наверное, виноват мой знак, созвездие, под которым я появился на свет. Я — Лев, а этот зверь больше всего не переносит предательство, а то, что сотворил Володя, другими словами и не назовешь. Ну, если даже и не предательство, то подлостью это смело можно назвать.

И все же, идя в тот вечер домой, я почему-то припомнил все, связанное с Володей: и наше знакомство, и первая встреча, и наши обильные трапезы в кафе, и как он с видом знатока разбирал программку и, отмечая ту или иную лошадь, давал ей исчерпывающую характеристику, почему она выиграет или проиграет, Много рассказывал о наездниках, и, конечно, припомнил все сведения, которые я получал от него о лошадях и наездниках, ведь он знал всю подноготную бегов. Но особенно почему-то врезалось в память, как мы с братом ходили к нему в больницу, когда он попал под машину и переломал ноги. Я тогда знал Володю еще совсем немного, мы только-только начали завязывать деловые отношения, и очень удивился, когда мне на работу позвонила незнакомая женщина и, представившись женой Володи, попросила, чтобы я к нему приехал в больницу. И буквально на другой день, накупив гостинцев, прихватив с собой бутылку водки, мы с братом отправились навестить Володю. Володя искренне обрадовался нашему приходу, с удовольствием выпил водочки, и мы проболтали несколько часов. Конечно же о бегах! Меня тогда интересовали сведения о лошадях, наездниках, тем более полученные из первых рук.

За месяц, что Володя пробыл в больнице, я еще дважды навещал его, а когда он выписался из больницы и приступил к работе, то сразу же, как только его записали в одном из заездов, позвонил мне, мы с ним встретились, и он расписал мне всю программку. В тот раз он искренне хотел выиграть, и края мы угадали правильно, он назвал только двух лошадей спереди и двух сзади, и именно одна из этих лошадей и выиграла в заезде, а вот Володя на своей лошадке не выиграл, хотя и старался изо всех сил. У самого финиша его лошадь сбилась, и его объехали сразу два наездника. Я помню, как искренне он переживал неудачу, когда мы с ним встретились в кафе, и даже выпив изрядную дозу живительной влаги, все никак не мог отойти от проигрыша. Но это был, пожалуй, первый и последний случай, когда он хотел выиграть и честно назвал мне края, и так же искренне хотел, чтобы мы немного нажились. Все остальное время он изрядно туманил мне голову и водил за нос как дурачка. Конечно, я и на этот раз мог сделать вид, что ничего особенного не произошло, но поступить так — значит поддержать самое гнусное и подлое, что есть в человеке, а мне хотелось доказать Володе, что человек должен всегда оставаться человеком, даже если дело связано с деньгами.