Камрян Кинге - Лилия [СИ]

18

«Светлое будущее» нам было обещано сотнями окружающих людей – дома, на улице, в школе в процессе воспитания неудачников и до сих пор мне не известно, что значит «светлое будущее». Что оно означает для тех или других? Правды никто говорить не смел, и не знает, ибо правда у каждого своя и в том виде, в каком наиболее комфортно представляется, а ложь – неотъемлемая часть общественного сознания.

Школа неудачников поглотила меня с неизбежностью и «светлое будущее» начало стремительно искажаться вмешательством учителей-неудачников, не имеющих представление о том самом «светлом», которое тем или иным счастливчикам они смели предрекать.

Начался процесс адаптации и подавления индивидуальности. Взрослые манипуляторы придумали нормы поведения и затачивают детей под эти нормы, не позволяя даже думать о расширении границ общепринятого. Творческая сущность подстраивается и гасится, гениальность уничтожается в корне, мечты разбиваются о суровую действительность, о принципы и нормы социума. Общество не приемлет атипичное поведение. Школа и дальнейшая взрослая жизнь убивает весь потенциал, загоняя в рамки общепринятой морали. Выделяться опасно, нужно быть сильным, жестоким и безжалостным, чтобы выделяться. Общество изменяет человека, порой делая его во многом противоположным самому себе – необходимо подстраиваться, притворяться и играть чуждые роли, иначе общество пережуёт и выплюнет – оно и есть жизнь, а жизнь есть иллюзия, театр. Впрочем, общество также безумно и управляемо, порой достаточно железной воли и красноречия одного человека, чтобы общество озверело, вспыхнуло как пламя чуждой идеей и тогда обществу с иными нормами стоит опасаться, поскольку одно стадо не приемлет инакомыслия другого стада – требуется также и другим насадить нормы чуждого общества. И в некоторых случаях оно поглощается, возможно, потому что достойно поглощения.

Учился я хорошо, с полуслова понимал все предметы и старался докопаться до сути каждого упражнения, не довольствуясь тем что так должно быть и так принято, а старался ответить на терзавшие меня вопросы «почему?». Следом доска почёта выдающихся учеников, бесконечное «светлое будущее» и «яркое настоящее» и ни одного действительно стоящего предмета, действительно полезного и актуального в мире стремительно меняющихся идеалов и, ни одной терзавшей мои мысли нимфетки во всей школе, никого подобного Лилии, к тому времени поселившейся в моем воспалённом воображении, и позднее, к пятому-шестому классу окончательно пленившей меня на всю оставшуюся жизнь.

19

Начало среднего возраста ознаменовалось прорывающимся наружу протестом – мама стала вдруг молчаливой и раздражительной.

Отец остался мечтателем, теоретиком. Он с воодушевлением рассуждал с друзьями о перспективных направлениях, отстаивал свою точку зрения с остервенением и зачастую с ним соглашались и кивали утвердительно. Но всего лишь теоретические измышления, которым не суждено было сбыться, все более раздражали своей воздушностью и однажды прорвавшееся наружу возмущение супруги ошарашило отца своей искренностью:

«Может уже хватит мечтать и возьмёшься за дело? Пока ты тут разглагольствуешь, многие уже и построились, и организовались, а я все тащу на себе» …

«Я дом построил» -возразил отец.

«Нет, ты построил рухлядь, совершенно не приспособленную к нормальной жизни».

Но полноценный бунт только назревал, прежде чем сформироваться в окончательную войну. Мама молча ушла к бывшей соседке, отношения с которой вдруг переросли в дружбу и к вечеру папа и дети обнаружили то самое: «Лежащую с распростёртыми руками жену – на полу, в белых трусах и чёрном лифе», уничтожившую так и не резвившееся в полной мере даже к тридцати годам волоски, точнее девичий редкий пушок. Протест временно погас и даже появилось чувство вины.

Та самая подруга, по замыслу дьявола была мать Лилии, заложившая со своей стороны бомбу самоуничтожения в разум мамы и то же самое в последующем проделала Лилия по отношению ко мне и в большей степени по отношению к Даше. Не намеренно – она не желала нам зла.

Мама все ещё была несмышлёной девчонкой, наивной и впечатлительной и вдруг на неё свалилась чужая горечь и сожаления и жизнь отличная от её, до поры, размеренной и благопристойной. Подруга рассказывала про своё прошлое, свои любовные похождения и мама с ужасом и тайным сладострастием окунулась в иной мир, реальный, а не книжного детства – с отчаянными рыцарями и настоящей страстью, интрижками и обоюдными изменами, и казалось бы должна была убежать сломя голову до тех пор целомудренная, но слушала зачарованная и пленённая чужими секретами и привлекательной цветной жизнью.

В первый раз в жизни мама осмелилась выпить спиртное, живительная влага обожгла её изнутри и ударила вспышкой окружающей красоты – мир вдруг преобразовался и стало легко. Сквозь помутнение и как будто бы издалека она слушала рассказы подруги и все до этого происходившее вокруг неё стало таким тусклым и скучным, а будущее ясным и лёгким; она вдруг осознала, что ей подвластно все и заинтересовалась похождениями собеседницы – удивительно смелой и распутной.

Уже одинокая и в порыве необузданной зависти падшая мама Лилии, видя заблестевшие от хмеля глаза мамы, несвязное хихиканье при упоминании подробностей интрижек и явно выраженный интерес – внутренне возрадовалась, возможно, в полной мере не признаваясь себе в этом, но кажущееся благополучие ровесницы раздражало её и не давало покоя.

Мать пришла домой абсолютно пьяной и какой-то ненастоящей. Папа уложил расслабленное тело на отдельной кровати и не подпустил нас к ней. Она протягивала руки в порыве нежности, нахлынувшей в результате помутнения рассудка и плакала, сквозь всхлипы приговаривая:

«Увядаю» – (слишком литературное слово вздумалось ей, но другого подходящего не находилось),– «Не так все должно было быть».

И вдруг папа испугался и накричал защищаясь:

«Заткнись», «Спи», «Не тревожь детей»!

Мама притихла и уснула с влажными глазами и несвязными мыслями.

20

Следующим волнующим кадром явилась Лилия – сама по себе, без приглашения. Она все чаще и чаще представлена самой себе, казалось матери нет до неё никакого дела.

Лилия…или Лиля. Она захватила мой разум, до этого переживший совместный просмотр сериала. Я был старше её, но также подросток. Таковые экземпляры будоражат сознание и вызывают неподдельный интерес. Разумеется, у обоих персонажей должна быть та самая чертовщинка, о которой я упоминал выше.

Некоторые дети – совершеннейшие дети и в каком-то смысле остаются детьми на всю жизнь, обретая с годами лишь опыт и навыки, необходимые для того чтобы строить никчёмную, безэмоциональную жизнь, возможно даже вполне обеспеченную и счастливую.