Леонид Милош - Братья по крови

— Ну как, нравится? — нагнулся к его лицу Эдик.　

— Что ты хочешь? — еле слышно прошептал разбитым ртом Виталя.　

— Я хочу, чтобы ты на брюхе приполз к моей бабе и очень долго целовал ей ноги, моля о прощении. Понял, сука?!　

Мужчина молчал. Тогда Эдик схватил его за промежность и резко сдавил.　

— Ты понял?!　

— Понял! Понял! Только отпусти!　

Эдик ослабил хватку.　

— И не забудь целовать ей ноги, а если она тебя не простит, я к тебе снова закачусь, ясно? И еще, заплатишь ей десять штук баксов.　

— Хорошо.　

— Два дня тебе срока, если не успеешь, заплатишь двадцатку.　

— Да. Я все сделаю.　

Эдик поднялся, сделал знак Кресту. Тот нашел в баре литровую бутылку «Смирновской» и сейчас прямо из горлышка отхлебывал из нее. Эдик направился к выходу, но, что-то вспомнив, остановился, посмотрел на парня, который неторопливо застегивал штаны. При взгляде Эдика парень непроизвольно вытянулся, руки суетливо опустились по швам.　

— Совсем забыл, — медленно произнес Эдик. — Сейчас пойдешь к своим и расскажешь, что здесь случилось. Все расскажешь. Пусть знают, что ваш шеф педераст, петух опущенный.　

И с этими словами Эдик удалился. Крест следом. Спустились вниз, подошли к машине. На секунду оба замерли. Странно, но что-то было не так с их машиной, она стала словно другой.　

— Дядя, это я помыл, — услышал Эдик из темноты мальчишеский голос и в следующую минуту увидел щуплого паренька лет двенадцати с пустым ведром в руке.　

Только сейчас Эдик вспомнил, что они приехали на грязной машине, а теперь она вся блестит в тусклом свете ночного фонаря.　

— Дядя, дай рублей десять, я очень старался.　

— Пошел прочь, щенок! — цыкнул на него Крест.　

Парнишка испуганно отпрянул в сторону.　

— Подожди, — остановил его Эдик. — Иди сюда. Ты чего здесь ночью делаешь? Спать давно пора.　

— Я здесь машины по ночам мою, днем взрослые ребята не дают или все деньги отбирают, а ночью никого, правда, и машин мало. Вот вас увидел, двери не заперли, значит, скоро уедете, поэтому я и решил помыть ее. А что, разве плохо?　

— Да нет, молодец, — усмехнулся Эдик. — Родители уши не надерут, ведь завтра школу проспишь?　

— Я в школу почти не хожу, надо деньги зарабатывать, отца посадили, мать пьет, жрать нечего. А мне надо сестру младшую тянуть.　

— Да, братишка, жизнь — дерьмо, — задумчиво произнес Эдик и, молча достав из кармана пачку денег, протянул мальчишке. — На, держи.　

Парень ошалело смотрел на деньги и ничего не мог понять.　

— На, держи, не бойся.　

— Но мне столько не надо.　

— Держи, говорю!　

— …Спасибо!　

Парень с благодарностью принял деньги и простуженно закашлял. Эдик укоризненно покачал головой, на мальчишке была легенькая изрядно заношенная куртка-болонья и свитер, вся шея голая.　

— Ты чего так одеваешься, простынешь!　

Парень, радостно улыбаясь, помахал полученными от Эдика деньгами.　

— Завтра пальто куплю, уже одно присмотрел в комиссионке, и сестренке куртку, да и на жратву еще во сколько останется, — мальчишка сделал всем понятный жест, проведя большим пальцем по горлу. — И жизнь, вообще-то, не дерьмо, сегодня четыре машины вымыл, так что жить можно, не пропаду.　

Эдик покровительственно посмотрел в глаза парню, хлопнул его по плечу и, ничего не сказав, залез в машину.　

— Эдик, ты чего столько пацану дал! — недовольно буркнул Крест, выруливая на, дорогу.　

— Ладно, не бухти.　

Машина уже набирала скорость, когда Эдик остановил водителя:　

— Подожди, я сейчас…　

Эдик проворно выскочил из машины и быстро побежал обратно, догоняя удаляющуюся фигуру паренька. Тот, заслышав шаги, удивленно обернулся.　

— Стой!.. Это тебе… носи… — запыхавшись, выдохнул Эдик, на ходу снимая с себя теплый махеровый шарф.　

Мальчишка ошарашенно стоял, держа в руке белоснежный нарядный шарф, и смотрел, как незнакомый дядя побежал обратно к машине, хлопнул дверцей и умчался в ночь. «А все-таки неплохая эта чертова жизнь, раз есть на свете такие странные добрые дяди», — подумал паренек. И повязав этим мягким и теплым шарфом шею, он весело зашагал дальше своей дорогой.　

Крест очень тщательно выполнил поручение шефа, проверив тот случай с изнасилованием, случившийся на территории двадцать восьмого отделения милиции. Этим делом, по поручению Креста, и, разумеется, за деньги, а значит, более добросовестно, занимался знакомый майор из районного управления. Все факты подтвердились. Очкастый интеллигент не обманул. Изнасилование, подкуп начальника отделения, следователя, затем грамотное запугивание свидетелей и, наконец, грубый «наезд» на саму же потерпевшую. И уголовное дело расползлось, растворилось, как табачный　дым. Подозреваемый в изнасиловании Матросов Игорь Петрович сорока трех лет от роду оказался бессовестно оклеветанным и спас свое честное имя.　

Собрал все необходимые сведения Крест и о самом гражданине Матросове. Три года назад тот ушел из ОБХСС. Ушел без скандала, по-хорошему, и даже, наоборот, начальство уговаривало остаться. Не за горами и подполковничьи звезды, а там, глядишь, до полковника рукой подать. Тем более Матросов считался перспективным работником и был на хорошем счету в главке. А просто так такие люди с таких должностей не уходят. Тут что-то было не то. И Крест копал дальше, собирая все новые факты. И наконец нашел то, о чем так и не узнали в милицейском главке.　

В последний год работы Матросов лично занимался одним из крупнейших деревообрабатывающих комбинатов и его директором Кальманским Геннадием Борисовичем. На комбинате была выявлена крупная недостача и пересортица древесины. Кальманского арестовали, но неожиданно у опергруппы, работающей по комбинату, начинаются проблемы. Во время болезни Матросова из его личного сейфа пропадают все оперативные разработки по комбинату и документы, компрометирующие его директора. Ключи от сейфа были только у зама Матросова. Зама с треском выгоняют из органов. Дальше каким-то непонятным образом запугиваются все стукачи с комбината, а двоих даже убивают. Потом этим делом очень живо начинает интересоваться заместитель прокурора города. Он освобождает Кальманского из-под стражи, а сотрудникам милиции устраивает мощный разнос. Как те посмели фабриковать дело на невинного человека, отличного хозяйственника, честнейшего гражданина?! Были компроматы? Где они? Украли? Да что они прокурору голову морочат, надо их самих за решетку — за произвол, за нарушение закона, за подтасовку фактов!　

Матросов быстро заминает дело и, собрав сотрудников своего отдела, объявляет — раз документы пропали, свидетели пошли в отказ, значит, о деле Кальманского надо забыть. Да и прокуратура не на их стороне. Дело закрывается — и точка. Оперативники были искренне удивлены и озадачены. Дело в том, что их шеф Матросов никогда не сдавался, да и мужик он был не робкого десятка, прокуроры сколько раз его пугали, но он упорно гнул свою линию. А тут вдруг такая резкая перемена, словно подменили человека.