Ян Стыдобка - Поэтесса в жанре ню и другие рассказы

– Приложила.

– И не остановиться. Самое ужасное, действительно выдаю то, что думала всегда. При этом говорила и писала комплименты.

Вероника грустно помолчала.

– Вот такие творческие отношения. Считаем друг друга, простите, merde, но лицемерим. И однажды вылезает правда. Мира покраснела, позеленела пятнами, выскочила из-за стола. Ну, думаю, конец фильма. Сейчас прыгнет, и… Хрупкая на вид, но когда-то служила в МВД, мало ли что умеет. Я не знала, то ли бежать, то ли кричать «Помогите!», то ли всё-таки выпустить когти и махнуть ногой.

– Но не пришлось?

Вероника покачала головой:

– Она стала плакать, смеяться, хохотать… Я впервые увидела истерику, как в книгах у великосветских дам. И ушла по-английски в полной прострации. Не помню, как доехала домой, как уснула. Утром вконтакте куча сообщений от Миры. Ты оттолкнула протянутую руку! Ты никто! Не тебе судить! Меня ценят читатели и критики! Тут же отзывы о её творчестве, штук пять как под копирку, в каждом слово «пронзительно». И не ответить, я в чёрном списке. Я сначала её пожалела. Мало ли что видела на службе? Может быть, такое, отчего и тронешься. И с психушкой знакома… А потом дошло. Балда, сама перед собой закрыла двери! Теперь не мечтай о публикациях. Не только в Питере, хоть в Красноярск отправь писульку, хоть во Владивосток, все будут знать: довела Комиссарову до припадка. Мирка постарается. И жалко стало уже себя. Я подумала: не пойду на съёмку, попрошу отменить. Сама заплачу, если надо. Даже написала извинения в отдельном файле, чтобы скопировать и отправить тебе. Но решила: нет. Ты не виноват и не должен страдать. Пойду и буду держаться как ни в чём не бывало…

Вероника фыркнула раз, другой. Её губы задрожали, лицо сморщилось.

– Я старалась, честно… Не очень вышло?

И, закрыв ладонями лицо, она заплакала.

– Да брось. Ничего страшного не случилось, подумаешь… – растерянно сказал Олег. Не помогло, тогда принёс её сумку. Ника, всхлипывая, достала платок, вытерла глаза.

– Спасибо… В первый раз… за всё время…

– Ничего страшного, – повторил, он коснувшись её волос. Сходил в бутафорскую комнату за остывшим недопитым чаем. Вероника сделала несколько глотков.

– Думаешь? – она постепенно успокаивалась. – Всё равно как-то… Извини, не хотела тебя грузить. Но писать больше не буду.

– Это ты сгоряча.

– Нет, я решила.

– Лучше давай ещё сниматься? Осталось полчаса.

– Зарёванная, с распухшим носом?

– Мы не будем трогать лицо, сделаем акцент на другом. Руки, плечи. Что-нибудь ещё…

Ника высморкалась, убрала платок.

– Тогда давай. Как ни странно, мне нравится ощущение. Не ожидала, что так понравится. С литературой не сложилось, попробую стать порнозвездой. Шутка, чёрный юмор.

– Осталось пять минут! – постучав, сказала из коридора Таня.

Забыли! Пришлось собираться в темпе разбуженных по тревоге солдат, лихорадочно проверять, не оставлено ли что-нибудь. И когда расплатились, откопали на вешалке под грудой чужой одежды куртку и пальто, сказали всем до свидания и вышли на улицу, они продолжали хлопать себя по карманам, обшаривать сумку и рюкзак. Телефоны… Спусковой тросик… Крышки объективов… Кажется, здесь.

Давно стемнело, подтаявший за день тротуар скользил, и Олег поддержал Веронику под локоть.

– Спасибо, я очень рада, что мы увиделись и поработали, – сказала она.

– И тебе спасибо. Я от радости даже проголодался. Есть хорошее кафе недалеко, зайдём?

– В какую сторону?

– К Балтийскому, чуть ближе.

– Хорошо, зайдём.

Они двинулись по набережной, освещённой редкими фонарями.

– Знаешь, по-моему, Комиссаровы и Березины… – сказал Олег, – в общем, это их хлеб. Походишь к нему энное количество времени, принесёшь сколько надо денег, а потом покажешь то, что написала в школе: смотрите, новенькое, – он скажет: да-а, совсем другое дело.

– Может быть. Я об этом не подумала. Да если бы и подумала, всё равно. Не хочу так.

– Ника, в наше время электронных коммуникаций есть очень много способов выйти к читателю напрямую, без посредников. Говорю как программист программисту.

– Я не программист, я будущий филолог-романист.

– Как программист романисту. Публикуешь в сети, люди читают, показывают друг другу. Уж на что я не делаю из фотографии ремесла, а некоторые смотрят, интересуются, когда будет новое. Даже просят что-то снять и деньги порой вручают так, что не отвертеться. А ты в своём занятии гораздо талантливее.

– Не знаю. Никому не говорила, ты первый. Два года назад, ещё в одиннадцатом классе, я похулиганила. Написала несколько моральных стишков о том, что всё плохое плохо, а всё хорошее хорошо, и запустила вконтакт. Анонимно, конечно. Ставить имя под таким… боже упаси! И они пошли в народ. Их читают и показывают. Встречаю на стенах у девочек и даже у мальчиков некоторых. Вносят какие-то правки, приписывают кто Асадову, кто Есенину. Уже на других сайтах вижу… Что смеёшься?

– Так… Извини.

– Ладно, мне самой смешно. Если бы не этот бред, я бы, наверное, считала себя элитарным непризнанным гением, тихо гордилась и даже не думала никуда соваться. Но ведь, значит, могу сделать интересно широкой публике? Могу, хотя за это интересное мне стыдно. А за что не стыдно, то в люди как-то не идёт. Есть ценители, я знаю всех, каждому шлю лучи добра, вас постепенно становится больше. Но уж слишком постепенно.

– Значит, это твой путь, – сказал Олег. – Как в анекдоте про двух быков. Мы спустимся с горы не торопясь – ключевое слово: не торопясь – и возьмём всё стадо.

– Нет, я больше не буду писать. Хватит.

– Брось, Ника. Надо активнее знакомить людей с собой. Давай я сделаю тебе страницу? Будем двигать в поиске…

– Спасибо, но нет. Я решила.

– Ладно. А мы пришли, сворачиваем.

В кафе нашёлся столик возле окна. Когда располагались, Олег взглянул на Веронику. Брюки, свитер… но увидел как бы сквозь них, увидел её такой, как полчаса назад. Неужели теперь всегда так будет?

Вероника если и заметила его взгляд, то ничуть не сконфузилась.

– Что закажем? – спросил Олег, взяв меню. – Для романиста что-нибудь итальянское? И, может, каплю нектара за искусство? А то всё чай да чай.

– Можно, наверное… Но только каплю.

Подошла официантка. Они сделали заказ и стали ждать.

– Вспомнила, что хотела сказать, – обернулась Вероника. – Ты примерно когда обработаешь фотографии?

– Думаю, за пару месяцев по одной-две в день. Буду по мере готовности высылать.

– На которых я в платье, выставляй где хочешь без вопросов. А другие пока не надо. Когда решусь, я дам отмашку, договорились?

– Конечно. Решишься?

– Зря старались, что ли?

Вероника с минуту посидела неподвижно, достала из сумки блокнот, ручку и, положив блокнот на стол, начала писать. Три строки быстро, над четвёртой подумала, зачеркнула, написала вновь. Ещё две – снова быстро. Опять задумалась.