Валерий Городецкий - Гаврош, или Поэты не пьют американо

В Кингисеппе родился артист Саша Кержаков, который играл с Гаврошем в спектакле «Маугли», но это уже совсем другая история.

Погода стояла уже теплая, с утра мы загрузились в микроавтобус и поехали в гостеприимный городок. За окном сменяли друг друга фасады домов, дорога была размеренной и ровной. С шутками-прибаутками два часа пролетели незаметно и весело.

Подъехали к стадиону. Выгрузившись из микрика, группа пошла на саундчек.

Ни до, ни после Гаврош в Кингисеппе не выступала, а потому народу к началу концерта набралось не мало – тысяч десять на местном стадионе было точно.

Многие приехали из Питера, были как всегда и люди из Москвы, следующие за группой по пятам.

Играли в основном «Рубеж» и «Цунами», публика принимала на ура, летние концерты на открытом воздухе – это всегда кайф и пьянящее ощущение свободы. Гаврош была весела, песни лились одна за другой, а в довершение всего, ближе к полночи начался шикарный салют, освещающий сцену, артистов и довольные лица жителей славного города Кингисеппа и примкнувших к ним гостям.

Неожиданно к сцене приблизился здоровенный бугай весом килограмм в 140. Он с выпученными глазами пялился на Гавроша. Охрана была настолько поглощена салютом, что он остался абсолютно без присмотра.

Бугай держал в руке почти пустую уже бутылку портвейна. В какой-то момент между песнями наступила трехсекундная тишина и со стороны бугая донеслось хриплое:

– Ну ваще пи..ец.

Дальше заиграли «Зву-чи», небо осветило вспышками продолжающегося салюта.

Все последующие события происходили не более секунд пяти.

– Ну ваще пи..ец, – проревел бугай и неожиданно легко перемахнул через ограждение сцены. Здоровенная масса двинулась к Гаврошу, которая продолжала петь. Их разделяло уже метров пять, бугай несся и размахивал бутылем над головой, держа его за горлышко. Встреча была неминуема. Неожиданно что-то метнулось из-за кулис наперерез. Секундой позже я понял, что это была Чайка. Разбежавшись и набрав скорость, она приняла, как говаривали в таких случаях, «единственно верное решение»… Мощь импульса, как мы знаем из физики, зависит как от массы, так и скорости. Проигрывая минимум раза в 2 в первом, Чайка выиграла раз в пять во втором. Врезавшись в тушу, она не остановила, но изменила направление ее движения. Тонкий Лорик немного нелепо отскочил от бугая и полетел куда-то в сторону. Бугай же, не удержавшись на краю, рухнул с воплем со сцены, пытаясь ухватиться за какие-то колонки, но не достиг в этом успеха.

Лорка тоже остановиться не могла и отправилась за ним, правда в двух метрах левее.

Высота сцены была метра два, и обоим пришлось не сладко. Бугая тут же скрутил и увел ОМОН, Чайку осмотрел врач, констатировав, что кости целы, а ушибы заживут.

Концерт продолжился под вспышки салюта и закончился за полночь.

Большинство зрителей, как обычно ничего и не заметили.

Так я первый, но не последний раз увидел, что люди готовы пожертвовать многим, защищая Гавроша…

Егор приехал за своей женой в Питер, и я решил подарить ему истинное чудо – сводить на концерт Гавроша – да еще не где-то там в огромном БКЗ, а в маленьком клубе, где плотность песни на квадратный сантиметр не оставит возможности увильнуть.

– Ты где сейчас?

– На Рубинштейна. В Mitte.

– Погоди меня, буду через десять минут.

– Я больше не слушаю рок, – сказал Егор, пережевывая здоровенный бутерброд.

– Ух ты. Что же ты теперь слушаешь? – удивился я.

– Рэп.

– Предал, значит?

– Кого предал?

– Ну как, – БГ, Витю, Костю, нас с Санычем – и много кого еще.

– Не предал. Переоценил.

– И что почем для тебя теперь? Изменилась система ценностей?

– Не почем, а изменилась точка зрения на тексты. Я просто понял, что рэп – более глубокая и правильная музыка.

– А что в нем правильного?

– Хорошая история должна быть длинной. Ты не можешь рассказать за два куплета и припев хорошую правильную историю. А без этого – ты не получишь хорошую песню.

– Я вот тебе скажу – история не должна быть длинной. Длинная она тогда, когда ты не можешь рассказать ее коротко. Помнишь – как если ребенку малому не можешь что-то объяснить в двух словах, значит и сам этого не понимаешь.

– Ладно, давай разбираться, – предложил я.

– Давай, – согласился Егор.

– Ты, например, понимаешь, что такое осень?

– Ясное дело, время года.

– Сам ты время года. Я тебе так скажу – твой рэпер будет пи..еть про то, что он шел по парку, и листья шуршали под ногами, и вокруг было желтое, очень желтое море листьев. И что на него либо кто-то напал, и он кого-то замочил и защитил свою девчонку. А потом сел в тачку. И вся эта тема будет длиться полчаса, и слушать эту историю второй раз я уже не смогу.

– Ну и что с того? Хорошая история должна быть длинной, – Не согласился Егор. – Ты должен ее смаковать, как хорошее вино. Ты что больше любишь – не торопясь выпить бокал вина в хорошей обстановке или стакан колы в Макдональдсе? – подмигнул Егор.

– Когда как. По ситуации. А что?

– А то, что, правильная история, как хорошее вино, ты не сможешь смаковать ее как стакан колы. Для этого нужна обстановка, время. А нынешний формат трехминутный – это какая-то деградация. В этом плане рэп – это большой шаг вперед, шаг, ломающий форматы.

– Хорошо, я приведу тебе пример.

– Давай, – кивнул Егор.

– Я буду говорить это медленно, очень медленно. И буду делать между словами паузы, чтобы ты мог сосредоточиться и понять.

– Давай.

– Готов?? – спросил я

– Да, готов уже, давно готов, не томи.

– Итак:

– Терпкая, – сказал я с нажимом.

Егор кивнул.

– Клевая.

– Да, понимаю, давай дальше, – кивнул Егор.

– Осень.

– Так, а потом чего?

– Все.

Егор откинулся на спинку кресла и посмотрел с недоверием.

– Реально все? Без дураков? – спросил он.

– Реально все.

– Заебись. И что за историю ты мне тут рассказал? «Я знаю три слова»?

– Я рассказал тебе хорошую большую историю про клевую, очень клевую осень. Понимаешь? Она настолько клевая, что у тебя дух захватывает. И если ты добавишь ей терпкости, то это будет покруче, чем любое вино столетней выдержки, которое ты будешь смаковать в своем дебильном ресторане, в котором на стенах висят дешевые репродукции, и единственная цель, для которой они там висят, – это чтобы ты это вино не в маркете купил раза в три дешевле, а пришел в этот ресторан. При этом, глядя на эти репродукции, ты будешь проводить языком по нёбу, кивать головой как болванчик и повторять: «Да, хорошее божоле стоит тех денег, которые я за него заплатил».

– Ты идиот, бро, – сказал Егор.

– Ты сам идиот, бро, – ответил я.

– Я тебе еще раз скажу – осень у каждого своя, и история у каждого своя. У тебя своя осень. А у меня своя, – настаивал я.