Леонид Милош - Братья по крови

— Да?　

Вовка удивленно взглянул на Машу, даже чашку с кофе поставил на поднос. Но Маша молчала, продолжая задумчиво смотреть куда-то в сторону. Сейчас она снова вспомнила того симпатичного и очень вежливого мужчину с черными вьющимися волосами. И его сестру. Оскорбленную и покинутую. И слова того человека: «Накажите его, такое не прощается». Да, предательство не прощается. И она, Маша, решила тогда для себя твердо, она отомстит Сергею. И за себя, и за эту женщину, и вообще за всю свою загубленную жизнь. Он предал ее. А она, дура, любила, верила и ждала…　

— Как так? — снова напомнил о себе Вовка. — А я думал, Серега такой отличный семьянин?　

— Нет. Он очень оскорбил и обидел меня. У него всю жизнь были другие бабы. Он надо мной просто издевался. Я тут как-то с ним виделась, я думала… а он…　

Ей было тяжело говорить. Голос ее дрогнул, и она чуть не заплакала.　

— Не надо, Машенька, — остановил ее Вовка.　

Ему сейчас стало страшно, потому что он понял, что хотела сказать Маша. Он вспомнил, как говорил ему Боря, что Серега плетет интриги и пытается вернуть Машу. А она хочет к Вовке. Но женщины — народ слабый, попадают в ту паутину, которая прочнее их держит. А паутину Серега умеет плести. Вовка однажды в этом на собственной шкуре уже убедился. И Маша попала в эту паутину и столько лет барахталась в ней. Нет, на этот раз он ее не отдаст. Он сам разорвет эти путы, и если надо уничтожит Горчакова, но Машу ему не отдаст. После этой безумной ночи он уже без нее не сможет. Познать такое счастье, чтобы снова ее потерять? Нет уж, господин Горчаков, на этот раз у вас ничего не получится.　

— Маш, не надо, — снова повторил Вовка, — не бойся, я тебя никому не отдам, и никому не позволю обижать тебя, слышишь?　

— Да.　

Она действительно успокоилась, о чем-то задумалась, напряженно прищурив глаза. Потом вдруг неожиданно спросила:　

— А ты сможешь его наказать?　

— Кого? — не сразу понял Вовка и тут же спохватился, — ах, его? Ну, почему же? Можно. Ради тебя я себе готов голову отрубить, а не то что Сереге.　

Он склонился над ней, стал молча и очень трепетно целовать ей шею, плечи, обнаженную и очень красивую в своей полноте грудь.　

— Я все для тебя сделаю, любимая моя, — тихо шептал он, а она по-прежнему молчала, с тем же напряженном прищуром глядя куда-то вдаль…　

Эйфория первых дней победы прошла быстро. Словно и не было ничего. И Сергей, сидя в глубоком кожаном кресле, через открытое окно в своем кабинете смотрел на желтые умирающие листья, и ему почему-то было грустно. Только что. он подписал договор с Объединенным Европейским Банком, и фотография, на которой он пожимает руку Зигмунду Раушельбаху, молниеносно облетела все вечерние европейские газеты. Даже три центральные московские газеты тоже написали об этом контракте века. Первые пятнадцать миллиардов долларов будут влиты в экономику России уже в этом году, через его Горчакова, банк. И это только начало. Скоро он станет самым знаменитым и крупным русским бизнесменом как в России, так и здесь, на Западе. Он будет вращаться в самом центре европейской финансовой жизни. И каждый день ему будут надоедать журналисты, каждый день его снимки будут мелькать на страницах газет. Господин Горчаков сказал… Господин Горчаков считает… Господин Горчаков отправляется в деловую поездку… Будут вторгаться и в его личную жизнь, и с этим ничего не поделаешь. Вед у него начинается совсем другая жизнь. От этого почему-то было чуточку грустно.　

Ощущения победы не было. Может потому, что он был один, в смысле личном, и ему не с кем поделиться этой победой, насладиться счастливыми минутами триумфа. И вообще, зачем ему все это нужно? Для чего? Для кого? Глядя сейчас на тоскливую погоду за окном и мелкий монотонно накрапывающий дождик, он испытывал грусть. Все-таки усталость последних лет свалилась на него, и он явно захандрил. Надо было отдохнуть. Но куда ехать и с кем?　

После Маши он ни с одной женщиной не был так близок, никого не любил. Хотя на его жизненном пути встречались очень красивые женщины. Он знакомился, его знакомили, потом он встречался с ними, но внутри все было по-прежнему холодно и мрачно — никакого всплеска эмоций и чувств. Потом была постель — и снова никакой радости, одна лишь физиология. Было неудобно и за себя, и за эту женщину, которая с таким нетерпением ждала этой встречи и на что-то надеялась. А на следующий день его снова с кем-то знакомили, но встречаться уже ни с кем не хотелось. Видимо, для всех этих любовных приключений-похождений он в свои тридцать пять лет как-то быстро состарился. Ему было уже ничего не интересно. Хотелось покоя, хотелось лишний раз вот так в кресле посидеть дома и ни о чем не думать. Может быть, это депрессия и стоит показаться врачу? Нет, никому показываться он не будет, не хочется.　

Сергей велел секретарю ни с кем его не соединять, он отдохнет минут двадцать. На столе все-таки запищал селектор. Сергей недовольно покосился в его сторону, ведь сказал же ему, чтобы не беспокоил! Секретарь был тоже из бывших русских, очень серьезный и обстоятельный человек.　

— Сергей Владимирович, я прошу у вас прощения, но звонит ваша жена.　

— Кто??? — Сергей чуть не подпрыгнул в кресле.　

Неужели Маша? А кто, кроме нее, может представиться его женой? Конечно, Маша! Вся депрессия мигом улетучилась. Сергей подскочил к столу, нажал кнопку.　

— Соедини меня, Саша.　

В трубке послышался легкий, почти воздушный щелчок.　

— Сережа, это я, Маша, здравствуй.　

— Машенька? Здравствуй! Я рад слышать тебя.　

Он был не просто рад, а счастлив. Он давно собирался позвонить ей и сказать, что все, он полностью сломался без нее, что он все ей прощает и хочет, чтобы она вернулась. Он все понял и осознал в этой жизни, он стал старше и мудрее. Женщине, даже если это твоя собственная жена, тоже нужно внимание и тепло любви. Чтобы эта любовь грела, а не угасала. И он теперь будет очень внимателен к ней, а в постели будет любить ее так же, как и в первый раз. Его гордость тоже сдается перед ней, капитулирует. Он покорно поднимает руки вверх и надеется на ее милость.　

Он уже давно собирался позвонить ей, договориться о встрече. Но все боялся, боялся неизвестно чего. Хотя по телефону он говорить не будет, ему надо видеть ее. Он как капризный художник, не может рисовать ее образ по памяти, — только с натуры. И он скажет все, что у него наболело за эти три года разлуки. Он скажет о своей любви и о том, что они никогда больше не должны расставаться. Только он и она! Тогда в этом мире будет полная гармония.　

— Я никак не думала, что ты рад меня слышать, — искренне удивилась Маша.　

— Очень рад, Машенька, очень.　

— А что такое у тебя случилось, Сережа? Год назад ты не очень-то был любезен со мной. Помнишь?