Леонид Милош - Братья по крови

Серега злился. Сколько раз он хотел забыть Машу и переключиться на кого-нибудь другого, но не мог. Он тоже видел ее каждый день, почти каждое утро они вместе шли в школу. Сергей брал ее портфель, и они, идя рядом через поле, болтали о всякой ерунде. А он так и порывался сказать ей совсем о другом, о том, что у него так наболело внутри. Неужели она не видит, не понимает, что он, Серега Горчаков, любит ее гораздо сильнее Вовки?! Вовка так, побалуется и бросит, он такой. А Серега другой.

Так он говорил себе, но со страхом чувствовал, что у Вовки тоже серьезно, что Вовка ни за что от нее не откажется. И это пугало Серегу больше всего, потому что Вовка был и старше, и красивее, и сильнее его. Да и Маша к нему явно неравнодушна, видно, как загораются ее черные озорные глаза при виде Вовки. К Сереге она относилась по-дружески, и это только отравляло его существование. Перспектив отбить ее у Вовки никаких не было. Марголин с того самого августовского дня никогда не оставлял ее одну. Тех ребят, которые хотя бы взглядом намекали на желание познакомиться с Машей, Вовка решительно отшивал. Он бы мог привести им и более внушительный аргумент в виде своего крепкого кулака, но Маша теперь не позволяла ему драться. И Вовка больше не дрался. Его совсем было не узнать.

Со всеми своими прежними подружками Вовка больше не встречался, и свой мужской счет окончательно заморозил. Впрочем, после ареста Сани соревноваться ему было не с кем. У Аркани к его семнадцати годам было только три женщины, и то те, которые давали всем и всегда и, конечно же, в первую очередь — Вовке с Саней. А потом., когда у Аркаши появилась постоянная девушка, он гулял только с ней. У остальных ребят была примерно та же ситуация. Даже неотразимый красавчик Витя собрался жениться.

Отношения с Машей были у Вовки совсем не такие, как с другими девчонками. Для него она была нежным неземным цветком, до которого даже боязно дотрагиваться. Лишь бы красоту не помять. Сама мысль о том, чтобы соблазнить ее, не приходила ему в голову, казалась чудовищной и дикой. Нет. с Машей у них будет все по-другому.

Они дружили уже около года, когда Маша сама сделала еще один шаг в их отношениях. В тот вечер они сидели вдвоем у Вовки дома, слушали музыку. Вовка, как обычно, стал целовать ее. Сначала в губы — долго и страстно, потом в щеки, лоб, шею.

— Мне жарко, я сниму кофту.

Первое мгновение он растерянно смотрел, как она раздевается. Рядом с кофтой на стол упала женская блузка, потом нижняя сорочка и лифчик.

Сердце у Вовки сильно колотилось, он впервые видел Машу обнаженной. Ее точеные плечи, молочно-матовая кожа, отдающая каким-то приятным запахом, и призывно стоящие девичьи груди возбуждали и волновали. Сейчас Вовке казалось, что у него не было ни одной женщины, и он даже не знал, с чего начать.

— Ты тоже разденься, — тихо произнесла Маша и обняла его за шею.

— Машенька, может, не надо… может, потом, когда поженимся?

— Что?

— Ну, это самое…

Маша не понимала Вовку, и от этого он еще больше терялся.

Ее пальцы уже освободили верхние пуговицы его рубашки. Он стал, помогать ей, чувствуя, как кончики пальцев бьет мелкая дрожь волнения.

— Машенька…

Их обнаженные тела сплелись, и он медленно опустился вместе с ней на постель. Из всей одежды на Маше оставались только одни трусики, свои Вовка тоже снимать не стал. Они целовались и неистово ласкали друг друга. Они и раньше подолгу лежали в кровати, наслаждаясь этими чувственными поцелуями, но только тогда все это было в одежде, а теперь…

Маша абсолютно не стеснялась Вовки и чуть позже разрешила ему снять с себя трусы.

— Ты тоже сними, — гладя губами его шею, прошептала девушка.

Он суетливо под одеялом стащил с себя последний предмет своего туалета и, почему-то стесняясь, почувствовал, как его мужское достоинство напряглось до предела. Он попытался расслабиться, сделал все, чтобы это достоинство обмякло, но оно, наоборот, предательски топорщилось, показывая всю свою силу и мощь.

— Вова, ты почему отвернулся от меня?

— Я сейчас…

— Повернись.

Она обняла его со спины, ее маленькая нежная рука, еле касаясь его тела, скользнула вниз — к животу. Вовка замер. Девичьи пальчики уже нащупали то, что он пытался вовсю скрыть от нее, на мгновение задержались, осторожно изучающе сдавили. Вовка почувствовал, как дыхание у Маши участилось. Да он и сам задыхался от восторга и наслаждения.

— Погладь меня, — прошептала Маша.

Он осторожно повернулся, стараясь не задевать ее тем, чего так ужасно стеснялся. Но она сама первая смело придвинулась к Вовке, и его член уперся во что-то мягкое, теплое, девически-нежное. Они снова слились в долгом и страстном поцелуе.

— Я люблю тебя, — тихо прошептала Маша.

— Я тебя тоже, Машенька. Мы всегда будем вместе, всю жизнь. Правда?

— Конечно.

Он гладил ее тело и чувствовал, как из-под ладоней вылетают искры желания, которое все сильнее охватывало его. А она уже абсолютно не стеснялась его.

— Тебе приятно? — спросила Маша, лаская его плоть.

— Да… конечно…

— А что дальше делать?

— Что?

— Ну, чтобы тебе хорошо было. Я не знаю, я ни с одним мальчиком даже не целовалась…

Вовка чуть не задохнулся от ярости, на мгновение представив, как ее целует другой.

— Да, Машенька…

— Вот так делать?

— Наверно…

Еще мгновение, и Вовка почувствовал теплую волну, которая начала накрывать его всею целиком. Его руки непроизвольно сдавили ее тело, он замер и в следующую минуту громко застонал…

Они долго лежали молча. Потом Вовка нежно обнял ее, глубоко, с облегчением вздохнул:

— Тебе понравилось, Машенька?

— Да. А тебе?

— Я чуть с ума не сошел. Никогда не сказал бы, что ты такая…

— Какая?

— Ну-у… умеющая доставить мне приятное, ведь ты же еще маленькая.

— Мне уже пятнадцать лет, Вова.

— Вот именно, пятнадцать!

— В нашем классе уже две девчонки… ну, в общем, они уже не девочки, ну, ты понимаешь?..

Вовка улыбнулся:

— Понимаю. Но это они, а ты другая.

— Я тоже этого хочу.

— Тебе рано. Когда я приду из армии..

— Нет, мы сделаем это раньше…

— Но, Машенька…

— Зачем ждать, ведь мы же любим друг друга.

— Это верно, но… может, попозже?

— Когда?

Ее прямой вопрос сразил Вовку наповал. Он-то прямо сейчас готов, вон как снова взбрыкивает его мужской аппарат, словно застоявшийся молодой конь. Еще немного подобных разговоров, и он не выдержит.

— Но тебе сначала больно будет.

— Я знаю.

— Но…

— Когда?

— Ну, давай на следующей неделе.

— Нет, давай завтра.

— Хорошо.

Он усмехнулся про себя, почувствовав нелепость ситуации — не он, грозный трахалыцик Вовка, а его соблазняют! И кто?! Маша! В такое он никогда бы не поверил. Да, девочка выросла.