Йоханнес Зиммель - Весной в последний раз споет жаворонок

С опущенной головой неподвижно сидел Гонсалес. Шевелились только его губы. Марвин, не отрываясь, смотрел на Ритта. Тот не отводил взгляда. Дорнхельм изучал ногти. Было заметно, что они ему нравились.

А за зеркалом молился Уолтер Колдуэлл:

— Господи, сделай же так, чтобы я помогал бороться только со злом, предотвращать несчастье! Сделай так, чтобы я не приносил вреда невиновным. Ни сейчас и никогда больше впредь! О, Боже милосердный, пожалуйста!

Марвин сказал:

— Я могу прослушать всю пленку до конца? У меня нет оснований заявить о том, что здесь делает Боллинг, если это на самом деле Боллинг. Я совершенно сбит с толку и растерян.

Да? Вот что с тобой происходит? — думал Колдуэлл. А Гонсалес? Он говорит, что поначалу из страха скрыл то, о чем знал. Я тоже боюсь. Разве страх — это преступление? Кто осудит? Только АНБ? Он печально опустил голову.

Магнитофонная пленка прослушивалась дальше.

ВТОРОЙ ГОЛОС: Что вы заявите официально?

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Ультрацентрифуги мы использовали потом в нашей программе «Подводные лодки с атомным приводом». Все в порядке. Но атомная подводная лодка не является атомным оружием. Мы сами создали свою собственную ультрацентрифугу, которая имеет свое местонахождение, степень ее обогащения известна, более об этом я не могу сказать. Важно то, что эта центрифуга на сто процентов бразильского происхождения.

ВТОРОЙ ГОЛОС: Отлично.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Мы всегда придерживаемся того мнения, что наша машина представляет собой нечто совершенно иное, чем немецкая центрифуга. Кое-что скажу еще. Наши люди были за границей, целая команда, они изучали это, и так далее, и тому подобное.

ВТОРОЙ ГОЛОС: Хорошо.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Мы не хотим создавать огромный арсенал атомных бомб. Но Бразилия должна иметь бомбу. Нам не нужно состязание в беге, бомба должна служить сигналом устрашения: если вы будете нас провоцировать, то мы взорвем ее. Предположим, начнется новая мировая война. Двадцать девять процентов бразильской внешней торговли осуществляется при помощи флота. Что произойдет? Либо Бразилия вступит в войну и США выступят в качестве защищающей державы — но они будут защищать прежде всего свои собственные интересы. Тогда мы должны сказать: «Господа, мы не хотим ввязываться в эту войну, но свой торговый флот мы будем защищать, мы будем конвоировать свои корабли. Оставьте, пожалуйста, наши корабли в покое, иначе мы нанесем удар!» Я думаю, что это достаточно логично.

ВТОРОЙ ГОЛОС: Достаточно логично!

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: У меня еще вопрос.

ВТОРОЙ ГОЛОС: Пожалуйста.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Как далеко отсюда Карлсруэ?

ВТОРОЙ ГОЛОС: Я не понимаю…

Марвин поднялся и внимательно посмотрел на колонки громкоговорителей по обеим сторонам киноэкрана.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Вы, конечно, понимаете!

ВТОРОЙ ГОЛОС: Я на самом деле не понимаю вас…

— В начале девятнадцатого столетия, — приблизительно в это же время говорил Вольф Лодер, — в Англии существовал еще детский труд, например, на горных заводах. Штольни в то время строились настолько высоко, что работать в них могли только дети. Довольно часто вода затапливала штольни, и их осушали при помощи паровых машин. Дело это было рискованным, так как машины часто взрывались и многие дети погибали. Этот факт взволновал сердце благочестивого человека пастора Штирлинга. Пастор Штирлинг сказал не как Карл Маркс: «Надо изменить систему», но: «Необходимо изменить машины, чтобы не так много детей отправлялись к Господу Богу раньше, чем это им предписано».

