Владимир Сагалов - Твоя Шамбала

Его ввели в большую, богато оформленную как снаружи, так и внутри юрту, а двое охранников встали за его спиной, держа наготове оружие. Георг предстал перед каким-то местным князем, не догадываясь, кем он мог быть. На выстланной коврами и одеялами до уровня пояса возвышенности, в красивом лёгком халате, с пиалой, в которую, вероятно, был налит горячий чай, полулежал, опёршись на гору подушек, небольшого роста монгол с гладко выбритым, абсолютно круглым и блестящим в свете масляных ламп лицом. Окинув Георга взглядом, он быстро и громко что-то прокричал, и охрана, схватив Георга под руки, потащила к выходу.

– Что происходит? Вы куда меня тащите? Отпустите! – перепугавшись, кричал Георг. Он действительно напугался, ведь всё происходило очень быстро и непредсказуемо. Он подумал, что его тащат на расстрел, но его ввели в другую, большую юрту, где стояли две печи, на которых в больших тазах грелась вода, и было очень тепло. Один охранник выглянул на улицу и кому-то что-то прокричал. Георг понял, что его привели в баню, где он должен помыться. «А я учил, что раньше монголы не мылись совсем, боясь кары Богов. А здесь прямо баня настоящая». Вошла пожилая женщина и, положив на лавку стопку чистого белья, пригнувшись, быстро убежала. Охранник указал стволом карабина на выдолбленное в стволе дерева корыто, на горячую воду на печи, и они оба вышли. Ещё никогда в жизни Георг так быстро не раздевался. Он сбрасывал с себя пропитанную конским запахом и потом, грязью и кровью одежду как нечто противное и отвратительное. Быстро набрав в корыто воду, первым делом он плеснул её себе на лицо, чувствуя, как оно впитывает живительную влагу. В то время, как он был погружён в заботившие его мысли о ближайшем будущем, глядя на своё отражение в воде, ему казалось, что его лицо улыбалось. За какие заслуги ему дали полный комплект чистого белья – он не понял, но принял и надел на себя хоть чужую, но чисто выстиранную одежду. «Он просто не мог смотреть на мою измазанную кровью и пылью физиономию» – с иронией подумал о князе Георг.

Вновь представ перед теперь уже сидевшим в кресле князем, он ощутил на себе совсем другой взгляд. Князь заговорил на очень плохом английском, что сильно удивило Георга. Но общаться на английском не получилось. Князь не владел им настолько, чтобы общаться на разных диалектах и с разными произношениями. Георг ответил на его вопрос, представившись, и предложил перейти на китайский, если князь им владеет. Тот обрадовался и сразу перешёл на китайский, который был немного лучше английского. Разговор выглядел как допрос, но достаточно непринуждённый. Георгу пришлось в очередной раз набивать себе цену и рассказывать всю историю с самого начала. Князь даже не пытался скрывать своё происхождение и род деятельности, рассказав Георгу о том, кто они и чем занимаются.

– Ты меня называешь князем, это, конечно, приятно, но я не князь. Я сын великого Джа-ламы. Ты слышал о таком?

– Нет. К сожалению, не слышал, – виновато ответил Георг.

– Мой отец был великий разбойник-лама. – Это интересное сочетание, – не понимая, как себя вести с князем, удивился Георг. – Разбойник и лама?

– Да! Он был великий разбойник, но в Монголии, рядом здесь, через границу.

– А мы находимся у монгольской границы? – удивлённо спросил Георг, не веря своим ушам и радуясь, что наконец-то хоть примерно понимает, где находится.

– Да. До Монголии через перевал два дня пути. У моего отца была целая армия недовольных и обделённых людей, которые боролись на его стороне с системой и грабили государственные магазины, но чаще караваны, там было больше наживы. Его боялись везде. Мне было двадцать лет, когда его убили.

«Зачем он мне всё это рассказывает? Какие у него на меня планы?» – слушая князя, думал Георг.

