Борис Кантор - Побег

Закопав в мох банку из-под тушенки, я отправился дальше. Мой путь шел по невысокой гряде, поросшей сосновым лесом. Валежника было мало, а подлесок состоял только из низких кустиков, поэтому идти было нетрудно. Попадались ручьи, через которые я легко перепрыгивал. Но часа через два гряда начала выполаживаться, появились большие кусты, а почва под ногами стала влажной.

Вскоре я вышел к озеру шириной с километр, и тянулось оно в направлении с востока на запад. Двигаясь вдоль него, я увидел через прогалины в лесу насыпь всё той же одноколейки. Но у меня не оставалось выбора — придется, сколько возможно, идти между озером и железной дорогой.

Населенных пунктов здесь не было, но попадались старые кострища. Раза три я пересек тропинки между одноколейкой и озером. Иногда были слышны проезжавшие мимо грузовики. Значит, рядом с одноколейкой проходит автомобильная дорога.

Я посмотрел на снятую с карты кальку и понял, где нахожусь. Где-то близко должна протекать широкая и глубокая река Кереть, которая втекает в это озеро. Пересечь ее можно только по железнодорожному или автомобильному мосту.

Осторожно продвигаясь вдоль берега озера, я действительно вышел к железнодорожному мосту через широкую реку, который находился в полуразвалившемся состоянии. Метрах в трехстах к югу от него виднелся и автомобильный мост.

На берегу валялись какие-то железобетонные балки и шпалы, которые были завезены явно для ремонта моста. Вероятно, их привезли недавно, так как они еще не заросли травой и кустами. Железнодорожная насыпь доходила до середины реки, а дальше мост поддерживали сваи. Расстояние до этих свай выглядело приличным. После свай рельсы до другого берега слегка провисли. Видимо, на том участке моста обрушился настил.

Пока я рассматривал железнодорожный мост, по шоссе прошел грузовик, а за ним — небольшой автобус. Я сидел и думал: что же делать? Лучше всего было бы дождаться вечера и перейти реку по автомобильному мосту в сумерках. Ночью здесь вообще не должно быть движения. Но до заката оставалось еще часов семь, и жалко было терять столько времени, к тому же комары и мошка донимали неимоверно.

Я решил рискнуть и перебраться через реку по железнодорожному мосту. Чтобы пройти открытую часть железной дороги до реки, мне нужно минут пять спокойной ходьбы. Для маскировки на всякий случай можно изобразить из себя рыбака.

Я пошел обратно вдоль озера, нашел тонкую иву, срезал ее и очистил от веток. Получилось удилище метра четыре длиной. После этого я разобрал ружье и убрал его в рюкзак, чтобы оно не мешало при переходе.

Во время всех этих приготовлений по автомобильному мосту прошло всего несколько машин. Движение-то редкое, но угадать, когда пройдет следующая машина, было невозможно.

Подул ветер, надвигалась темная туча, предвещая дождь. Переходить по прогнувшимся рельсам последнего пролета моста в дождь будет опасно — можно легко поскользнуться. Надо успеть до дождя!

Я вышел на насыпь и зашагал к мосту, держа удилище на плече. Через сто пятьдесят метров я уже был у последнего пролета. Действительно, балочный настил там провалился, остались только рельсы и несколько шпал. Я пошел, балансируя, по левому рельсу, но на полпути порыв ветра заставил меня закачаться. Удилище полетело в воду, рюкзак на спине сместился, я потерял равновесие, но всё же успел сесть верхом на рельс и таким образом начал скользить по нему над водой. Когда мне оставалось всего метра два до берега, я вдруг услышал сзади звук мотора автомобиля. Не обращая на него внимания, я дополз до первых шпал, выбрался на берег и только тогда, обернувшись, увидел, что у восточного конца моста остановился грузовик, кузов которого был закрыт тентом. Из него выпрыгивали солдаты. У некоторых были автоматы. Я поднялся на ноги. Солдаты что-то кричали. Я приложил ладони к ушам, показывая, что не слышу. В этот момент по ним ударил порыв ветра с сильным дождем. Через несколько секунд накрыло и меня. Я махнул рукой и побежал к деревьям, стоявшим шагах в пятнадцати от насыпи, в любой момент ожидая автоматной очереди.

Забежав за деревья, оглянулся. Оставшиеся в кузове солдаты опускали задок тента, а те, что были на земле, прятались от дождя под кузовом. Я рванул в лес и побежал скачками, насколько позволяли деревья и мои собственные силы, прочь от железной дороги. Дождь лил как из ведра, но я не сбавлял ходу. Через полчаса начался заметный подъем. Я знал, что здесь, вдоль моего пути, должна быть возвышенность. Мне нужно обогнуть ее с севера.

Температура резко упала, но мне было не холодно, хоть я и промок до нитки. Вскоре я наткнулся на небольшую речку, но не стал ее пересекать, а побежал вдоль нее на запад, потому что она протекала по болотистой низине, а у меня не было времени шлепать по болоту.

На бегу я размышлял, что могли подумать солдаты. Конечно, их удивило то, что я полз через разрушенный железнодорожный мост, хотя рядом был хороший — автомобильный. Жаль, что я уронил удилище. Подумали бы: какой-то сумасшедший рыбак. А сейчас наверняка решили, что я скрываюсь. Хотя эти солдаты могли приехать и для ремонта моста… В любом случае я был уверен, что в такой дождь они не побегут за мной в лес, но могут поехать на перехват по грунтовой дороге, которая идет на север километрах в пяти отсюда. Но пройдет ли их грузовик по грунтовой дороге в такой дождь? Ведь грузовик не вездеход.

Через некоторое время я вылетел к этой дороге и, стоя в кустах, осмотрел ее. Свежих следов автомобилей не было. Слева виднелся содранный до камней участок, и я перескочил по нему на другую сторону дороги, не оставив следов.

Вскоре я подошел к озеру. По всей вероятности, это было Сосновое озеро. Мне предстояло обойти его с севера. Пошла болотистая низина, и теперь я двигался постоянно по щиколотку, а то и по колено в воде. Ливень перешел в моросящий нудный дождь. На небе не было не единого просвета, стало сумрачно. Зато можно было не беспокоиться о преследовании.

После нескольких километров пути по затопленной низине мне попался небольшой пригорок с высокими старыми елями. Под одной из них оказалось относительно сухо. Внизу стволов сучья елей были высохшими и годились на дрова. Я обломал их, и получилась приличная куча дров. Мелкие сучки, сухой мох с деревьев и кусочки коры со смолой послужили растопкой. Через несколько минут под елью горел небольшой, но жаркий костер. Я снял рубаху и надел куртку прямо на голое тело. Рубаху повесил на нижние сучья ели сушиться. Вскоре над костром висел котелок с водой, которую я зачерпнул, сойдя с пригорка, прямо из болота. Пока в котелке варилась рисовая каша, я сушил штаны, поворачиваясь к костру то одной, то другой стороной. Было не слишком холодно, а с костерком под елью даже тепло. Каша на воде и без сахара получилась не очень вкусной, но я съел ее всю и сделал чай. К тому времени рубаха почти просохла. Я надел ее, повесив куртку на сучок, чтобы досушить рубаху на себе.