Леонид Милош - Братья по крови

Вовка не любил гаишников. Да и кто из нормальных мужиков-милиционеров из других служб их за своих считает — никто! Потому что не хлебают они того, что хлебает каждый день обычный мент — от рядового до генерала. Правда, сам Вовка на них внимания никогда не обращал, не того полета птахи. Но от автолюбителей он много чего наслышался об этих стражах дорог. На дорогах, порой, ведут себя как бандиты, ничем не лучше. Что охраняем, то и имеем. Да и самая коррумпированная эта милицейская служба из всех. Сколько операций провалили из-за того, что гаишники, заметив РУОПовские машины, тут же предупреждали об этом братву. Вовка собирался в будущем пошерстить эту доблестную транспортную инспекцию, засадить с десяток гаишных начальников. Чтоб другие потом лучше думали. Но руки все не доходили. А теперь уже не дойдут.　

Вовка резко затормозил. «БМВ» была с частными номерами. Под этими номерами в ГАИ числился какой-то старый «москвичонок». Гаишник нехотя побрел к красной машине, ему сразу не понравилось, что водитель выходить из иномарки не стал, не побежал ему навстречу, не засуетился в извинениях. Крутой, значит?! Ну ладно, придется тогда с этого крутого слупить побольше — и за тачку, и за скорость, и за крутость!　

Вовка приоткрыл дверь, громко закричал в сторону инспектора:　

— Эй, мужик, давай, шевели ногами, я опаздываю!　

Гаишник побагровел, сморщил лоб, давненько с ним так никто не разговаривал — разве только собственное начальство, — но в шаге прибавил. В следующую секунду он уставился на протянутую прямо в его лицо «непроверяйку» с фотографией владельца и грозными генеральскими подписями. Такие не часто, но приходилось ему встречать. Владельца подобного документа ни останавливать, ни проверять, а тем более задерживать нельзя. С такими ксивами всегда ездило большое милицейское начальство, а в последнее время и очень крутые коммерсанты и мафиози, — впрочем, это почти одно и то же.　

— Ну, что уставился?! Первый раз видишь?! — грубо спросил Вовка, не отнимая от удивленного лица молодого парня строгий документ. Тот быстро взял под козырек.　

— Извините… Счастливого пути.　

— Бывай, мужик.　

Вовка захлопнул дверцу и резко с визгом колес взял с места.　

Гаишник, глядя ему вслед, подумал, что, судя по этой наглой роже и здоровым кулакам, этот явно из мафиози и, небось, даже в розыске числится. Но связываться с таким себе дороже. Может, в розыске и числится, только вот искать его милицейское начальство не очень-то собирается, раз такими ксивами снабжает. Гаишник понуро побрел назад к своему напарнику, порадовать того будет нечем, такие деньги уплыли.　

Вовка был доволен. Любил поставить на место хозяев дорог. Машина снова набрала сто пятьдесят и, уверенно прижимаясь к шоссе, полетела вперед. Неожиданно запищала рация. Значит уже в полосе приема, можно будет связаться с Гришаниным.　

— Слушаю.　

— Владимир Анатольевич… товарищ подполковник, это я, Гришанин.　

Вовка и так сразу узнал голос майора. Но что это он какой-то зашуганный, вроде как не в себе. Нехорошее предчувствие кольнуло Вовку.　

— Что случилось, Коля, говори!　

— Владимир Анатольевич, у нас ЧП… Все так неожиданно случилось, что я даже…　

— Что там у тебя стряслось? — рявкнул в микрофон Вовка.　

— Они убиты… Горчаков оказал сопротивление… Он был уже в наручниках, но вытащил у одного из наших олухов пистолет и выстрелил в Горчакову, прямо ей в сердце… А Генка с перепугу в него почти всю обойму разрядил… «Скорая» только что подъехала, но… Говорят… что все.　

Вовка ошалело слушал рацию, и сказанное медленно доходило до его сознания. Грудь больно сдавило, словно под стотонным прессом, горло перехватило судорогой.　

