Эна Трамп - Женский роман. Утопия

Но Лянская им пива не дала.

Она сказала:

— Сначала работать, а потом я вам… куплю грузинского коньяка! — выдумала она.

Мужики не посмели возражать. Но Миша (он тоже пришел к дому) на правах старого знакомого посмел.

Он сказал:

— Ты слушай, купи им пива малость. А грузинского не надо. Они не любят грузинов. — Он сам собирался присоседиться к пиву, а работать он не собирался, вот он так и сказал.

— А режиссера Данелия они любят, — возразила Лянская.

Мужики слушали, как разговаривают про них. Миша из желания пива сказал исключительно длинную фразу:

Он сказал:

— На коньяк сорокапятилетней выдержки, как Данелия, у них нет денег. А коньяк пятилетней выдержки, как Саакашвили, им и даром не нужен.

Мужики думали, что Лянскую Миша победил. Лянская тоже так думала. Но она не купила пива. Вместо этого она пошла и стала сама таскать половицы — она даже одну половицу могла только поднять за конец, а не то что там кинуть в окно. Нечего делать, мужики тоже пошли. Вся эта труха, которая была в яме, поднялась в воздух, и все скрылись в ней, стали чихать и кашлять. Быстро устали. Мужики уселись у стен во внутреннем пространстве дома и сказали (неважно, как их звали. Толик и Павлик):

— Не-ет, эти бревна в окно не втащить.

— Не-ет. Стенку разбирать нужно. — Они имели в виду переводы.

Лянская смотрела на них беспомощно. Мужики посмотрели на нее с надеждой.

— Хотите поесть? — сказала она. — Я могу сходить в магазин за колбасой. — Она хотела удрать в магазин, чтобы не видеть, как ничего не делается.

Мужики отвернулись и опять стали работать. Долго они так работали. Лянская тоже работала — поднимала конец половицы внизу в яме, а мужик, стоя вверху перед окном, подхватывал его и направлял — а другой принимал снаружи. Получалось у них всех плохо. Лянская не вынесла психической атаки и, бросив мужиков, пошла в магазин и купила пива и колбасы. Мужики тем временем сели отдыхать. Увидев ее, очень обрадовались. Пришел Миша — у него был нюх на пиво. Он сказал:

— Камень, эта… камень надо под печку. — Он имел в виду фундамент.

— Где его взять? — спросила Лянская.

— Я принесу, — пообещал Миша, потребляя пиво, — у меня есть.

Пиво кончилось. Мужики встали. Но тут они стали шататься и падать. После того, как мужик упал два раза с окна, где он стоял на оставшейся половице, Лянская заплатила им по 250 рублей и, договорившись на завтра утром на весь день, а не так как сейчас, пошла в школу искать Светлану Никодимовну, чихая по дороге и размышляя, что, кажется, это очень много. Мужикам тоже показалось, что это много. Во всяком случае, назавтра они не пришли.

Школа оказалась огромным трехкорпусным зданием. В кабинете директора сидела Светлана Никодимовна в белой трикотажной кофточке, трезвая как стеклышко, со своим лицом, на котором рассыпали рожь с просом.

Вбежала рослая девятиклассница. — Тетя Света! — начала она, но, увидев Иру, вдруг застеснялась. — Здравствуйте, — сказала она.

— Говори, чего надо! — приказала Светлана Никодимовна, опуская на нос очки. Девятиклассница обрадовалась, встрепенулась и заспешила: — Тетя Света, а где дядя Миша? Пусть он к нам, пожалуйста, придет. У нас проводка сгорела.

— Не знаю я, где дядя Миша. — Светлана Никодимовна глянула на Иру и улыбнулась, сморщившись всем личиком. — Забери его себе совсем, чтоб у него… в кишках проводка сгорела! — Девятиклассница, захихикав, скакнула за дверь. Тотчас дверь распахнулась: — Тетя Света, а дискотека будет?

— Иди! — крикнула Светлана Никодимовна. — Учись… — У нас кончились, — возразила девятиклассница — и галопом бросилась по коридору, потому что С. Н. начала вставать во весь свой богатырский рост. — Пусть домой не приходит! — крикнула она в коридор и, захлопнув дверь, вернулась к Лянской.

— Погоди… — она уселась за стол и, порыскав в ящике, достала конверт и вынула оттуда четыре десятки. — На вот. — Лянская взяла, за чем Светлана Никодимовна молча проследила. Присовокупила: — Больше не давай.

— Чаю хочешь? — Она стала ходить по кабинету, включая электрический самовар в стену и доставая из шкафа какие-то печенья. — А я тут новую тарификацию делаю. Так не укладываемся в остаток! Еще этот… — Она с ненавистью махнула в компьютер, который с натугой гудел у нее на столе, притворяясь, что всем электрическим организмом стремится втиснуть средства в нормативы. — Надо выключить… а то тут еще проводка сгорит.

— Не сгорит, — подала голос Лянская. — Он мало жрет.

— А ты знаешь?.. Ира?

— Знаю. Я же тебе говорила. Покажи, что у тебя.

Через минуту две престарелые подруги, склонившись над клавиатурой, истово играли «в школу». Лянская печатью десятипальцевым методом, совершив в свое время попытку, так и не овладела — зато споро тыкала двумя, за чем Светлана Никодимовна следила завороженно, шевеля губами и иногда вскрикивая: — Точка! — Спустя час они, откинувшись на стульях, смотрели в монитор, на котором сияло: «помочь обрести новое экономическое мышление своим ученикам, для того, чтобы они могли с минимальными потерями войти в большую сложную жизнь. Образовательные учреждения должны привести всю свою деятельность в соответствие с требованиями современной жизни» и т. п. Лянская, завершающим жестом, послала на печать. Светлана Никодимовна сняла очки и признала:

— Молодец. Вот тебе бы директором быть. Зарплата семь тысяч, — соблазнила она.

Лянская, у которой на кармане было тридцать = минус 500 мужикам, минус 2 тыс. за бревна, минус двести Мише и двести Чугрееву, минус сто пятьдесят за подстанцию, минус колбаса. Плюс сорок рублей — благоразумно промолчала. Светлана Никодимовна поставила им чай. — Уйду, — распалилась она, — не надо мне ихние семь тысяч. Ходила в «Сергей» — магазин не этот, а там на бугре, — спрашивала. Сказали, возьмут. Пойду продавщицей. Вались они со своими комиссиями — сижу только пишу — тетради некогда проверять.

— Мы ж последний год доживаем, Ира! Уже решили школу перевести со средней в основную. Этих всех, — отнеслась Светлана Никодимовна в сторону исчезнувшей девятиклассницы, — будут в Нюксеницу возить на автобусе. Они что? рады; им — дискотеки. — Так не нашли автобуса. Перенесли на следующий год. Мне 15 учителей увольнять, вот этих-то куда? Женщины все хорошие. А мужья у них пьющие.

— Меня ж уволить хотели. У меня запои бывают, Ира. С этим чёртом сидим все выходные, поросята по два дня некормленые орут. Так так стыдно… Баженова, заведующая, за меня заступилась. Сюда даже приезжала, заходила его стыдить. Ты не давай ему денег, Ира!

— Я не даю, — сказала Лянская. То ли она наглоталась пыли, то ли от впечатлительности стремительностью метаморфоз — у нее комок стоял в горле. Она запивала его чаем. Ей захотелось убить. Кого? Об этом надо спросить Кропа, мельком пронеслось в голове. Тень Кропа была неуместной, как призрак отца Гамлета или самого Гамлета, ее тотчас же сдуло с ландшафта. Кроп сюда не поедет.