– Отрезали голову и возили по округе, показывая людям. «Вот, смотрите! Убили мы злодея», – радовались военные и полиция. Целая армия понадобилась, чтобы убить его. Тело сожгли, а голова сейчас, как я слышал, у русских, в музее одном. В стеклянной банке, жидкостью какой-то залита. Хранят, значит, понимают, что великий человек был. Ну, а соратники его, которые в живых остались, перешли через границу сюда, в Северный Китай, и осели здесь. Меня по наследству и из уважения к отцу назначили главным. Вот, теперь я возглавляю четыре десятка борцов за справедливость. Мы так же грабим государственные караваны. Вот и с тобой машину ограбили. По предварительным сообщениям, эта машина должна была везти деньги и ценные бумаги в Урумчи. Но, видимо, что-то поменялось, и повезли тебя. Поэтому неудачный был для нас поход. Не заработали ничего. А куда тебя везли?

«Да… Борец за справедливость. Перестрелял семь человек ни за что и говорит, что неудачный был поход. А ведь мог быть и восьмой. Я начинаю потихоньку верить в то, что кто-то очень хочет, чтобы я жил», – глядя преступнику и бессовестному убийце в глаза, думал Георг.

– Я не знаю, откуда и откуда меня везли. Я даже не знаю, для чего. Просто так сложились обстоятельства, что я оказался в Китае без документов. Ну, и эта история ещё, с Цзяном Вэйго. Думаю, что везли к Чану Кайши, его отцу, но в какой город, понятия не имею.

– А как там у вас, в Германии? Как люди живут?

– Да война ведь идёт. Не знаю, как и что. Но думаю, что разбомбят всю Германию.

Георгу стало грустно и обидно. Он так любил свой город детства Саарбрюккен и Гейдельберг, где он провёл свою молодость и влюбился в Габриэлу, и не хотел верить, что когда-нибудь армии союзников будут сбрасывать бомбы на его любимые города. Но он вспомнил слова Вальтера о том, что то же самое делали немцы, убивая людей десятками тысяч каждый день, как мух.

– Жутко и невыносимо об этом думать, – произнёс Георг вслух.

– В общем, так, – решил завершить разговор и вынести приговор своему пленному князь. – Многие из тех, кто мне сейчас служит, попали ко мне таким же образом, как и ты. Я ценю человеческий капитал и поэтому разговариваю с каждым лично, а также даю свежую одежду и кормлю. Но за это нужно с полной отдачей служить мне. Ты меня понимаешь? – властвующим и насмехающимся тоном завершил разговор князь разбойников. Георг смотрел на круглое, заплывшее жиром лицо, в котором едва просматривались полоски глаз. Возражать было нельзя. Он опять остался жить, и это было самое главное, а ещё у него было время и его рюкзак.

Перезимовал Георг в бандитском лагере, за это время научился сносно говорить на монгольском и собрал много информации для возможного побега. Несколько раз ему приходилось ходить в грабительские походы, в которых, к счастью, всё обходилось без стрельбы и жертв. Он точно знал место расположения их лагеря, который летом перекочевал севернее, в горы, к границе советского Алтая. Со временем он узнал, что расстояние до границы не превышало двух дней пути. Новости об окончании войны дошли до них в июне сорок пятого, и, обрадовавшись концу бессмысленного кровопролития, Георг принял это как знак и решил начать готовиться к побегу. В течение июня, во время разведывательных вылазок в сторону тройной границы Советского Союза, Китая и Монголии, которые чаще проводились группами из четырёх человек, он запоминал маршруты и места для возможных привалов, где была вода. Он часто участвовал в охоте и научился обращаться с оружием, а также мог ставить петли. Поэтому летний побег упрощал ситуацию с продовольствием. Зайца или козла, для пропитания в пути, он мог добыть без проблем. Нужно было лишь самое необходимое, но в то же время самое сложное – незаметно собрать рюкзак с провизией на первые три дня пути и украсть ночью лошадь.