Эрик Де Кермель - Хозяйка книжной лавки на площади Трав

У меня есть очень много друзей, которые мечтают иметь библиотеку, как другие люди мечтают о комнате для гостей. Это защитные мечты, которые иногда принимают форму бегства. Укрыться за книгами или за большими стенами…

Я думаю, что книги открывают более широкие горизонты, чем большие стены.

В тот же вечер, даже не дав Натану поставить на место рюкзак, я, волнуясь, как девочка-подросток, объявила ему:

– Книжная лавка на площади Трав продается!

– Ну и что?

– А то, что я хочу быть ее новой хозяйкой.

– Вот так идея! А как же твои курсы, твоя карьера?

– Ты же хорошо знаешь, что у преподавателя нет карьеры. Ему только начисляется стаж за отработанные годы. И потом, я даже не знаю, куда меня назначат, – может быть, на другой конец Гара!

– Но это отнимет у тебя уйму времени. Ты представляешь себе, что такое книжный магазин? Это в первую очередь коммерческое предприятие, даже целый малый бизнес! Ты уж точно будешь зарабатывать меньше, чем если станешь преподавать!

– Мне плевать на это! А что касается времени… У меня столько времени, которое я провожу одна. Мне нужно заняться настоящим проектом, или у меня может начаться неврастения.

– Если у тебя такие доводы, я не стану долго сопротивляться.

Натан – добрый человек. Иногда он немного эгоцентричен, но этим страдают многие архитекторы. Они живут с ощущением, что необходимы для правильного функционирования мира. Самые худшие из них те, кто оценивает свои результаты в тоннах – по весу залитого в их конструкции бетона!

Когда я подписывала нотариально заверенный документ, делавший меня владелицей книжной лавки, я, кажется, была так же счастлива, как при рождении моих детей.

Разница была в том, что, становясь продавщицей книг, я чувствовала, что рождаю сама себя, а не даю жизнь другому.

Я многим обязана чтению. Это прочитанные книги делали так, что я росла и выбирала свою дорогу, это они научили меня смотреть на мир не только через мои собственные очки, но и с точки зрения тех, кто сделал меня открытой навстречу другим мирам и эпохам.

Я никогда не бываю так близко к себе самой, как при чтении чужих слов. Все эти другие люди, входя в мой личный мир, соблюдали при этом правила стыдливости и не давали никаких оценок моим ощущениям. Они не знают меня, но именно трение их фраз о меня позволило мне понять, кто я такая. Вместе с ними я плакала столько же, сколько смеялась.

Это у меня, должно быть, от отца. Я не помню его без книги, и он всегда читал их несколько сразу. У него были книги утренние и вечерние, книги для кресла на веранде и книги для чтения в постели.

Книги не ревнивы. Они уступают место новой избраннице и умеют неподвижно и терпеливо ждать много столетий, пока их не реабилитирует рука ребенка, протянутая к полке.

Я была этим ребенком перед книжными шкафами моих родителей.

Моими первыми ночными товарищами были карманные книжки с пожелтевшими страницами – Кессель, Жионо, Мериме, Мальро, Сент-Экзюпери. Я сидела допоздна с каждым из этих великих людей, пока не засыпала в его объятиях.

Я помню, как в первый раз вставила свой ключ в замок книжной лавки.

Юзес молчал, что часто случается утром в понедельник. С трудом поднимавшееся осеннее солнце начинало освещать верхушки платанов.

Я с удивлением заметила, что оборачиваюсь назад, проверяя, не смотрит ли на меня кто-нибудь. Я еще не вполне почувствовала себя законной владелицей, и мне казалось, что я открываю не свою дверь.

Но площадь Трав была пуста.

Я была одна. Наедине с моей радостью.

Я повернула ключ.

Меня сразу встретил запах бумаги. Он станет для меня настолько повседневным, что однажды Натан скажет мне, что я пропахла бумагой.

Прежние владельцы книжной лавки, прожившие в этом городе тридцать лет, отошли от дел. Книги были выбраны ими, а полки, на которых книги стояли, блестели от времени.

Я ласково прикасалась к обрезам книг, как к клавишам пианино. Я читала заглавия, и названия книг складывались в мою личную музыку. Она была больше похожа на «Симфонию Нового Света» Дворжака, чем на прелюдию Баха. Настоящая беспорядочная цветомузыка, которую исполняли все инструменты оркестра и все цвета из самой большой коробки пастели.

Площадь лавки чуть меньше ста пятидесяти квадратных метров, но она делится на несколько помещений, и это позволяет создать несколько разных миров – молодежный угол, угол красивых книг, угол эссе.

Большая витрина смотрит на площадь, и еще две, поменьше, – на красивую соседнюю улицу.

Я села на деревянный табурет у старого стола, на котором стояла касса…

И долго оценивала взглядом это пространство.

От стеллажей исходила энергия, мощная и мирная одновременно. Словно за каждой книгой прятался ее автор, и все они смотрели на меня, а я была голая.

У меня закружилась голова: я осознала, какую ответственность взяла на себя, повернув ключ в замке книжной лавки.

До этого первого дня я не приняла ни одного решения по поводу работы, которой должна была заняться. Я пыталась, но не могла выбрать один из двух радикальных вариантов – приспособиться к прежней форме, слиться с этим миром, который я должна была открыть для себя, или, наоборот, все изменить, чтобы не жить среди следов, оставленных прежними владельцами, как будто те отправились в путешествие и однажды вернутся.

Кто-то постучал в витрину. Я повесила табличку со словом «Закрыто», но у молодой женщины, которая возникла передо мной, был в руках поднос с чайником и двумя чашками. Она приветствовала меня широкой улыбкой, и я открыла ей.

– Добрый день, меня зовут Элен. Добро пожаловать! У меня маленький магазинчик одежды на соседней улице. Я так счастлива, что книжная лавка не станет пиццерией! Я принесла вам чай, но не хочу долго задерживать.

– Спасибо, Элен. Меня зовут Натали. Я должна вам сказать, что еще не понимаю по-настоящему, что со мной происходит, но я тоже счастлива. Очень счастлива!

– Если хотите, я помогу вам все покрасить заново, когда вы начнете работу.

– Это очень любезно. Я как раз спрашивала себя… когда я ее начну!

На самом деле очевидное для Элен было очевидно и для меня: книжная лавка должна быть похожа на меня, чтобы я могла принимать в ней посетителей как у себя дома.

За два месяца, пользуясь помощью Натана (иногда), Элен (часто) и Гийома, который целую неделю устанавливал стеллажи, я придала книжной лавке новый вид.

Совсем не нужно было все переделывать, чтобы она была похожа на любой белый и безвкусный книжный магазин IKEA; надо было сохранить характер лавки, выкрасив ее в благородные, строгие тона, среди которых книги останутся князьями этого места.

Мы удалили старую штукатурку с каменных стен, протерли сводчатые потолки, сделали заметными красивые стрельчатые арки и нанесли на стены бесцветный фиксаж, чтобы с них не сыпалась пыль.