Гийом Мюссо - Ты будешь там?

После Легетта он съехал с трассы на узкую дорогу, извивавшуюся вдоль побережья и огибавшую мыс Мендосино. Мимо проносились крутые прибрежные скалы, дорога становилась все более извилистой, и вскоре Элиот выехал на шоссе 299, пересекающее горы с востока на запад.

Через пять часов он приехал в Уивервилл – маленький городок в горах. Остановившись на главной улице, он вошел в аптеку, чтобы узнать, где живет Илена Круз. Ему указали лесную дорожку, ведущую из деревни. Двадцать минут Элиот быстро шел по тропинке и наконец увидел небольшой деревянный домик. Рядом слышался шум водопада. Элиот замедлил шаг, спрятался за старой секвойей и огляделся.

Она сидела на скамейке перед домом и смотрела вдаль на заснеженные горы.

Она сидела к нему спиной, но он ни секунды не сомневался: это была Илена.

Они не виделись тридцать лет. А сейчас их разделяло всего лишь тридцать метров.

Ему отчаянно хотелось подойти к ней, обнять, рассказать обо всем, хоть на секунду почувствовать запах ее волос.

Но было слишком поздно: путешествия во времени и переживания последних дней отняли у него слишком много сил. Он чувствовал, что жизнь его покидает. Сидя на стволе поваленного дерева, Элиот издали смотрел на Илену.

Здесь, далеко от шума больших городов, было тихо и хорошо. Он впервые почувствовал себя свободным от бремени страданий.

Впервые за тридцать лет у него на душе стало спокойно.

Сан-Франциско

1976 год. 9 часов утра

Элиоту 30 лет

Два дня прошло после операции Илены. Она вышла из комы немного раньше, чем ожидалось. Но было еще неясно, выживет ли она.

Обстоятельства, при которых была совершена операция, вызвали в больнице волну слухов и пересудов. Несколько часов начальство решало, как повести себя в сложившейся ситуации. Заявить ли о случившемся, рискуя подорвать престиж клиники? Директор больницы и заведующий отделом хирургии слишком дорожили репутацией, чтобы жаловаться в полицию на то, что операцию проводил «явившийся ниоткуда мужчина, который затем исчез у всех на глазах». Было принято соломоново решение – на два месяца отстранить от работы Элиота и Саманту.

Элиот уже собирался уходить из больницы, когда его окликнула медсестра.

– Это вас, доктор, – сказала она, протягивая ему трубку.

– Алло?

– Я тут недалеко, – прозвучал голос двойника. – Приходи, поговорим.

– Куда?

– В кафе «У Гарри». Тебе что-нибудь заказать?

Элиот повесил трубку и вышел на улицу.

Из-за густого тумана почти ничего не было видно. Кафе, оформленное в стиле 50-х, находилось напротив больницы. Элиот толкнул дверь и увидел несколько знакомых врачей и медсестер, которые завтракали перед началом рабочего дня.

В глубине зала в клубах сигаретного дыма он заметил старшего двойника. Тот спокойно пил кофе.

– Ну что? – спросил Элиот, садясь за столик.

– Она выжила!

– Ты видел Илену в будущем?

Двойник кивнул. Элиот недоверчиво посмотрел на него и спросил:

– А последствия?

Двойник проигнорировал вопрос.

– Послушай, она жива! Мы спасли ее!

Несколько минут оба молча смотрели друг на друга, испытывая ликование от того, что все получилось.

У обоих были уставшие лица и синие круги под глазами. Оба были изнурены нехваткой сна и нервным напряжением последних дней. Они бросили все свои силы на то, чтобы победить судьбу, и вышли из этого сражения победителями.

Элиот не выдержал, и слезы усталости и облегчения показались у него на глазах. Он вытер глаза и отвернулся к окну. На улице сквозь туман не было видно ни тротуаров, ни людей, ни машин.

– Все будет хорошо, держись…

– Нет, хорошо уже не будет. Я потерял всех, кого любил: Мэта, Илену… И все это из-за вас!

– Может, и так. Но ты должен был выполнить свое обещание, так же как это сделал я.

– Вам легко говорить!

– Мы уже это обсуждали. Послушай, я не знаю, каким чудом нам удалось спасти Илену, так что не испорти все. Живи как обещал, потому что в одном я уверен точно: чудо повторить не удастся.

– Жить так слишком тяжело…

– Да, придется трудновато, – грустно признал Элиот. – Но потом станет проще. Ты выдержишь, но должен справиться с этим один. Сегодня мы видимся в последний раз.

Элиот пожал плечами:

– Я уже это слышал.

– Но на этот раз это правда, я не смогу вернуться, даже если захочу.

Двойник вкратце рассказал Элиоту историю с таблетками, как он их получил и неожиданный эффект от употребления лекарства… Старый доктор еще не закончил рассказ, а Элиот уже был готов засыпать его вопросами. Но времени не было…

Элиот вдруг почувствовал, как ему дорог двойник. Две ночи назад, во время операции, он был поражен его выдержкой и мастерством и теперь жалел, что у них нет времени познакомиться ближе. Старый врач застегнул пальто, готовясь уходить.

– Не хотелось бы исчезнуть прямо посреди кафе.

– Да уж, это было бы эффектно!

Перед тем как уйти, старый доктор обернулся и ободряюще кивнул Элиоту. Он заметил печаль в глаза Элиота и вернулся к столику. Он должен был сказать ему одну важную вещь. Несколько слов, которые сам хотел бы от кого-нибудь услышать. Которые сняли бы тяжесть с его сердца.

– Ты ни в чем не виноват.

Сначала Элиот не понял, о чем тот говорит. Но тот повторил:

– Ты ни в чем не виноват.

– О чем вы?

– О гибели матери, об оплеухах, которые ты получал от отца.

Двойник ненадолго замолчал, восстанавливая дыхание, и повторил:

– Ты… ни в чем… не виноват.

– Я знаю, – соврал Элиот, потрясенный словами старого врача.

– Нет, не знаешь, – мягко сказал тот. – Ты еще этого не понял.

У старого врача уже начались судороги, он вот-вот должен был исчезнуть.

– Прощай, друг! – крикнул он, торопливо уходя. – Теперь твоя очередь!

Элиот посмотрел в окно и увидел, как двойник исчез в тумане.

Навсегда.

1977 год

Элиоту 31 год

Летняя ночь в Сан-Франциско.

Глядя в пустоту, Элиот курил на крыше больницы. Внизу раскинулся город, вид отсюда открывался потрясающий, но Элиот его не замечал. Он не видел Илену с тех пор, как ее перевезли в Майами, и сильно скучал без нее.

Порыв ветра поднял на крыше пыль. Элиот посмотрел на часы и потушил сигарету. Через пять минут ему предстояла операция, шестая за этот день.

Он чувствовал себя как зомби, загружал себя работой и брал все ночные дежурства, лишь бы не оставаться одному дома.

Лишь бы не думать о ней.

Когда Илена открыла глаза, в Майами светало. Уже полгода она была прикована к постели и чувствовала себя разбитой и никчемной. Ей сделали четыре операции, и предстояло еще несколько.