Шамиль Идиатуллин - Бывшая Ленина [главы из романа]

Ксюха вздрогнула, посмотрела на Сашу испуганно и снова уставилась под ноги.

Впрочем, голос у нее был почти обыкновенный:

— Да не, нормально все. Матвей просто сказал, вечером заберет сам или из друзей кто. И я что-то…

— А что это? — спросила Саша, подходя.

— Ну… вещи, — сказала Ксюха и посмотрела на Сашу еще испуганней.

Саша хотела уточнить, что за вещи, а заодно спросить, когда и откуда взялся рюкзак — когда вечером заходили, у Матвея за спиной здоровенный синий был, а этот компактный черный, то ли внутри прятался, то ли с утра вместе с овощами возник, — и вдруг поняла.

— Так, — сказала она. — Давай-ка посмотрим, что там.

— Ты чего! — воскликнула Ксюха, не меняя градус испуга. — Чужой же.

— Вот именно, чужой. Как в кино. Открывай, посмотрим.

— Нельзя, ты что, э!.. — воскликнула Ксюха и чуть дернулась вслед за Сашей, подхватившей рюкзак, — впрочем, не сильно дернулась.

Саша все-таки отошла на пару шагов, попыталась расстегнуть молнию и обнаружила, что собачки схвачены хитрым стальным замочком.

— Так, — повторила она и общупала рюкзак.

Он был легким и мягким, к тому же не шуршал, так что Саша засомневалась и повернулась к Ксюхе — но вид у соседки был таким виноватым, что сомнений не осталось.

— Ксюх, я серьезно сейчас: что там?

Ксюха, хлопнув губами, сделала неопределенный жест, потерявшийся в плечевом поясе.

— Матвей этот твой, он вообще кто? Ты его давно знаешь?

— Ну он студент в технологическом, и работает, и нормально все, чего ты придумала, — торопливо заговорила Ксюха, протягивая руку. — Давай сюда.

— А чего зависла тогда? — жестко спросила Саша и подняла рюкзак. — Понимаешь ведь, что здесь, да? Что это или подстава, или… Я не знаю, или еще хуже, просто ты для него перевалочный пункт, — понимаешь, да? И я тоже из-за тебя, понимаешь?

— Ты чего завелась-то? — спросила Ксюха, приходя в себя. — Придумала что-то и орет.

— Придумала, да? Тащи нож, откроем и увидим, что я там придумала.

— Ты что! А вдруг там ничего такого!

— А вдруг наоборот? — поинтересовалась Саша. — Тогда что?

— Да, тогда — что? — спросила Ксюха, зверея. — Распорешь рюкзак, найдешь, чего хотела…

— Я хотела?!

— …И дальше что? Придут, увидят…

Саша на секунду замерла, давя взрыв негодования, который мог перерасти черт-те во что — например, в визг «Ты же нас подставила», истерику и, может, даже удары по глупому Ксюхиному лицу, старательно выдохнула, вдохнула и швырнула рюкзак соседке под ноги. И сказала, стараясь не звенеть голосом и тем более не рыдать:

— Чтобы не было его здесь, поняла?

Ксюха поспешно подняла рюкзак, вцепилась в него обеими руками так, что костяшки побелели, и тихо спросила:

— Куда я его — выкину, что ли?

Саша пожала плечами. Во рту был иней, а лицо горело.

— Или пойду туда, да? — уточнила Ксюха так же тихо. — Чтобы меня приняли, да?

— А лучше, чтобы пришли и обеих, да? — уточнила Саша в ответ.

Ксюха начала было:

— Да с чего они… — и замолчала, закусив губу.

Саша ушла в свой угол и принялась впихивать в собственный рюкзак тетради и выписки, стараясь говорить как можно спокойнее:

— Короче, так. Я в библиотеку, буду там до закрытия. Это до шести. Вернусь когда — чтобы этого вот здесь не было, поняла? Ты поняла или нет?

