Бруно Апиц - Повести и рассказы писателей ГДР. Том I

Литература ГДР богата талантами, разнообразием творческих манер и стилей, индивидуальных художественных почерков. Это богатство форм, в которое вносят свою лепту все поколения писателей, рождено объективной потребностью социалистического общества, его стремлением к духовному совершенству. В то же время оно является свидетельством растущей зрелости художников и их аудитории, результатом направляемой партией культурной политики, ориентирующей писателей на неразрывную связь с жизнью народа.

Художественная практика подтвердила высокую историческую значимость программы связи искусства и литературы с жизнью. Проникновение в самый эпицентр актуальных конфликтов определяет идейно-эстетические особенности литературы, призванной найти отклик в сердцах миллионов людей. Основным, главным методом художественного творчества, позволяющим правдиво и убедительно отразить действительность ГДР, показать нового героя, является метод социалистического реализма.

Буржуазная критика охотно делает этот метод предметом своих нападок, упрекая писателей ГДР в узости и догматизме. Однако, как показывает практика, именно с методом социалистического реализма связаны крупнейшие достижения литературы ГДР. Он дает художнику подлинную творческую свободу, позволяя запечатлеть реальность во всех ее многогранных и противоречивых проявлениях, открывать сложную диалектику общественного развития, анализировать тончайшие движения человеческой души.

Рассказы писателей ГДР демонстрируют богатую палитру художественных средств, традиционных и новаторских эстетических решений. Любопытно приглядеться к структурным особенностям рассказов. Мы встречаем здесь развернутое повествование, в котором обстоятельно и как будто неторопливо прослеживается история героев на протяжении десятилетий, как у К. Грюнберга, О. Готше, Ю. Брезана, Э. Велька. Их рассказы — своего рода «романы воспитания» в миниатюре. При этом некоторые писатели обращаются к традиционной «рамочной» конструкции, при которой одно действие как бы обрамляет другое. Так строят свои рассказы Я. Петерсен, К. Грюнберг, Э. Паниц, Д. Нолль, Х. Раухфус. Этот прием, позволяющий сочетать разные временные плоскости, в то же время несет в себе и некий дидактический, поучительный элемент: возвращаясь мысленно к минувшим временам, герои — а с ними и читатель — оказываются перед необходимостью сопоставить былое и настоящее, сделать выводы. В «Исповеди матери» Э. Паница героиня, женщина с трудной судьбой, рассказывая сыну о прошлом, как бы совершает новый шаг в своей жизни, по-новому расставляет акценты, многое начинает понимать заново. К сходному приему обращается Х. Раухфус, — герой «Лавины» мысленно перелистывает страницы прожитой жизни, чтобы, приняв важное решение, навсегда освободиться от мучительных укоров совести.

Мы находим здесь психологическую зарисовку, как у М. Ендришика, и рассказ-притчу, как у Э. Клаудиуса. «Человек на границе» — символическая история эмигранта, немца, лишившегося в годы фашизма родины. Эмигрант «идет из страны в страну», но «ни один полицейский» не желает иметь с ним дела. И только рабочий, человек в спецовке, и крестьянин, работающий в поле, понимают его положение, готовы помочь. Писатель достигает в этой параболической новелле высокой степени обобщения.

М. Фиртль строит свой рассказ в виде внутреннего монолога матери, ждущей приезда сына. В ее воспоминаниях и размышлениях перед нами встает вся картина жизни Кришана, его юность и зрелость, его работа, характер и привычки, и все это показано с большой психологической достоверностью. Г. де Бройн предоставляет слово нескольким рассказчикам. Историю жизни его героини, молодой учительницы, по очереди рассказывают трое людей, близко и по-разному знавших ее, и в этих «свидетельских показаниях» возникает в разных ракурсах сложный, противоречивый образ героини, вырисовываются характеры самих рассказчиков.

Б. Ласк использует в качестве «строительного материала» письма. В письмах майора фон Вайера, матерого гитлеровца, возникает облик германской военщины, оставляющей кровавый след на дорогах Европы. Берта Ласк рисует духовную опустошенность и полную историческую бесперспективность фашистских «сверхчеловеков». От письма к письму меняется тон их автора: от упоения победами — до уныния и отчаяния; гибнут сыновья, рассеиваются иллюзии благополучия, построенного на трупах. В письмах-монологах возникает убедительная картина надвигающегося краха фашистского рейха.

В форме монолога — а точнее, воображаемой речи перед воображаемым трибуналом — построен гротескно-сатирический рассказ Рольфа Шнейдера «Защитительная речь». Рабская зависимость «маленького человека» от хозяев общества, где правят монополии, — так можно было бы обозначить его тему. В монологе, который произносит обвиняемый, возникает картина его жизни с детских лет — вплоть до совершенного им преступления, описание которого также носит гротескный характер. Проданный фирме детский портрет героя, служащий рекламой для ее товаров, — символ проданной, раздавленной человеческой личности. Герой рассказа, как и его портрет, не принадлежит себе — вся его жизнь является собственностью могучего концерна. Нарочито иронический, по-брехтовски «отчужденный» взгляд на происходящее делает этот рассказ особенно впечатляющим и ярким.

В рассказе Гюнтера Кунерта «Акула» почти детективный сюжет сочетается с тонкой интеллектуальной манерой автора, известного поэта, ученика Брехта. Крайнее одиночество, неприкаянность человека в капиталистическом мире, в «каменном мешке» буржуазного города контрастирует с привольностью морских просторов, их неразгаданными тайнами. Г. Кунерт обращается к современным формам прозы — монтажу, чередованию временных плоскостей, внедрению в ткань повествования отрывков из газетных статей, речей, внутреннего монолога действующих лиц. Эта энергичная, почти ритмизованная проза насыщена мыслью и действием, уплотнена до предела. Благодаря остраненному, интеллектуально-бесстрастному, а на самом деле глубоко заинтересованному взгляду автора рассказ побуждает читателя к «соучастию», к раздумью.

В рассказе Штриттматтера «Валун», названном им «романом в стенограмме», обыденные вещи, поступки людей, детали и предметы повседневного бытия получают, как всегда у этого писателя, философское осмысление. В размышлениях героя, тракториста Корни, возникают и находят образное преломление проблемы прошлого и сегодняшнего дня, крестьянской жизни, какой она была во времена отцов и дедов и какой стала сегодня. Природа, с которой герой, выросший в деревне, неразрывно связан, поле, которое он пашет, валун, испокон веков лежащий на этом поле, книги, которые он прочел и прочтет, конкретные приметы сегодняшней действительности, новой культуры, точно подмеченные реалии деревенской жизни органически сочетаются с общим философски-лирическим настроением этого повествования.