Николай Сафонов - Старый дом

— Идиот безрукий! Ему никто не мешал, а он умудрился проскачку залепить. Всех накормил, весь заезд на нем ехал… — И без перехода, обращаясь уже только ко мне, докончил: — А ты за один билет прилично отхватишь. Случайно, не продлил Учтивую? Если ждешь Увальня, то доедешь на сто процентов…

— Ничего я не отхвачу! Я продал выигрышный билет буку. Учтивую я, конечно, продлил, но Увальня не жду. У меня есть билеты от Учтивой к Тарасову, Асатиани и Липатникову….

— С этими лошадьми не доедешь… На Сапожникове заезд едет… Но идиот ты законченный! Кто же на ипподроме продает выигрышный билет от такой темной лошади, как Лапта… Бега есть бега, здесь всякое случается, — и Вадим, видя по моему лицу, что, я не вру и у меня действительно нет никакого выигрышного билета, с сожалением посмотрел на меня и отошел в сторону.

Я и без Вадима знал правило, что на ипподроме нельзя продавать поставленный билет, пусть даже комбинация и выглядит фантастичной, и никогда бы не отступился от правила, если бы у меня были деньги. Но видно, верна пословица: деньги идут к деньгам. У букмекера и так их куры не клюют, да еще привалили дармовые. Ипподром снова ахнул, когда на доске вывесили выдачу: девятьсот девяносто семь рублей с копейками за один билет. И я понял, что упустил свой шанс, точно так же как понял, что лошади, которых я жду от Учтивой, в пятом заезде не выиграют: ни Погоня, ни тем более Планета Тарасова, ни Пагодка Липатникова на выигрыш не поедут. И я совершенно спокойно снова мог продать имеющиеся у меня от Учтивой билеты, но не продал, а терпеливо выдержал еще один удар. Бег на первом месте закончил, как и говорил человек Шестырева, Увалень, а лошади, которых я ждал, подошли соответственно на втором, третьем и четвертом месте. Ни одна из них по дистанции даже и не пыталась приблизиться к Увальню, и Сапожников легко выиграл бег. Чуда второй раз не произошло, Увалень на финишной прямой не заскакал, а прошел финишный столб правильным ходом.

На трибуне творилось что-то невообразимое. Все кричали, возбужденно махали руками. Вокруг букмекера, купившего у меня счастливый билет, толпились любители выпить. Он уже послал за выпивкой, и про меня все забыли, словно я к этому мероприятию не имел никакого отношения. Я стоял в стороне, раздавленный, опустошенный. Букмекер, словно устыдившись, вдруг вспомнил обо мне и предложил выпить, но я лишь покачал головой и снова впал в бессознательное состояние, из которого меня так и не вывел ни звон колокола, возвестивший о новом заезде, ни голос диктора, объявившего победителя забега, ни рев трибун, ни беготня игроков, и лишь когда закончился последний заезд и все схлынули с трибун, я постоял еще какое-то время в гордом одиночестве, а затем медленно направился к выходу.

И все-таки он наступил, этот день, мой миг удачи. Не зря, наверное, я все лето был близок к выигрышу, но так и не выиграл. Со мной случалось то же самое, что примерно происходит в детской игре «тепло — холодно», когда кто-нибудь из ребят водит и ищет спрятанную вещь, а остальные говорят «тепло — холодно» по мере его приближения к тому месту, где спрятана вещь. Долгие годы мне вообще было «холодно», и я даже близко не подходил к удаче, но затем стало теплеть, и я иногда выигрывал рублей сто — двести, чтобы затем снова их проиграть, но этим летом я так близко подходил к цели, что мог и обжечься, но вместо того чтобы сделать последнее усилие и выиграть, почему-то снова отходил в сторону.

И вот этот день настал, мой день! Я запомню 16 ноября, наверное, на всю жизнь. Правда, накануне, когда я купил программу и бегло просмотрел ее, то ничего особенного не увидел. Да и денег-то у меня на это воскресенье не было, так, три рубля, а с трешником на бегах делать нечего. Но в субботу я более внимательно проштудировал программу и обнаружил, что сразу в нескольких заездах, начиная со второго, бегут мои лошадки, и отсутствие денег меня огорчило. Занять было не у кого. Черному я и так, наверное, изрядно надоел, а у других просить в долг мне было стыдно, так я с трояком и приехал на ипподром.

И как я ни люблю играть у буков, когда бежит какая-нибудь моя лошадка, но первые три заезда мне все же пришлось сыграть у Володи. Во втором заезде на Астре ехал мой любимчик Васильчиков, и я сыграл от двух лошадей в первом заезде к нему по полтинничку, и одна из моих лошадок, Выборный Танишина, выиграла в первом заезде. Конечно, было бы лучше, если бы на первом месте пришла Метафора, но Выборный Танишина обыграл Метафору на самом финише.

Во втором заезде бег сложился точно так же, сразу оторвались вперед две лошадки, четвертый номер — Браслет и пятый номер — Астра. Васильчиков — отчаянный наездник и борется всегда до самого конца. И хотя на финишной прямой Астру пытался захватить второй номер — Негайный, бывший в заезде битым фаворитом, Васильчиков все же не дрогнул и остался на первом месте, и я закончил эту комбинацию, три-пять от Выборного Танишина к Астре Васильчикова. Но главное, я продлил дальше Васильчикова сразу к двум лошадям по рублю, к пятому номеру — Жаргону и к восьмому номеру — Заплыву.

Третий заезд был очень сложным: здесь ехал и Андреев на Заплоте, и Гренов на Илане, их и разыграли, а вот к Жаргону ставок почти не было, тем более от пятого номера — Астры. За Васильчикова в ординаре платили пятнадцать рублей, и если в третьем заезде на первое место приедет Жаргон, то я отхвачу за сотенку, а может быть, и побольше. От битого фаворита Выборного Танишина в первом заезде к Астре и то заплатили по четырнадцати рублей. Я на полтинник получил у Володи семь рублей и на все семь рублей сыграл пятого номера — Жаргона в двойном ординаре, поставив от него ко всем лошадям в четвертом заезде, а к шестому номеру — Аптеке, на которой ехал Попельнуха, поставил даже трешником.

В третьем заезде первой лошадью игрался Заплот, второй — Илан, подыгрывался восьмой номер Запев, и лишь затем по игре шел пятый номер Жаргон. Но в заезде места распределились по-иному: бег всю дистанцию с места до места вел Жаргон, за ним держался восьмой номер Запев, а Илан с Заплотом даже и не думали ехать на выигрыш, они сразу же убрались. Бег на первом месте так и закончил Жаргон, и когда на доске вывесили выдачу от пятого номера Астры к пятому номеру Жаргону, — сто семь рублей, я понял, что сегодня мой день, и уже не сомневался, что в четвертом заезде выиграет именно моя лошадь, шестой номер Аптека, и поэтому сыграл ее одну к четырем лошадям в пятом заезде, причем сыграл не по рублю, а по пятерке, а к седьмому номеру Публицисту Танишина поставил даже десятку.

И хотя шестому номеру Аптеке в четвертом заезде было выиграть не так-то просто, Попельнуха все же выиграл в этом заезде, и я еще получил на три билета почти двести семьдесят рублей, так как за комбинацию от Жаргона к Аптеке, пять-шесть, платили восемьдесят девять рублей, а у меня таких билетов было три…