Даша Берег - Три времени года в бутылочном стекле

– Девки, а вы заметили, что у «Агаты Кристи» под почти все старые песни хочется скакать на коне? – спросил подбежавший Павел, позорно покинув «поле боя». – «Как будто роза под наркозом»…

С подоспевшим Вадимом они тут же принялись скакать на воображаемых конях, распевая «Гетеросексуалиста». Алиса перебрала в уме первые пришедшие на ум песни Самойловых и даже мысленно согласилась с Павлом, одобрительно покачав головой, а Эля, без улыбки глядя на этот беспредел, продолжала:

– Вадька – гражданин мира, ему хорошо там, где он есть. Он сегодня в Сочи, завтра еще куда-нибудь поедет, и везде будет, как рыба в воде. А я дом очень люблю, мне хорошо будет только дома.

– А я даже не знаю, где мне будет хорошо, – задумчиво проговорила Алиса.

– Мне кажется, ты тоже гражданин мира, ну, может, не такой явный, знаешь… лайтовый, в облегченном функционале. Тебе ведь сейчас здесь хорошо?

– Ну, это именно сейчас…

– Неважно. Мне кажется, что ты уже не скучаешь по дому. Просто тебе нужно время, чтобы приспособиться, а Вадька делает это сразу, вот и все.

Алиса недоуменно посмотрела на Элю, и та в ответ виновато улыбнулась.

«Как это я не скучаю?!» – пропищала маленькая Алиса в голове, но голос ее заглушили волны.

Перед Новым Годом мама по телефону предложила ей приехать отпраздновать в Омск. Связь была неважная, вокруг мамы гудели китайцы, но мама была полна русского энтузиазма.

– Мы тут с папой подумали, – кричала в трубку она, заглушая пекинский гул, – давай мы купим тебе билеты в Омск на каникулы. Мы приехать не сможем, а ты отметишь сам праздник со стариками, а потом пойдешь веселиться с друзьями? Ты ведь соскучилась, наверное?

– Да мне уже тут есть с кем отмечать.

– В смысле?

– Новые друзья.

– Какие могут быть друзья за два месяца? – резонно спросила мама. Даже на другом конце континента Алиса услышала, как напрягся ее голос.

«Все в порядке, мама, не переживай, пожалуйста!» – кричала маленькая Алиса в голове. – «У меня все хорошо, я тебя люблю, мама!»

– А за два года какие могут быть? – злобно отвечала большая Алиса. – А дольше я нигде и не жила, и жить, наверное, уже не буду!

– Слушай, ну хватит уже злиться! Что мы должны были с тобой делать? Оставить все, как есть? Ты тоже меня пойми – с папой у нас все ни к черту было, у тебя – все эти загулы твои и отчисления, надо было что-то делать. И мы все сделали правильно! Так мы склеим все, что у нас есть. Мы сейчас с папой заработаем много денег, и все снова будет хорошо!..

Маминому оптимизму можно было только позавидовать.

– Огни уже зажглись, – обернувшись назад, нейтрально сказала Алиса, уходя от своих мыслей и Элиных рассуждений, – вон, и в моем доме тоже.

– Это вон тот твой дом? – спросил Павел. – А ты знаешь, что от него есть короткая дорога на пляж? Через лагерь «Хрустальное озеро». Там идти минут пять.

– Нет, а где? Я и, правда, не знала.

– Между коттеджами нужно пройти, и будет тропинка. Там детский лагерь заброшенный.

– Да?

– Не вздумай туда одна ходить, – напрягся подошедший Капуста, – там старый пионерский лагерь, с разрушенной столовой и комнатами. Бомжатник, там кто угодно сейчас может быть, одной там точно делать нечего.

– Я ж говорю, «Хрустальное озеро», – довольно подтвердил Павел, – там по любому живет Джейсон!

– Ой, как интересно! – загорелась от запретного Алиса.

– А я сейчас самую главную песню «Агаты Кристи» включу, – растолкал всех Вадим. Он всегда так делал, когда на него долго не обращали внимания,

(или когда Капуста недовольно хмурился),

– она самая правильная.

Капуста махнул рукой, но, как показалось Алисе, с облегчением. Возможная встреча с Джейсоном точно не вызвала в нем энтузиазма.

– Чтобы ближнего убить, придется много пить, тогда все хорошо, и разум не болит… – орал Вадим, размахивая руками.

– И опять поскакали, – подытожил Павел.

Алиса принялась-таки мыть пол.

– Зачем ты маме-то ее этой лабуды нанес? – доносилось с балкона. – Говорил же, что будешь держать себя в руках…

– Раз говорил, значит, так и сделал!

– Ага, «и да его было настоящее да, а нет – настоящее нет»! Иван Человеков ты херов!

– Да пошел ты в жопу! – Вадим вылетел с балкона и демонстративно прошелся по только что вымытому Алисой полу. Капуста с мрачным лицом вышел следом.

– В натренированные уши, – Вадим, видимо, что-то додумав, обернулся в проходе и показал на свои уши, – льется всякая хуйня!

Зазвонил Алисин телефон.

– Да прекратите вы оба! – разозлилась она, бросив тряпку на недомытый пол, – устроили тут «Аншлаг» какой-то.

Звонила тетка. На границе завал, говорила она, даже абхазские связи не помогают, сил нет уже стоять.

– И что теперь? – туповато спросила ее Алиса. Голова заболела с новой силой.

– Что-что, поеду завтра. На работе меня подменят, так что сегодня не жди. Только давай без эксцессов, ладно? И приберись к моему приходу.

– Да как же так? Что, никак не получится проехать границу?

– Ты фильм «Паспорт» видела? – зло спросила недовольная тетка и нажала отбой.

– Видела, – ответила в тишину Алиса и беспомощно оглянулась на парней.

– Давайте пиво тогда пить, а то у меня голова сейчас взорвется, – сказал разом подобревший «гражданин мира», снимая только что надетую куртку и проходя на кухню.

– Он никогда не уйдет, да? – шепотом спросила Алиса у Капусты.

– Пусть оклемается сейчас, а вечером я его выгоню, – улыбнулся тот, целуя ее в висок.

– «… Несбывшихся влюбленностей ком

встал в горле, но в каком?» – вещал довольный Вадим. Время перевалило уже за пять вечера, парни успели сходить в магазин за пивом и продуктами, а Алиса убраться в квартире, и теперь они втроем сидели за обеденным столом, как заправская семья, ели жареную картошку с мясом и запивали пивом. Пенный напиток заметно снизил накал страстей и головную боль, поэтому звук стиральной машинки, в которой полоскались Вадимовские вещи, можно было назвать даже уютным, и Алиса с Капустой блаженно улыбались, а Вадим, завернутый в клетчатый плед на манер римского императора, читал в пустоту обрывки своих сочинений.

– Или вот: «Неужто жизнь – это песок, скребущий межпальцевые территории?…»

Час назад он сказал, что конфликтует с Элей и ее мамой только лишь для того, чтобы Эля повзрослела, и «начала думать своей башкой, а не мамкиной». Бутылку пива спустя, впрочем, выяснилось, что на самом деле, ему вообще все равно, и все в мире эпизодично и относительно, на чем тема Эли на этот вечер была закрыта.

– Эти фразы летят в вечность, – говорил теперь он про свое творчество.