Йоханнес Зиммель - Весной в последний раз споет жаворонок

— Ниже, пожалуйста! — воскликнул толстяк. — Наклонитесь ниже!

Гиллес послушно наклонился, и мужчина расцеловал его в обе щеки. Все произошло практически молниеносно.

— Ну же, — требовательно сказал коротышка.

— Что «ну же»?

— Разве старый Йошка не заслуживает поцелуя?

Добившись своего, он посмотрел по сторонам, сияя от гордости.

— Мой лучший старый друг, дамы и господа! — провозгласил он. — Написал семь или восемь сценариев для моих фильмов, правда, уже очень давно. Единственный приличный человек в нашем грязном деле. Единственный, кто что-то мог. Он скажет, что я преувеличиваю. Он скажет, что мы только и делали, что ругались и скандалили. Как на духу скажу вам, потому что никогда не платил за сценарий третью ставку, — не слушайте его, дамы и господа, не слушайте его! Он это скажет из скромности. Он никогда не хвастается и не зазнается. Я не плачу третью ставку никогда — это вам скажет любой автор. Это верно. На меня всегда жалуются — ну и пусть. Это мое единственное удовольствие, моя игра в рулетку: иногда выигрывает автор, иногда я. Меня всегда вдохновляли эти крючкотворы. Я сам не знаю ничего, что они сочиняют.

Все смотрели на него в молчании. Толстяк был очень колоритен: в отлично сшитом белом шелковом костюме, в голубой рубашке с ослепительно белым воротничком. На галстуке красовалась дорогая бриллиантовая булавка, а на манжетах сияли запонки — тоже с бриллиантами. Он может переплюнуть по щегольству американского писателя Тома Вольфа, подумал Гиллес. А ведь раньше Йошка носил лишь самые дешевые подделки. «Мужчина должен быть немного красивее обезьяны — и тогда он уже красавец», — он постоянно цитировал эту фразу из книги Фридриха Торгберса «Тетушка Йолеш». И Торгберса, как и меня, он тоже пытался надуть.

— Это господин Йошка Циннер, кинопродюсер, — сказал Гиллес. — Йошка, позвольте вас познакомить…

— Я сам познакомлюсь. Вам на это понадобится слишком много времени. Но я тоже хорош. Моя главная беда — вечные и бесконечные перепалки. Но к делу. Фрау доктор Гольдштайн.

— Да, — она не позволила ему поцеловать ей руку. — Но откуда…

— Все-таки я знаю. Известная женщина. А вы — фрау доктор Рот. Большая честь для меня, — он поцеловал руку Валери. — И господин Боллинг. Как ваша астма, господин Боллинг? Это ужасно. А теперь и я среди вас, — он плюхнулся на белую кожаную софу, свесив коротенькие ножки, улыбнулся, показав мелкие мышиные зубки, и начал протирать розовые очки. — Можете предложить мне стакан содовой, фрау доктор. Алкоголя не употребляю. Это страшно пагубная штука. Целую руку, фрау доктор, спасибо! — он поспешно взял у Мириам наполненный до краев стакан. — Ну, к делу. Время — деньги. Завтра должен быть в Голливуде. Сегодня хочу разобраться с вашими делами. Обратите внимание — блиц-идея.

— Какая идея? — раздраженно переспросила Мириам.

— Блиц-идея. Моя специфика. Поэтому я и стал великим. Лучшие идеи озаряют меня, как вспышки. Кинопродюсер, говорит он. Так-так-так! Величайший продюсер Европы! Кино- и теле-! В последнее время больше занят работой на телевидении. Международное совместное производство. Большое количество призов. Номер один на всех каналах. Так или нет, Филипп?

— Так, — ответил Гиллес. — Не смущайтесь и не обращайте внимания на его манеры и внешний вид. Он и в самом деле великолепный продюсер. Мошенничает и обманывает, где может, но делает замечательные фильмы.

— Достаточно, Филипп! У господ уже сложилось впечатление. Они будут восхищены. Лучшая блиц-идея из всех, которые когда-либо приходили в голову Йошке.

Маркус Марвин засмеялся, но почувствовал боль и прервал смех.

