Даша Берег - Три времени года в бутылочном стекле

– Фото не желаете? – спрашивает бомжеватого вида мужик, несущий, как ребенка, странного, и такого же, как он сам, облезлого зверька.

– А кто это?

– Это опоссум, – гордо отвечает мужик голосом Картмана из «Южного парка». Компания дружно взрывается от хохота.

– Не, мужик, опоссумы нынче не в тренде, – ржет Павел, чуть не подавившись эчпочмаком.

– Че ты его прогнал-то, – спрашивает Вадим, когда мужик отковылял дальше, – твоя же тема.

– Я-то завязал.

– В смысле? – непонимающе хлопает глазами Алиса. Элька прыскает в кулак.

– Когда сеструха эвакуировала меня в Сочи, я устроился работать в парк «Ривьера», – поясняет Павел, – на фото с животными. Ну, видела, чуваки всякие ходят и по паркам, и по пляжам с обезьянами, змеями, попугаями, предлагают фото?

– Ну.

– Ну, вот я также и ходил. У меня была маленькая обезьянка, вернее обезьян, его звали Джимбо, но я называл его Какахой, типа, знаешь – «Непосредственно, Каха», а еще потому, что он кусался, и вообще, был какой-то неадекватный.

– И что, это прямо так денежно?

– А то! Тут, уметь, конечно, надо. Предлагать надо только бздыхам…

– А как ты их отличишь?

– Ну ты даешь! – присвистывает Павел. – Их же сразу видно! И чем дичее у этого бздыха лицо, тем лучше. Короче, идет такой себе этот бздых со всей своей бздышьей атрибутикой – детьми, чурчхеллой, капитанскими фуражками, а тут я – не желаете фото с обезьянкой? И сразу садишь Какаху на ребенка, ребенок в восторге, Какаха терпит, папаша пыхтит. Одно фото – сто-двести рублей. Можно больше, тут уже все от человека все зависит. В любом случае, недорого и доступно, папаша соглашается, Какаха позирует.

– И в чем фишка-то?

– А фишка в том, что ты этих фоток успеваешь наделать миллион штук. И озвучиваешь сумму – тысяч десять. Папаша охреневает…

– Я бы тоже охренела! Но он же может просто развернуться и уйти, я бы так сделала.

– Тебе я бы и предлагать не стал. А папаша уйти не может – у него дети уже Какаху затискали, им фоточек хочется. Ну, он начинает орать, возмущаться. Я начинаю ему объяснять, мол, все по-честному, и вообще, гляньте, какие милые фото. Начинаем торговаться. Тут важно сразу понять, сколько он готов потратить, ему ведь и денег жалко, и нищим показаться не хочется, бздышья гордость. В итоге, договариваемся. Когда на две тысячи, когда и на пять. Самый сенокос, конечно, летом. Они же еще все под газом ходят, веселые, добрые. Тут и все семь можно срубить.

– Кошмар, – Алиса начинает жалеть несчастных бздыхов, – и сколько ты с этой суммы себе забирал?

– Официально немного. Нас жестко контролировали. Поэтому, нужно было вертеться, двигаться, чтобы еще леваком успеть сделать хоть разочек в день. Но, получалось, как правило, больше одного раза.

– Нормально! Что ж ты бросил?

– Да, понимаешь, – Павел чешет затылок, – нужно было быть всегда в тонусе, активным, короче, поймать волну. Иначе ничего не заработаешь. А волну без допинга никак не поймать.

– Вы бухали, что ли, перед работой?

– Бухать нельзя – запах. Либо дули, либо таблетками загонялись. «Лирика» вообще хорошо вставляла.

– Какая лирика?

– А это такие таблетки в аптеках продаются, – Вадим дает Павлу подзатыльник, – они от эпилепсии, но дебилы, вроде Павла, их для поиска волны употребляют.

– С «Лирикой» вообще время летело незаметно, – подтверждает Павел, потирая голову, – туда-сюда, деньги в кармане, и уже следующий день. Я был просто в ударе!

– А потом?

– А потом Рубик, ну, сеструхин муж, так меня отметелил, что я сдал Какаху и захотел работать курьером, прям вот в один день!..

После опустошения пакета с пирожками настает время песен. Алиса громко хохочет, Алиса поет под аккомпанемент Капусты, подхлопывая ладонями в такт, получается прелесть как здорово, голос идет откуда-то из сердца, идет ровно, звонко, Капуста счастливо улыбается, переставляя аккорды, люди вокруг тоже улыбаются и снимают исполнение на телефоны. Бесподобно.

– Будешь звездой «Ютуба», – шутит Эля, и тоже поет, и все поют, и весь мир вокруг поет.

Павел с Вадимом нелирически горланят лирическую «Половинку» Петкуна, вплетая свои сочинения и попутно гогоча над собственным остроумием:

– Ты оставила мнееее… половинку щенка! Полкило колбасыыыы!

Алиса подыгрывает уже сама себе, и поет все подряд, и первое, что приходит в голову.

Все эти голодные рожи…

– Это что, Янка Дягилева? – спрашивает Павел.

– Нет, это группа «Камеры Бабочек».

– Никогда не слышал…

– Как глубокомысленно!..

Дни пролетали перед ее глазами, как карты в руках умелого шулера, когда она расфокусированно наблюдала из комнаты за пререканиями курящих на балконе Капусты и Вадима. Автомобиль внизу все-таки завелся и под звуки лезгинки уехал в неизвестном направлении. Алиса набрала воды в ведро, и теперь глупо стояла посреди комнаты с мокрой тряпкой, щурясь от яркого света. По правилам ППЦ, пока похмелье отпускало, нужно было помыть пол, к тому же, сделать нужно было это вообще вчера, но вчера наметилась небольшая тусовка. Ее конца Алиса с Капустой не дождались и пошли ночевать к тетке, развлекающейся в Абхазии, и пропустили драму, развернувшуюся между Элей и Вадимом. Такие драмы после Нового Года разворачивались между ними регулярно, на месте Эльки Алиса бы уже давно послала сего пламенного кавалера, но у той было другое мнение.

– Он хороший, где-то там, внутри, – сказала как-то она. Уже вечерело, компания разбрелась по Ласточке, из чьего-то телефона звучала «Агата Кристи», а Алиса с Элькой сидели у разгорающегося костра, завернувшись в одно одеяло, – просто у него в жизни все складылось не гладко.

Про непростую жизнь Вадима Алиса мало что знала – они до сих пор толком не разговаривали друг с другом, со скупых рассказов Капусты ей было известно только про то, что жил он всю жизнь с мамой и отчимом-милиционером, и что отношения с этим отчимом были у них плохие. Классический сценарий.

– Нууу, – лениво протянула Алиса, искоса глядя на Вадима и Павла, шутливо борющихся у воды, – меру все равно нужно знать.

– Я и сама виновата, пытаюсь подогнать его под какие-то стандарты свои, а он, видишь, какой нестандартный… Мама говорит, что переделывать людей – глупая затея, и что нужно либо смириться, либо уйти. А я что-то запуталась, чего мне больше хочется…