Она дождалась потерянного кивка Ксюхи, лютуя на нее и на себя, впихнула последнюю стопку бумаг — смяла и порвала, кажется, все на свете, ну да чего уж теперь, — и зашагала к двери, накидывая кофту на ходу. Из открытой двери в спальню пахнуло одеколоном Матвея. Сашу перекосило, и она, обуваясь, прошипела:

— И этого — чтобы духу не было, никогда! Поняла?

— Разоралась-то, как будто… — начала Ксюха, распаляя себя, да так и не смогла — сникла.

Саша вышла, грохнув дверью, лифта ждать не стала — быстро сбежала по лестнице, разок едва не вывихнув лодыжку. Развеялась слегка, вытеснив злобой обиду — а на улице все равно разревелась.

И конечно, сразу позвонила мама. Как чует.

Нет, просто совпало. Даже по поводу голоса всего полминуты мучила, согласилась с тем, что у дочери может быть простуда, ритуально попросила не бегать без шапки и шарфа — и перешла к делу.

— Саша, папе позвони, пожалуйста.

— А что такое? — спросила Саша, замерев.

— Его поддержать надо, а у меня не получается в последнее время, ты же видела — наоборот выходит. Я уж как его просила не идти к начальству пока, и вот… Саш, неприятности у папы на работе. Увольняют его.

Оксана влетела в кабинет, нервно сжимая файлик с бумагами, замерла у стола Митрофанова, огляделась и сдержанно спросила:

— Где Митрофанов?

Народ, углубленный в отчеты, не обратил внимания, только дисциплинированная Савельева оторвала голову от бумаг, поморгала, отматывая оперативную память к вопросу начальницы, огляделась и предположила:

— Гуляет, наверное.

— Какое гуляет? До перерыва час еще.

— Ну в туалете.

Оксана, зверея, звучно швырнула файлик на стол — народ вздрогнул, поднял и тут же опустил головы — и уставилась на Савельеву. Савельева посмотрела в ответ и холодно продолжила:

— Тогда в кафе или домой пошел.

И снова уткнулась в бумаги.

Оксана потюкала ногтями по столешнице, схватила файлик, чуть не обрушив на пол лоток с издевательски аккуратными стопками документов, и ушла, бросив:

— Я на выезде, если что срочное, пусть звонят.

Митрофанов и впрямь нашелся в кафе — в той самой «Наташе». Сидел за дальним столиком у окна перед пустой чашкой кофе. И как ни странно, почти сиял. По телефону разговаривает. Радость у него такая.

Оксана секунду постояла у столика, сверля Митрофанова взглядом, потом привычно уже швырнула файлик на стол. Митрофанов бегло покосился на бумаги и продолжил в трубку:

— Ну что ты, Саньк. Все нормально будет. Отдохну, съезжу куда — хочешь, вместе с тобой? Да хоть сейчас. Почему, во Вьетнам или Тай можно вполне, завтра или с выходных.

Оксана вздохнула, отодвинула стул, села и жестом пресекла намерения легшего на боевой курс официанта. Митрофанов невозмутимо продолжал:

— Мама? Так у нее-то работа, видите ли, то-се, ее ж не… Ну, сама поговори, может, захочет. Я нет. Санька, ну давай потом. Ну да. У тебя-то как? А с голосом чего? Понятно, без шапки опять, мамки на тебя нет. Тоже простыл, ага. И на меня, получается… Тем более про Вьетнам подумай. Ну ладно, ладно. Спасибо за звонок. Не переживай. Целую.

Он отложил телефон, все так же задумчиво улыбаясь, повернулся к Оксане и церемонно поздоровался.

— Здравствуйте, Даниил Юрьевич, — зло сказала Оксана. — Довольны?

Митрофанов секунду подумал и с некоторым изумлением признался:

— Вполне.

— Н-ну, рада, — сказала Оксана еще злее. — Дальше что?