Юлия Монакова - Над студёной водой

А это значит, что она была безоглядно, по-настоящему счастлива…

Ася поправила на Никитке шапочку. Может быть, где-то на другой планете август и считается летом, но сейчас ей верилось в это с трудом. Здесь, в Мезени, жители уже вовсю облачились в тёплую одежду, предчувствуя скорые заморозки.

Киношники давным-давно разъехались. А вот ей пришлось задержаться ещё на долгие три недели… Несмотря на положительное решение суда по вопросу усыновления, вдруг выяснилось, что для финального аккорда нужно собрать ещё кучу всевозможных справок и документов. Эта волокита настолько утомила Асю, что она даже во сне видела, как посылает бесконечные официальные запросы в Москву, или, как заведённая, мотается в местную нотариальную контору, чтобы заверить какую-то очередную, жизненно важную и необходимую, бумажку.

Жили они с Никиткой в доме у Нели – перед отъездом в Англию та оставила подруге ключ. За эти недели Асе пришлось научиться всему, о чём раньше она только в книжках читала: и готовить еду в печке, и носить воду из колодца, и топить баню… Только что дрова не рубила. На самом деле, она вполне могла обойтись без этих подвигов – в доме Нели и Стаса были и водопровод, и плита, и ванна с туалетом. Однако Асе необходимо было занять себя хоть чем-нибудь. Чтобы не думать. Не нервничать. Не переживать…

Они с Никиткой регулярно наведывались в гости к детдомовским ребятам. В самом здании уже вовсю шёл капитальный ремонт – нашлись, нашлись-таки меценаты, которые проспонсировали это дело от начала до конца, давая торжественные обещания, что после ремонта детский дом будет просто не узнать: там появятся игровые комнаты, просторный спортзал со всем необходимым оборудованием и даже самый настоящий компьютерный класс. Неизвестно, сколько общего эти радужные картины счастливого будущего имели с объективной реальностью, но главным ведь было не это. Самое важное – детский дом всё-таки не закрылся. Они победили!

Воспитанников временно переселили в здание школы, пустующее летом – просто поставили кровати в актовом зале. К первому сентября ремонтные работы планировалось закончить, и всё должно было вернуться на круги своя…

В этот день Ася и Никитка отправились навестить его детдомовских друзей в последний раз. На завтра был назначен отъезд в Москву – билеты уже куплены, вещи практически собраны. Ещё один день, и старинный русский городок Мезень, расположенный на берегу одноимённой реки, останется лишь далёким туманным воспоминанием…

Прощание вышло тёплым и грустным. Ася купила фрукты, несколько тортиков и других сладостей на радость детворе. К чаепитию присоединился даже сам директор, за всё это время проникшийся к Асе тёплыми, почти отеческими чувствами.

Боевая подруга Лариска расплакалась, осознав наконец, что её любимый Никитка навсегда покидает родные северные края. Он же был по-мужски суров и сосредоточен, изо всех сил стараясь тоже не ударится в слёзы.

– Мы будем приезжать, – заверила Ася Лариску, прекрасно осознавая, что говорит неправду. Слишком много эмоций было связано с этим местом, ворошить которые – всё равно, что прикасаться к открытой ране.

Напоследок она внезапно вспомнила об одном важном деле. Достав из сумочки деревянную рамку с фотографией, она протянула её директору детского дома.

– Вы, случайно, не знаете эту женщину? Она живёт в цыганском посёлке, в Романовке… Сама я, к сожалению, уже не успеваю туда поехать, но очень хотелось бы найти хоть какую-нибудь зацепку.

С фотографии смотрела, горделиво подбоченившись, та самая цыганка с золотыми зубами.

– Розу-то? – едва взглянув на фото, переспросил директор. – Ну конечно, знаю. Её наши местные бабы частенько к себе приглашают, просят погадать. Она и мне давненько предсказала, что я ещё долго на директорском посту сидеть буду… Когда детский дом собрались расформировывать, я ещё, помнится, посокрушался: обманула ведь, проклятая! А оказалось – всю правду сказала…

– Тогда у меня к вам будет небольшая просьба, – Ася серьёзно взглянула ему в глаза. – Если появится такая возможность… просто передайте Розе этот снимок. Это мой подарок. Скажите ей, что… – она задумалась, но так и не нашла подходящих слов. – В общем, просто скажите «спасибо».

– Не вопрос, – пообещал директор, забирая фотографию.

Утром следующего дня Димку выписывали из центральной районной больницы. Он почти месяц провалялся там со своим огнестрельным ранением в левую часть спины, чудом не затронувшим почки.

Ася с Никиткой приходили к нему каждый день. Сначала сидели в палате, развлекали больного разговорами. Потом, когда Димке разрешили вставать, стали прогуливаться с ним вместе по больничному коридору туда-сюда. А позже им даже позволили выходить подышать свежим воздухом.

Первое время Ася испытывала постоянную потребность трогать мужа, бесконечно прикасаться к нему: к его руке, лицу или плечу, будто бы в желании удостовериться, что он действительно живой, тёплый и настоящий. Глаза её в такие моменты становились совершенно безумными, и Димка однажды не выдержал – обнял её, стараясь не совершать резких движений (боль ещё не оставила его окончательно), и тихонько прошептал успокаивающим тоном:

– Ну, что ты… вот он я. Никуда от тебя не денусь. Обещаю.

Он плохо помнил всё, что произошло с ним после выстрела. Мышцы спины свело такой болью, как будто их сверлили дрелью. Он не мог больше совершить ни одного движения – просто лежал, скорчившись, на полу, и не отдавал себе отчёта в том, что происходит вокруг, а затем просто отключился. Он не помнил того, как Стас несколько километров тащил его на себе по тайге. Как, едва поймав сигнал сети, вызвал людей на помощь. Как его привезли в больницу и прооперировали… Очнулся уже в палате.

– Ася… – прохрипел он первым делом. – Нужно Асе позвонить… Она волнуется, наверное.

– Лежи уж, герой! – засмеялась полненькая румяная медсестричка. – Ася твоя давно в курсе. С утра до вечера здесь пасётся – ждёт, когда ты в себя придёшь. Даже ночевала в больнице – вот тут, с тобой рядом, на кушеточке… Хоть это и не положено, вообще-то, – добавила она строго. – Ну, да главный позволил – сказал, пока в себя не придёшь…

– А где она сейчас? – с трудом выговорил Димка.

– Так в столовую вышла, кипяточку себе принести для чая. Сейчас вернётся… Да ты не дёргайся, не дёргайся, тебе пока нельзя резких…

Не успела она договорить, как дверь скрипнула, и в палате возникла Ася. Белая, как привидение, она ещё больше побледнела, заметив, что Димкины глаза открыты и смотрят прямо на неё. Стакан с горячей водой полетел вниз, упал на пол, но не разбился.

– Ай, ненормальная! – тут же беззлобно забранилась толстушечка. – А если бы ноги себе обварила…