Эна Трамп - Возвращение Робин Гуда

Проехала машина. Потом еще другая. Наконец и он встал. С удовлетворением убедился, что трясти перестало. Пошел в ту же сторону, куда уехали машины.

Его обогнал школьник с рюкзаком. Еще группка детей рассыпалась по тропинкам, взбираясь на холмы к домам. Все верно, час дня. Или два?

Признаки мемориала здесь кончались; деревня же оставалась крепкой, без примет разрухи, уверенно влитой в пейзаж; пейзаж же – красоты необычайной. Он наметил самую высокую точку среди оседланных домами холмов, но совершил ошибку, слишком долго пройдя по автомобильной дороге, и, решив ее не исправлять, увяз в снегу выше колен, свернув на склон.

По верху холма брел давешний школьник – далеко его опередивший. Оборачивался оттуда на него. Это уже с полчаса от того момента, где они первый раз пересеклись. Школьник, пропавший до того из виду, двигался, надо полагать, по известной пешеходной тропе. Как бы собак не спустили – непременная принадлежность такой деревни.

Когда он выбрался на вершину, школьник исчез, канул в каком-нибудь доме. Полные ботинки снега. Но он запыхался, вспотел, холода пока не чувствовал.

То, за чем лез, раскинулось перед ним.

Холмы, за холмами холмы. На далеких холмах другая далекая деревня. Крутой извив реки. Маленькая машина ползет по белому свету.

Зажигалка не работала. Он исчиркал половину спичек из коробка, прежде чем смог затянуться. Стоял, курил. Сознавал, что это предел. Пойти с холма на холм, из деревни в деревню, теряя мемориал из вида и памяти, видя вместо того то, как на самом деле. Теряя себя в том, как на самом деле, и пропав с концами, и родившись опять. Школьником с ранцем среди холмов, не видавшим Советского Союза, не видевшим армии, две тысячи десятого года рожденья.

Холодновато.

Он выбросил окурок. И поздновато.

Обратно он двигался, не задерживаясь вниманием на красотах.

Позади встал «Солнечный Ра» с замком, вросшим в дужки.

Осталось через реку.

В Холмогорах на здании администрации погодное табло показывало минус 27.

Шел мимо краеведческого музея. Мимо обычного дома, украшенного доской, гласящей, что тут проживала экспедиция Отто Юльевича Шмидта по пути на Северный полюс. Всё на одной линии вдоль реки, теперь по стороне, ближней к домам, по движению.

Против автостанции он перешел дорогу, к огромным горам шлака, отделявшим ее от речного льда. За горой расстегнул штаны и отлил претерпевший полную перегонку употребленный на том берегу чай.

В деревянном домике автостанции, в половине, предназначенной для пассажиров, стоял на полу электрический рефлектор, испускающий жар от накаленной пружины.

Он уселся на деревянное сиденье и подвинул к себе рефлектор. Тут его начало колотить.

– Коля, ты!

– Нет, не я. Отто Юльевич Шмидт. Слушай, Санёк говорил, что у него сестра в Архангельске.

На том конце начали фыркать.

– Я угораю с тебя. Ты чё – правда уехал?

– Можешь попросить его, чтоб он ей позвонил? Мне нужно переночевать одну ночь.

– Когда?

– Сейчас.

– Так это… Ты в Архангельске сейчас? Она-то не в Архангельске. В Новодвинске.

– Это где?

– Так это почти Архангельск. Считается пригород. Ну ты скажи, чё вообще? Слушай, бабу твою видел на днях. Хотел спросить – чё как? но она ж такая, без бээмвэ не подъедешь.

– Я в роуминге. Минута десять рублей. Попроси его. И мне позвони. Лучше эсэмэс напиши.

Он сбросил вызов.

Опустил ноги в носках, протянутые до того в самое алое жерло рефлектора. Пальцы уже не болели. До этого были нечувствительны. Он сунул ноги в ботинки, встал и подошел к кассе.

– До Новодвинска я могу доехать?

– Архангельский через Анашкино, Исакогорку, отправляется через двадцать минут.

Он купил билет и вернулся к рефлектору. Зашнуровал ботинки.

Мобильник зазвонил в тот самый момент, как он хотел его выключить.

– Я ей сам позвонил. Эта Олька, Валерка, муж ее. Они ж на дачу ко мне ездили, в Жигулевск, – ну, как. Санёк всех возил. …ты во сколько придешь? Я ей сказал в девять.

– В девять приду.

– Ага, записывай адрес.

– -

Автобус, ПАЗ, стоял на заснеженной площадке перед автостанцией. На улице была темнота и фонари. В автобусе тепло; даже – душно; он угнездился на первом сиденье за кабиной, прямо у печки.

– Во сколько отправляемся?

– Сейчас отправимся. …В пять.

В рот я булочку кладу. Я думал, сейчас к семи. Во сколько же я приеду?

– Мне до Новодвинска, – сказал он водителю, – подскажешь, где выходить?

– Где именно в Новодвинске.

– На вокзале.

– Тебе в Архангельск, что ли?

– Ну, на станции. – Какой же адрес. – Ударников, – вспомнил, – дом 10, нет, 12.

– На площади сойдешь, – подали голос сзади.

Он повернулся посмотреть, мужик через одно сиденье за ним.

– Подскажешь?

– Я раньше выхожу.

Он привалился к стеклу. Гори огнем. По крайней мере, не меньше часа в тепле.

И – тронулись. Автобус полупустой. Медленно, покачиваясь, развернулся. В сторону, куда двигалась маршрутка, на которой он приехал.

Он сообразил, что сюда ехал по федеральной трассе. М8, там сворот назад, на Холмогоры. А сейчас едут вперед, по местной, через все деревни.

Попахивало бензином. Рюкзак валялся рядом на сиденье. Было так тепло в вперевалку ползущем автобусе, скорость не больше 60 километров, может, 50. Если бы ехать и ехать, не приезжать никогда.

Автобус останавливался и выпускал, и впускал. В какой-то момент это был уже полностью наполненный автобус. Пришлось убрать сумку с сиденья, сесть ровно.

– Новодвинск. – Водитель аж вывернулся из кабины, смотрел на него.

Проснулся окончательно на улице. Автобусная остановка на площади. Никакой автостанции. Автобус, высадивший его, уехал.

– Сколько времени, – спросил у стоящего на остановке. Тот глянул на мобильник: полседьмого.

Что, можно покурить.

От площади расходились лучами улицы. Он закурил, перешел дорогу и пошел по той, которая первая глянулась.

Почти сразу же набрел на магазин «Пятерочка». Докуривал у дверей магазина. Нос уже замерз.

В магазине ассортимент был как в магазинах «Пятерочка». Он побродил, рассматривая. Больше 10 минут все-таки не вышло. Он взял пряники и пельмени. Поколебался у яблок. Нет. Пряники и пельмени. Не с пустыми руками. Пива, что ли, купить.

На одну ночь жирно будет.

Не выдержал и купил сметану.

На улице засунул в рот пряник и, жуя, отправился дальше. Пельмени брякают на спине. Тридцать градусов. Не слипнутся.

Улица уткнулась в баню.

Он стоял и глядел на вывеску. Пар и вода. Кожей чувствовал, как они охватывают его – прямо здесь, на улице.

– И загреметь в больницу скорой помощи. – Скажите, пожалуйста, у вас есть здесь больница скорой помощи? – Нет, в Архангельске. – А до Архангельска подвезете?