Александра Сашнева - Танго с ветром

Соня смотрит в глаза Джонни и начинает улыбаться. И Джонни начинает улыбаться, впервые его заставила улыбаться Сонина улыбка.

— Жан Кокто. Это мои любимые, — говорит Соня. — У меня есть книжка.

И Джонни хочет перестать улыбаться, но не может. Он — охотник, и он знает, как опасны такие улыбки. Он охотник, который боится превратиться в жертву. Он отворачивается, чтобы согнать улыбку.

— Тревожные стихи, — задумчиво говорит Рита и уходит к воде.

Пламя костра высвечивает фигуру Риты, и освещает для нее полоску пляжа. Рита собирает камешки, чтобы кидать их в воду и смотреть, как вспыхивает таинственным светом планктон. В темноте расцветают голубые звезды. Это так похоже на рождение вселенной.

И они остаются вдвоем — Соня и Джонни. Огромный кит темноты проглатывает их и лишает тел. Они не видят друг друга. Только слышат. Теплый воздух почти невозможно ощутить. Кажется, что их нет или что они одно целое, что они и есть эта темнота, они могут говорить. Темнота может говорить их голосами. В темноте можно узнать о существовании мира только на ощупь, но для этого нужно протянуть руку. И Джонни делает это. Он сжимает горячей рукой пальцы Сони. И Соня наблюдает за тем, как ее рука срастается с рукой Джонни, как свиваются под кожей огненными спиралями змеи, как ее тело превращается в огненное облако, как оно увеличивается до размеров космоса.

Это и страшно, и сладко. Хочется быть внутри этого облака.

Но Вадик, флэшбэки из прошлого возникают в темноте, и Соня решает перейти в атаку. Полчища слов. Надо направить их на штурм.

— Скажи, — говорит Соня осторожно. — После той истории ты ненавидишь всех девушек оптом?

Рука Джонни замирает, но в ней не появляется враждебности. Она все такая же теплая, такая же доверчивая. Может ли врать рука? Вот в чем вопрос. А может быть, она не врет? Может быть, у этой руки иные задачи? Вот говорят же люди: «Люблю яблоко», — но любовь-то эта для яблока смертельна. Джонни отвечает не сразу. Думает, вспоминает, Соне приходится поторопить его.

— Так что? — она шевелит пальцами, подгоняя Джонни.

И он отвечает:

— Нет. Ненависти нет. Ненависть — это все же чувство. Чувства — это для живых. А я мертв.

— Значит, ты и ко мне ничего не чувствуешь? И все эти взгляды, жесты, слова — просто игра?

Джонни отвечает не сразу.

— Нет. С тобой все не так.

— А как со мной? — Соня спрашивает тихо, боясь своего дыхания.

— Я решил тебе проиграть, — спокойно отвечает Джонни. Даже как-то отчаянно отвечает, как решивший прыгнуть впервые с парашютом или с десятиметровой вышки.

— Что это значит?

Неожиданно останки костра вспыхивают и выхватывают лица из темноты.

Соня и Джонни смотрят друг на друга, их лица отражаются, как в зеркале, друг в друге. Как будто они близнецы, а ведь они не похожи, но одинаковые лица делают одинаковыми их мысли.

И они все понимают друг про друга. Но они не могут решить, а надо ли? Надо ли идти на поводу у этого подобия? Вдруг это снова окажется иллюзией. Так рискнуть? Или лучше остаться мертвыми?

Возвращается Рита. Они зевает, прикрывая рот рукой.

— Ну что, танцоры? Идемте, пора. Джонни на последний автобус опоздает.

Костер остается догорать на песке, угли красноглазо мерцают в темноте.

Соня лежит в постели и смотрит, как на стене колышется тень от занавески. Внезапно на стене появляется неясное темное облако, оно отделяется от стены, подходит к кровати, и невидимые легкие пальцы касаются Сониного горла.

Соня вскрикивает, хватается за горло и распахивает глаза.

Соня нащупывает рукой выключатель и зажигает электричество. Но электричество — сильнейший враг Тени. Разумеется, в комнате никого нет. Но нет никого и в кровати.

Соня вскакивает тревожно:

— Оди! Ты где? Ты покинуть меня решил? Оди!

Оди выходит из-за гардины.

— Нет. Пока нет, — говорит Оди, располагаясь на кровати. — Но ты играешь в опасные игры. Вы так мило танцевали, все в бабочках. Котятки такие сладенькие.

Соня плюхается на кровать и опускает голову.

— Я повелась. Это опять была игра. Игра в неигру. Да?

— Да.

— Вот я дура, — Соня с досадой качает головой. — Так что? Я неизлечима?

— Даже не знаю. Все вы, бабы, или дуры, или стервы.

— Я обречена? Мне нет спасения?

Подумав, Одиночество говорит:

— Никому нет спасения. Просто поспи. Иди, я пожалею тебя.

Они лежат в кровати и обнимаются. Соня всхлипывает.

— Ну, поплачь, если в кайф. По кому плачешь?

— По себе. Все плачут по себе. По глупой малышке ясельного периода. Я ее обманула. Эту малышку. Я дала ей обещание, что она будет счастлива.

— Пусть так и будет. Просто выбрось все из головы. Ты ни в чем не виновата.

Соня засыпает.

Наталья, Соня и Рита распластаны на полотенцах. Море плещет, накатываясь на песок, непрестанный шум убаюкивает. Голова Игоряна мелькает в волнах.

— А ты чего не идешь на серф? — вдруг спрашивает Рита.

Соня приподнимается на локтях.

— Не хочу. Настроение паршивое. Кошмары снились.

Она опять падает.

Игорян выходит из воды и останавливается около Сони, наклоняется, чтобы взять полотенце. На Соню падают брызги. Она садится на полотенце.

— Слушай, Игорян. А жена-то любила тебя?

— Любила. Еще как любила, — отвечает он, вытираясь.

— А ты ее?

Игорян отвечает не сразу.

— А я всех люблю. Вот она и ревновала меня. Как начну кому звонить, так все. За пузырь сразу. Ох, достала меня своим алкоголизмом!

— Ты че, бабам звонил? Прямо при ней? — Соня в изумлении.

— Ну да. А что? Я свободный человек. Я никогда в клетке не сидел. Че она, купила меня, что ли?

Рита поворачивает голову и внимательно смотрит на Игоряна.

Соня говорит и понимает, что такие вещи не говорят.

— Так она из-за тебя спилась, да? Из-за баб твоих? Ты ж ее алкашкой-то сделал! И ведь не привлечь к суду, правда?

Улыбка покидает лицо Игоряна.

— А никто не заставлял ее бухать. Да ты че, Сонь? Все сами кузнецы своего счастья. Я ей сразу сказал, что не собираюсь ничего менять в своей жизни. Она ж согласилась!

— Ага, — кивает Соня. — Да ты загорай дальше, Игорян. Все нормально. Сама виновата.

— Джонни пришел, — внезапно говорит Рита, и Соня поворачивает голову.

Все смотрят на Джонни. Соня смущена.

— Привет, — говорит Соня и встает.

Джонни подходит к ней ближе. На его лице проказливое выражение, как у кота, который затеял украсть кусок колбасы со стола. Соня замечает выражение, это ее настораживает, но все равно выпад Джонни оказывается для нее шокирующим. Особенно он шокирует после вчерашнего вечера. После такого теплого доброго вечера. После музыка, после танго, после стихов, после откровений…