— Вы смеетесь, господин доктор Марвин? Можете смеяться. Это шанс всей вашей жизни, — Йошка заговорил еще быстрее. — Вас везде преследуют с тех пор, как вы перестали снимать фильмы. Вас уволили из органов надзора. Вы работаете в Любеке. И ваша работа, господин Боллинг, и ваша, доктор Рот. Как раз то, что следует рассказать людям сегодня. Сейчас. Нет ничего более важного. Но с драйвом! Организованно и массово! В международном масштабе! Должен быть бунт! Люди должны кричать. Люди должны неистовствовать. И они будут это делать! Йошка Циннер уже все подготовил. Можете начинать хоть сейчас. У Йошки с собой все договора, вот здесь, — он высоко поднял чемоданчик-«дипломат». — Все внутри. Осталось только подписать.

— Господин Циннер, — начала Мириам Гольдштайн.

— Не перебивайте, пожалуйста, уважаемая! О, пардон! Я объясню вам. Все уже оговорено с франкфуртским телевидением. Самое высокое начальство дало зеленый свет. Все в восхищении, — он затараторил еще быстрее. — Но, конечно, при условии, что продюсером буду я. Последним фильмом я принес вам большую прибыль. Да, и только сейчас! В общем, короче: time is money, [4] Время — деньги (англ.). я спешу в Голливуд. У нас будет отличная команда. Мои люди! Операторы и техники самого высокого класса. Вы скажете, куда вы хотите, — и полетите. Никакой цензуры. Отсылается все, что вы снимаете. Франкфуртское телевидение хочет сенсацию. Вы сможете принести все! Любой скандал. Самый грандиозный. Можете нападать на всех. На Коля. На правительство. На все правительства! Совершенно свободно. Невзирая на лица. Вы сами контролируете свой материал. Никто на вас не давит. И денег хватит, поверьте Йошке Циннеру.

Он обвел всех торжествующим взглядом.

— Ну?

— Так и не поняла, о чем вы говорите, — сказала Валери Рот.

— Я же выразился ясно и понятно. Смотрите, что вы можете сделать! Уважаю и чту вас за это. Вы — последние, кто может спасти этот мир. Но — вместе с телевидением. Вскрывайте любое свинство без ложного стыда и застенчивости. Сурово. Остро. Собственная программа на телевидении Франкфурта. Все уже спланировано. Абсолютный хит! Да что там — революция!

Доктор Гольдштайн медленно произнесла:

— Вы предлагаете, чтобы съемочная группа во главе с доктором Марвином поехала снимать документальное кино?

— Целую ручки, уважаемая.

— Например, гибель влажных лесов?

— Например.

— О чрезмерном расходе энергии?

— Ясное дело.

— О махинациях с ядовитыми отходами? — спросила Рот.

— Не вопрос.

— Кислотные осадки? Гибель морей?

— Просто необходимо.

— Атомное лобби? Диктат ворья?

— Все, что пожелаете! — Йошка кивнул, гордый от сознания собственного величия. — А теперь скажите, разве это не колоссальная идея?

— О том, с чем я столкнулся в Америке, — взволнованно сказал Марвин. — В Месе. В атомной резервации.

— О, смотрите! Уже действует. Безусловно, вы должны будете снова поехать туда.

— Мерзкий плутониевый бизнес? — спросил Боллинг и схватился за очки.

— Но! — воскликнул Йошка и вскинул руки; манжеты выскочили из рукавов. — Конечно, и позитив. Никогда не следует забывать о позитивном. Я всегда придерживаюсь этого принципа. Есть идиоты, которые говорят только о негативном. Сейчас это модно, но не перспективно. Посылай маму в задницу! Катись отсюда, старая курица! И при таком раскладе, естественно, терпят поражение. Позитив, во всем и всегда надо искать позитив. Что является спасением для нашего мира? — он едва перевел дыхание. — Солнечная энергия. И это должно быть подробно освещено в проекте. Самый колоссальный проект из всех, которые я раскручивал! Это большая тема. Я достаточно читал об этом. И неплохо разбираюсь. Йошка Циннер всегда в курсе дела. Мой нюх говорит мне: «Сейчас надо заниматься этим и ничем другим». Как?