— Что??? — надрывно прокричал Вовка. — Что ты сказал!!! Как Маша, что с ней???　

— Э-э… я думаю… убита… там врачи, — голос майора запинался.　

— Ты что, сука, там натворил!!! Приеду, лично пристрелю! Давай, подымай срочно всех врачей! Всех! Но чтоб она жива была! Ты слышишь!?　

— Да… слушаюсь, товарищ под-под… полковник, — Гришанин стал заикаться. Волнение Марголина передалось и ему.　

— Все! — проревел Вовка и дал отбой.　

Вцепился в руль и резко надавил газ. Хоть и пятая передача, но машина стремительно стала набирать скорость. А в Вовкином мозгу все стучало — убиты!.. Оба!.. Не может быть!.. Маша!.. Как же это так?.. Серега!.. Простите меня, родные мои… Миленькие мои… Я сейчас, я быстро… Потерпите…　

Стрелка спидометра уже зашкалила за двести двадцать, машину стало опасно забрасывать на неровностях дороги. Но Вовка упорно не обращал на это внимания, он гнал вперед, обезумев от боли и страха. Глаза застилали первые слезы. На обгоне, почти не сбрасывая скорости, он заходил в лоб встречному транспорту, и водители отчаянно сигналя, только в последнюю секунду резко съезжали с пронзительным скрипом тормозов на обочину, проклиная в душе и громко ругаясь матом в адрес этого ненормального идиота. У поста ГАИ Вовка притормозил, виднелся длинный хвост легковушек. Громко сигналя и моргая фарами, он по встречной полосе объехал эту колонну, грубо подсек какой-то «жигуленок», чтобы протиснуться в узкую щель забаррикадированного проезда. Гаишники во все глаза смотрели на оборзевшую красную иномарку. Такой наглости они давненько не видели. Потом двое из них, опомнившись, торопливо замахали своими жезлами и бросились наперерез «бээмвухе».　

— Прочь с дороги! — прокричал себе под нос Вовка и, поддав газа, чуть не задавил одного из инспекторов. Тот вовремя отскочил в сторону. А «бээмвуха» вылетела за пост и, почувствовав простор и свободу, снова рванулась как обезумевшая.　

«Маша… Машенька… миленькая моя… — со слезами на глазах повторял Вовка. — Нет, такого не может быть… она жива».　

Но предчувствие говорило совсем о другом. Случилось что-то ужасно страшное и непоправимое. И во всем этом виноват именно он — Вовка.　

«Нет… нет… не может быть», — стучало у него в голове.　

Редкие капли дождя ударили по дороге. Дворники расчистили стекло, делая его поверхность кристально прозрачной и гладкой.　

«Нет… я успею… я спасу их, я их спасу…»　

До города оставалось каких-то десять минут. Если по-прежнему лететь со скоростью двести сорок, то не больше десяти минут. В руках и теле чувствовалось напряжение. А из приемника лилась грустная мелодия из кинофильма «Профессионал». Та самая, где Бельмондо погибает. Очень тревожная мелодия.　

Дорога зигзагом уходила вправо. На повороте Вовка убрал ногу с газа и чуточку тронул тормоз. Машина сбросила немного скорость, но колеса, не слушаясь руля, неслись по мокрому асфальту прямо. Навстречу шла здоровенная длиннющая фура международных перевозок. Все, что произойдет в следующую секунду, Вовка понял в одно мгновенье. «Бээмвуха» на такой скорости не впишется в поворот. Он отчаянно сдавил руль и со всей силы ударил по тормозу, машину понесло юзом прямо под грузовик. Это конец. Он это понял. И последняя его мысль лихорадочно метнулась к цыганке, про которую он уже совсем забыл и которая так неожиданно сейчас выплыла в памяти со своим предсказанием — «вы умрете в один день». Метнулась лишь на миг и снова вернулась к Маше с Сергеем. «Простите меня!..»