Николай Сафонов - Старый дом

— И зачем вы, Карпова, затеяли дело. Пустое все это. Себя только мучаете и других отрываете от работы. Ну что вам надо?

— Самовар.

— Так вам же мастерская дает самовар, а вы отказываетесь. А чем докажете, что они обманули вас?

— Квитанция, — начала было Анисья.

— Что квитанция? В ней написано, что от вас получили самовар, и все. А какой он был, одному господу богу известно.

При упоминании бога Анисья не решилась перечить. «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, вот тебе и суд», — думала Анисья. «И чего старушка надрывается? Не все ли равно ей, из какого самовара пить воду?» — читалось на лице представителя мастерской. «Конечно, обманули человека, — понимала судья. — Можно заставить администрацию мастерской вернуть ей ее самовар, потребовать от них, чтобы принесли в суд надлежаще оформленную квитанцию, книгу учета. Но на это нужно время и время».

— Ну так какие же у вас доказательства, Карпова?

— Я правду говорю.

— Вы одну правду говорите, администрация мастерской другую. Кому прикажете верить?

Анисья растерялась.

— Так как же, Карпова, возьмете самовар в мастерской?

— Нет. Ведь это же не мой самовар. Не могу я взять чужую вещь. Пусть тешит свою хозяйку.

— Придется назначать суд.

Анисья изумленно захлопала белесыми ресницами.

— Как же так, а разве это не суд?

Судья пояснила:

— Нет, это только прием. Я хотела уладить дело миром, а решать по существу может лишь суд в полном составе, два народных заседателя и я.

Анисья внимательно выслушала судью и приободрилась. Значит, суд решит в ее пользу и ей вернут самовар. С этими мыслями она и вышла из здания суда. И едва за ней закрылась дверь, как судья набросилась на представителя мастерской:

— Кто там у вас хамит? Старую женщину гоняете по судам? Обманули, подсунули другой самовар. Совсем распустились, никакой культуры обслуживания. Стоит только увидеть, что человек неграмотный, тут же что-нибудь и выкинут. Заставить бы вас вернуть старушке самовар, посмотрела, как бы вы тогда запели.

— Товарищ судья, так это же невозможно практически сделать. Надо вызвать всех, кто в январе — феврале сдавал в починку самовары.

— А что, у вас их так уж много?

Представитель мастерской замялся и, не ответив на прямой вопрос судьи, сказал другое:

— Мы уже его наказали. Выговор объявили. Разрешите в суд не являться, работы много…

— А у меня, думаете, мало? — и судья, махнув рукой, закончила: — Так и быть, не приходите. Как-нибудь и без вас разберемся.

Старая Анисья в это время медленно шла по городу. Думала она о том, что вот на склоне лет пришлось таскаться по судам. Дожила до седых волос, не врала, а вот теперь ей не верят.

В день суда, уходя из дома, Анисья истово помолилась, призывая всех святых разобраться в ее деле. И впервые за многие годы в голове шевельнулась кощунственная мысль: «Вот если есть бог, вернут самовар…»

В зале судебного заседания с надеждой посмотрела на пожилую женщину-заседательницу. «Она-то уж должна поверить». Пожилая заседательница благосклонно смотрела на Анисью, с сомнением качала головой, когда судья прерывала Анисью, не давая ей возможности высказаться до конца.

— Суду все ясно. Читали ваше заявление. Что просите у суда? — спросила судья.

— Самовар.

— Хорошо, разберемся. — Суд удалился в совещательную комнату.

Анисья так и осталась стоять с широко открытым от удивления ртом. И не успела она ни о чем подумать, как суд вышел в зал и огласил решение. Оно было кратким: в иске Карповой отказать. Истец, то есть Анисья, не доказала суду своих исковых требований и не представила в судебном заявлении убедительных доводов факта подмены самовара. Кончив читать решение, судья подняла голову и обратилась к Анисье:

— Решение понятно? Можете обжаловать его в областной суд в течение десяти дней, если остались им недовольны.

— Понятно… — протянула Анисья.

Десять дней прошли в размышлениях: жаловаться или не жаловаться. Решила все-таки пожаловаться, грамотные люди написали бумагу, и она отнесла ее в суд. Пересмотр дела назначили на конец мая.

На областной суд надеялась. Из залов областного суда пыхало жаром, как из духовки. Месяц выдался жарким, этого и следовало ожидать, судя по лютой зиме. Не спасали от зноя и солидные каменные стены. Не в пример народному суду, областной суд размещался в большом доме и занимал целых два этажа. В залах ровными рядами стояли скрепленные стулья. Судейские столы были покрыты добротным сукном. Внушительно выглядели и судейские кресла. От обстановки на Анисью повеяло трепетом, и она уверила себя, что здесь-то уж разберутся в ее деле. Она почему-то решила, что будут заниматься только ее делом. Каково же было изумление старой женщины, когда секретарь повесил на двери длинный список с делами, назначенными к слушанию, и лишь где-то в конце списка стояла ее фамилия. Анисья забилась в дальний угол зала и оттуда наблюдала, как идет суд по другим делам. От жары ее разморило, и она не сразу расслышала, как дважды произнесли ее фамилию:

— Слушается дело по жалобе Карповой. Из сторон кто явился в зал судебного заседания?

— Я.

— Проходите на первую скамейку. А ответчик что, не явился? Извещен о дне слушания? Не возражаете слушать в его отсутствие? Заслушаем.

Докладчик коротко изложил дело, и последовал все тот же вопрос:

— Что просите у судебной коллегии по гражданским делам?

Анисья собралась с духом и хотела рассказать все по порядку, но на нее замахали руками:

— Не надо, не надо. Мы вашу жалобу изучили. Добавить что-нибудь желаете?

Суд удалился в совещательную комнату.

Анисья окинула взглядом зал. Кроме нее, никого не было. И то ли от жары, то ли от напряжения она почувствовала себя плохо. Как во сне слышала, что решение народного суда оставлено без изменений. Анисье стало дурно. Кто-то положил ее на скамейку, дал холодной воды. Она открыла глаза и увидела над собой склоненное лицо докладчика.

— До дома доберетесь? Может, «скорую» вызвать?

— Спасибо. Пройдет на воздухе.

Еле дотащилась до дома и, не раздеваясь, повалилась на кровать. В глазах у нее стоял самовар, и к нему по очереди протягивали руки сыновья с мужем.

Я выслушал рассказ старушки. И мне не оставалось ничего другого, как не по инструкции посоветовать:

— Трудно вам доказать, мамаша, что самовар подменили.

— Я буду жаловаться, — и старушка, не попрощавшись, вышла на улицу.

В учреждениях, куда можно жаловаться, в столице недостатка нет. Есть и прокуратура, есть и народный контроль. И пройдет осень, наступит зима, а я уверен, старушка не появится дома, пока не найдет своего самовара.