— Вы циник, — сказала Валери Рот. — Кто бы мог подумать?

— Я не циник, фрау Рот.

— Но, может быть, идеалист, господин Лодер?

— И что тогда?

— Очень часто идеалисты и циники — смертельно опасные люди. Вы же — нет. Вы радостный идеалист. Самое время для того, чтобы мы оказались у вас. Я бы даже сказала драматургически точно, что вы и солнечная энергия появились как позитивный момент в истории именно в этом месте осмысления событий. Рассказывайте же дальше о добром пасторе Штирлинге, господин Лодер!

— Доброму сердцу пастора Штирлинга, — сказал физик с блестящими голубыми глазами, — были близки то ли дети, то ли владельцы шахт. Всякий раз его протест против использования паровых машин в штольнях оставался неуслышанным, но в 1816 году ему удалось, хвала Господу, создать нечто новое. Его устройство было простым. Оно состояло из заполненной газом трубки и двух колб. Один конец трубки сильно нагревался, другой — сильно охлаждался. Таким образом, создавалось повышенное и пониженное давление, и колбы двигались туда и обратно. Эти движения передавались на коленчатый вал. Во времена доброго пастора коленвал соединяли с насосом, который полностью высасывал воду из затопленных штолен. Сегодня коленвал можно, к примеру, соединить с генератором, и он…

— …будет вырабатывать ток, — закончил Гиллес. Лодер улыбнулся ему.

— Именно так! Если от большого солнечного зеркала собранные в пучок лучи направить на конец трубки мотора Штирлинга, то он нагреется. И если другой конец охлаждать, то непосредственно получается электрическая энергия, безо всяких окольных путей, из солнечной энергии. Даже без водорода. Это было бы идеальным решением. Но таким, к сожалению, не является.

— Так как функционирование предполагает, что солнце светит всегда, — сказала Валери.

— Верно. Но мы беспредельно счастливы, что добрый пастор Штирлинг изобрел свой мотор. Сейчас я объясню вам почему.

С улицы доносился смех. На большой парковой лужайке стоял пожилой седовласый мужчина, окруженный группой сотрудников.

— Мой отец, — сказал Лодер. — Сейчас он демонстрирует наше изобретение. Сегодня — для русских и японцев. Почти каждый день к нам приезжают политики и ученые со всего мира, убежденные в том, что, согласно современному уровню знаний, только солнечно-водородная технология гарантирует не ограниченный во времени и экологически безопасный источник энергии.

Валери Рот сказала:

— Послушайте, господин Лодер, я немного в курсе проблем солнечной энергии. Несколько лет вместе со своим дядей профессором Ганцем я работала в Физическом обществе Любека. Ну, поскольку я обязана заменять Боллинга, то я более интенсивно занялась вопросами солнечной энергии. И при этом мне показался ясным еще один момент: безразлично, каким способом вы высвобождаете с помощью солнечной энергии водород и преобразуете его в солнечную энергию — вам постоянно будет требоваться водород.

Лодер, улыбаясь, взглянул на нее.

— Я знаю, что выгляжу смешно, — сказала она с легкой агрессивностью.

— Что?

Лодер был обескуражен.

— С одним карим и одним голубым глазом, — сказала Валери. — Вы все заметили это. Но никто об этом не говорит. Чрезвычайно тактично. Это случается с такой рассеянной и суетливой бабой, как я! Как только я услышала, что вы уже сегодня ждете меня, в страшной спешке я собрала вещи и уехала. В спальном вагоне до Базеля. Проснувшись утром и вставляя линзы перед зеркалом, я обнаружила неприятность. Собираясь в дорогу, спеша и волнуясь, я схватила линзы разного цвета. — Она рассмеялась. — Кинулась в Базеле к одному оптику, прежде чем взять такси до Бинцена. Вечером будут готовы контактные линзы одного цвета. Голубые. Я говорю это для того, чтобы никто из вас не подумал, что я сошла с ума.