Борис Кантор - Побег

Горячий чай и сигарета помогли расслабиться. Я прикинул, что позади почти сорок километров, если считать по прямой. Совсем неплохо для первого дня, но пройденные километры чувствовало всё тело.

Рубашка высохла. Я надел куртку, подложил еще немного дров и заснул с сигаретой в руке. Но спал я недолго. Мне начали сниться кошмарные сны, будто за мной гонятся солдаты; потом снилось, что арестовали Нину — и я должен вернуться, чтобы вызволить ее… Причем сны были настолько реальные, что, просыпаясь, я каждый раз был вынужден убеждать себя: всё это только сны! Но едва я засыпал, как сны опять возвращались со всеми подробностями.

Наконец серая мгла стала более светлой. Подкрадывался рассвет. Так же нудно шел дождь. Даже под елью стало капать. Надо бы разжечь костер и заварить чай. Но я решил вместо чая сварить суп с вермишелью и сухими овощами, который оказался весьма неплохим. Еще одну сигарету — и пора идти!

Так же, как и в последние часы вчера, вода порой достигала уровня выше колен. Приходилось идти на ощупь, чтобы не упасть. Местность была низинной, и дождевая вода уходила очень медленно. Через пару часов я увидел озеро к югу от меня. Догадаться, что это озеро, можно было только потому, что там не росли деревья и кусты, так как всё вокруг покрывала вода. Мне следовало держаться на север от озера. Еще через час вода стала убывать — начался едва заметный подъем. Я вышел к речке, вытекавшей из озера. За речкой подъем стал значительно круче. Пройдя вдоль речки и не найдя переката, я вошел в нее, держа рюкзак с рубашкой и курткой на вытянутых кверху руках и осторожно ощупывая дно.

Вода доходила мне до груди, но я переправился без неприятностей и зашагал вверх по склону сопки, хотя она была и в стороне от моего пути. Мне хотелось оглядеться. Сопка возвышалась над окружающей местностью метров на сто, и ее вершина была голая. Там стоял триангуляционный знак.

Пока я поднимался, дождь слегка поутих, но сплошная облачность осталась. Видимость с сопки была ограниченной из-за измороси. Мне нужно было идти на юго-запад, чтобы попасть между Пяозером и Топозером. Никаких сопок в той стороне я не увидел и взял курс по компасу 250 градусов просто потому, что местность в этом направлении выглядела не столь болотистой. Потом откорректирую направление, решил я.

Покурив, я спустился вниз и оказался опять в низине. Действительно, выбранный маршрут оказался немного легче. Хоть было и мокро, шел я довольно быстро. Через какое-то время я решил всё-таки взять курс, который был мне нужен, — на юго-запад — и прошагал несколько часов, постоянно находясь по колено в воде, пока не нашел более-менее возвышенное место, чтобы передохнуть и поесть.

Мне удалось разжечь маленький костер из еловых сучьев. Он горел плохо, но его было достаточно, чтобы разогреть тушенку и заварить чай. Попив чаю с сухарями и покурив, я почувствовал себя бодрее и еще раз подумал, что надо радоваться такой непогоде, так как никому в голову не придет идти в лес, а стало быть, нет никакой опасности встретить людей. Я даже начал мурлыкать песню, которую мы с Вилли пели во время нашей первой попытки побега:

Мы идем тропинкой очень узкой.

КГБ вовек нас не догнать…

Хоть мне и стало немного веселее, я помнил, что теперь путь лежал к самому опасному месту моего маршрута, не считая границы. Судя по описаниям, которые я прочел в университетской библиотеке, Топозеро и Пяозеро соединяются порожистой рекой Софьянга шириной до семидесяти метров. На ней находится маленький поселок Софпорог, недалеко от которого расположена база погранвойск.

Об этом мне поведал бывший пограничник, с которым я случайно познакомился прошлой осенью в плавучем ресторане Парка имени Горького. Он учился на подготовительных курсах МГУ, и мы разговорились. Я в шутку спросил его, оставил ли он границу на замке или спер замок. Он рассказал немного о жизни на границе и упомянул Софпорог, где есть база и пограничный контроль. Но я почему-то побоялся расспросить его подробно о границе: есть ли там колючая проволока, патрули или вышки…

Таким образом, река Софьянга представляла собой как бы предварительную границу в семидесяти километрах от самой границы. Значит, мне нужна дождливая погода, чтобы перебраться через реку и обойти эту опасную зону. А переправляться придется километрах в пяти к северу от поселка, чтобы меня никто не увидел. Это можно сделать только ночью. Поскольку река порожистая, судоходства там быть не может. Главная опасность — пограничники.

Я рассчитывал добраться до Софьянги за два дня. Однако из-за дождя и болот не только уменьшилась скорость моего движения, но и увеличилось пройденное расстояние.

Часов около шести вечера я попал на обширную, покрытую водой низину, за которой виднелась невысокая сопка. Я решил не обходить эту низину, так как слева она переходила в большое озеро, а справа я не видел ей конца. Оставалось пересечь ее прямо по направлению к сопке, что соответствовало моему курсу. В низине росли деревья и кусты, а значит, она не должна быть очень топкой.

Вначале вода была ниже колен и почва под ногами довольно ровная, но постепенно под ногами появились кочки, а вода стала иногда доходить почти до пояса. Я брел очень медленно, ощупывая ногами подводный рельеф. Не дай бог провалиться!

Переход этой низины шириной два километра занял у меня часа полтора. Наконец я вышел из воды и стал подниматься по пологому склону сопки. Дождь прекратился, и на западе наметился просвет в тучах. Я поднялся на сопку и осмотрелся. На запад и северо-запад растянулось озеро. На западе за озером виднелись высокие сопки. Я прикинул, что до Софьянги осталось километров восемь — десять. Нужно было решать, что делать. Если идти сейчас же к реке — я дойду часа за два, то есть прямо к ночи. Но я чувствовал, что психологически не готов переправляться через реку прямо с ходу, не оглядевшись. И к тому же я устал. Надо хорошо отдохнуть. Ведь за рекой мне придется быстро уходить на запад. Отдыхать перед самой рекой, без костра и горячей еды, — неразумно. Ведь костер так близко к поселку не разведешь. Значит, надо встать на привал где-то здесь.

Я начал спускаться по западному склону сопки. Дождь кончился, кругом было мокро. Минут через пятнадцать я оказался у ее подножия. Здесь старые и молодые ели и кусты образовали настоящую чащу. Я начал осторожно продираться сквозь нее, чтобы найти удобное место для ночлега.

Вдруг раздался сильный шум. Я чуть не подскочил от неожиданности, но тут же увидел выводок рябчиков. Чаща была настолько густая, что прямо лететь они не могли, а только перелетали от дерева к дереву. В первый раз за два дня я столкнулся с жизнью в лесу. Наверное, я был настолько сконцентрирован на выборе пути, что просто не замечал ни птиц, ни животных. Вскоре нашлось хорошее место под двумя огромными елями-близнецами. Даже после двухдневного дождя здесь оказалось относительно сухо. В чаще вокруг много валежника, который хоть и был мокрым, но не пропитался водой. Было много и гнилушек, что всегда хорошо для дымокура. Здесь можно разжечь хороший костер, который никто не увидит, а дым будет рассеиваться елями.