Анатолий Салуцкий - Немой набат

— Утверди нас, Господи, в решимости!

Когда Подлевский позвонил Суховею для повторной встречи, тот радостно отозвался:

— Замечательно! Бывают же, Аркадий Михайлович, совпадения! Завтра утром я по делам мчусь в столицу, освобождаюсь к трем часам. Как раз сиеста. Было бы неплохо где-нибудь отобедать.

Подлевский ликовал, — его предположения подтвердились, — и решил принять Суховея по первому разряду, как когда-то потчевал его Хитрук: в ресторане «Пушкин», на втором этаже, в «Библиотеке», заказав стерлядь. Грёзы гурмана!

По косвенным признакам Аркадий понял, что Суховей в этом шикарном ресторане бывал, а значит, человек свой, «правильного» круга, и после краткой дежурной разминки относительно особых гастрономических достоинств здешних стерляжьих деликатесов перешел к делу. Этот чиновник с легкостью согласился на ресторанную встречу для щекотливого разговора, и сие избавляло от долгого, утомительного прощупывания, позволяя взять быка за рога. Так поступают в разминочных партиях опытные шахматисты, начиная сразу с шестнадцатого хода, ибо все дебюты им известны наизусть. Подлевский тоже начал с «шестнадцатого».

— Валентин Николаевич, любезнейший, я уже приступил к подготовке акта восстановления исторической справедливости. Да, базар житейской суеты, но с зароком был вклад-то отца. Вечная ему память! И дело, скажу я вам, пошло более гладко, нежели я мыслил. Разумеется, сначала должникам был предложен вариант мирного, на добровольных основах решения застарелого спора и дано время на обдумывание, чем они в настоящее время и занимаются. Как говорится, где грешил, там и кайся. Но поскольку веры в их здравомыслие, откровенно говоря, мало, я наметил параллельные пути. Через надежного человека — разумеется, за солидный гонорар — удалось подобрать двух, по его терминологии, лосей, изрядно искушенных в коллекторских процедурах истребования долгов по микрозаймам. В общем, резкие пацаны, умственные калеки, долбонавты, рубилово! Умеют кошмарить жизнь, загоняя клиентов, как бильярдный шар, в лузу, до «ходячей комы» доводят. Вы ведь знаете, Валентин Николаевич, эпоха сортирует людей. Таким образом, дело, что называется, на мази. Да, кстати! На носу третий четверг ноября, праздник Божоле-нуво. Думаю, мы распробуем молодое вино. Извините за этот смолл-ток эраунд — маленький разговор вокруг темы.

Суховей одобрительно, в такт словам собеседника покачивал головой, а когда пришла его очередь, подбодрил:

— Что ж, Аркадий Михайлович, приветствую ваши рациональные усилия. В суть дела, в конкретику мне вдаваться незачем. Но вы весьма интеллигентно, даже не упоминая о ней формально, четко определили задачу, которую предстоит решать мне. Говоря кратко — это безопасный выход из ситуации после ее завершения. Она в свою очередь разветвляется на два русла — при позитивном ходе событий, на что я надеюсь, и при неудаче, которую исключать не вправе, ибо в любом случае — подчеркиваю, в любом! — обязан обеспечить для вас идеальное общественно-политическое алиби. Именно так я понял поручение нашего общего друга. Для меня главное — ваша абсолютная неуязвимость. Вот такие у меня пироги.

По согласованному с Глашей плану Суховей импровизировал, создавая иллюзию того, что получил задание лично от Винтропа. Впрочем, так или иначе, а вопрос-то действительно упирался в спасение Подлевского. Предстояло вытащить его из беды, если авантюра потерпит крах, на что надеялся Валентин на самом деле.

— Я вас правильно понял, Аркадий Михайлович?

Подлевский высокомерно улыбнулся, кивнул головой. Он окончательно уверовал в то, что Суховей приставлен к нему Бобом в качестве ангела-хранителя. Это как бы возвышало Аркадия в собственных глазах, наполняло значимостью, позволяя купаться в тщеславии. У нынешнего времени он за пазухой! Оставалось лишь по-ямщицки гикать и свистать кнутом, поторапливая исполнителей замысла.

Конечно, Аркадий не мог полностью исключать негативный исход, поэтому никаких контактов с нанятыми для вышибания долга «лосями» у него не было, заказчиком выступал Горбонос, неожиданно легко согласившийся на предложенные условия, — а Аркадий на посулы не поскупился, оплату «лосей» тоже взял на себя, причем по высокому прайсу. Несколько смущало Подлевского лишь то, что при договоренностях с Горбоносом он заметно упростил ситуацию, сведя ее лишь к старухе матери и перезрелой дочери, которые живут, по сути, раздельно — как мухи и пчелы, потому что дочь — что-то вроде горничной, обманутой лакеем. Но умолчал о связях Богодуховых, вылезших на юбилее. Впрочем, наличие Суховея, взявшего на себя отношения с полицией, по мнению Аркадия, как бы компенсировало недосказанности Горбоносу. Тем не менее он решил уточнить задачу, стоящую перед Суховеем:

— Да, Валентин Николаевич, все верно. Хотелось бы только вновь напомнить, что в данном случае не исключаются разного рода предварительные жалобы в полицейские инстанции, во всяком случае на уровне районного звена.

— Для меня это главный вопрос, — деловито ответил Суховей. — Самый главный. Его не решить с ходу, с кондачка. Необходимо время, чтобы нащупать человека с правильными убеждениями, затем довести контакты с ним хотя бы вот до такого прекрасного обеда. Вы меня понимаете...

— Конечно, конечно, Валентин Николаевич. — Упоминание о «человеке с правильными убеждениями» в среде, где общался Подлевский, служило своего рода паролем и закрепляло мысль о том, что Винтроп рекомендовал Аркадия очень опытному чиновнику.

— Поэтому сроки завершающего этапа, — продолжил Суховей, — для меня, подчеркиваю: для меня! — возможно, наиболее важны. Я бы поставил проблему так: когда начинать операцию, какими способами и методами ее проводить, — это полностью ваш приоритет, меня это не касается. Но к решающему этапу можно приступать только по согласованию со мной — с точки зрения сроков. Таковы, Аркадий Михайлович, правила планирования подобных операций. Опасно и ждать, и торопиться. Традиции здесь незыблемы. К традициям вообще надо относиться трепетно. Лорд-спикер британского парламента по сей день восседает на церемониальном мешке, набитом шерстью, которая в прошлом была национальным богатством Англии. — Улыбнулся. — И еще. Случилось раз услышать, что советский деятель Анастас Микоян сказал: «Когда я вхожу в комнату, то прежде всего изучаю, как из нее выйти». Возможно, это байка, но в мудрости ей не откажешь.

— Но хотелось бы, пусть приблизительно, понять ваши представления о сроках. У меня-то, как я говорил, все на мази.

— Не думаю, что мне понадобится слишком много времени. Однако речь все же идет не о неделях — о месяцах, нужны серьезные подвязки. Исходя из этого, и придется планировать наращивание давления, чтобы чрезмерно не ускорять события. Но в этой связи возникает еще один важный вопрос, я бы сказал, финальный. Даже при позитивном исходе у вас и твердых контактах с должностным лицом у меня в момент «икс» я должен немедленно получить информацию о результатах, чтобы, говоря по-пацански, дать нужную команду. А момент «икс» обещает быть острым — скажем, силовой захват одной из комнат, — и нижние полицейские чины обязаны знать, как им реагировать. Давайте заранее решим эту важнейшую для исхода дела проблему.