Поль-Лу Сулицер - Деньги

Ничто уже не могло помочь Сидни Ламму. Даже несмотря на то, что китайцы были к нему милосердны — не из жалости, просто Ли и Лю, которые никогда не видели Сайгона, кроме как в фильмах, не хотят, чтобы ими кто-то всерьез занялся, — и отозвали свою жалобу при условии, что Ламм вернет выплаченные ими сто пятьдесят пять тысяч долларов, а также возместит причиненный им ущерб в таком же размере. Со стороны Человека из Сакраменто было решено сделать то же самое в обмен на выплату двухсот тысяч долларов детям-инвалидам и благотворительным фондам. Ламм приговорен к уплате основной суммы долга.

Одуревший от всего этого, он, по моим расчетам, потерял миллион долларов. Со своей стороны я заработал двести тысяч. Но у меня было много расходов.

Кроме того, в распоряжении Ламма все еще остается земля в районе горы Тамалпаис. Он ее хозяин, в конце концов. И у него есть возможность поехать туда, чтобы полюбоваться несколькими сотнями драконов, которые в самом деле У-ЖАС-НЫ!

Что до остального, то Человек из Сакраменто пошел еще дальше: «Никакого строительства на этом участке в течение следующих пятисот лет!» Провозгласил он это с гневным возмущением и дрожащим от благородного негодования голосом неподкупного человека.

С Робертом Заррой мы договорились о регулярных контактах. Он дал понять, что неплохо было бы иметь возможность связываться со мной, когда необходимо, предупредив, что это может произойти и через несколько месяцев. В конце концов мы выбрали вариант с номером телефона в Лас-Вегасе, на который я должен буду время от времени звонить, чтобы сообщать, где я нахожусь и как долго там пробуду.

С того момента, как мы встретились с Заррой в Нассау во время бурной рыбалки, прошли недели, затем месяцы. Я уже почти перестал надеяться на это похороненное в моем понимании дело и решил поставить крест на миллионе долларов, которые мне пришлось выплатить в качестве задатка. Но, должно быть, мною была запущена беспощадная операция. В первые дни декабря я нахожусь в отеле Fairmont на Ноб-Хилл, где только что провел переговоры с Человеком из Сакраменто, когда звонит телефон. Неизвестный голос говорит:

— Я звоню вам по поручению друга, с которым вы рыбачили в Бимини. Вы помните его?

— Да.

— Он спрашивал, не сможете ли вы подъехать в Лас-Вегас?

— Когда?

— Чем скорее, тем лучше. Это займет у вас всего несколько часов.

Быстро соображаю. Чего, собственно, ждать?

— Могу приехать завтра.

— Для вас будет заказан сьют в Caesars Palace.

По крайней мере, элегантный жест с их стороны! Я прибываю в Вегас ближе к полудню, и все происходит так, будто камеры следят за мной до самой ванной: едва я успеваю принять душ и надеть халат, как в номере появляются они. Их трое, но вести разговор будет мужчина лет тридцати пяти с внешностью латинского типа. У него усы и тщательно подстриженные черные волосы, очень широкие плечи, он ненамного выше меня. Возможно, его зовут Капоне или Палермо, но я пока назову его Ксименезом.

— Наша работа, господин Симбалли, заключается в организации и проведении стихийных и законных рабочих забастовок. В настоящее время мы работаем в Южной Америке и расширяем там свою деятельность. Нам сказали, что вы лично заинтересованы в нашей работе.

У него круглые, близко посаженные черные глаза и удивительный, даже впечатляющий неподвижный взгляд. Дав ему возможность высказаться, я смог определить некоторые черты его характера; правда в том, что у него такой же юмор, как у овощерезки. Если я ненароком прерываю его в середине фразы, он с убийственным видом начинает ее с начала. По-видимому, ему было приказано отчитаться передо мной, дабы убедить, что заплаченный миллион долларов, а также другой миллион, который мне придется заплатить, потрачен не напрасно. А также объяснить, как, почему, при каких обстоятельствах он и его люди собираются подрывать деятельность чилийского холдинга Ховиуса-Дональдсона. Что касается этой деятельности, то здесь они представили исчерпывающий список, в котором ничего не забыто: ни завод, ни грузовик, ни пишущая машинка. Кстати говоря, я узнаю, насколько хорошо Ховиус и его шотландский партнер укоренились на чилийской территории. Поначалу то была инициатива Ховиуса. Любопытная личность этот австрийский венгр с аргентинским паспортом: будучи в отличных отношениях с правыми в своей стране, а также почти со всеми латиноамериканскими диктаторами, он, тем не менее, гордится дружбой с Кастро и тем, что в детстве был приятелем Че Гевары, что, как говорится в отчете Лаватера, следует перепроверить. Ховиус, похоже, убежден, что наступит день, когда «американский империализм», как утверждает Кастро, отступит. И он особо подчеркивает, что в Чили, к примеру, три четверти акционерных компаний фактически принадлежат одной американской группе, объединяющей банк Рокфеллера, «Ай-Ти-Ти корпорейшн», банк Эдвардса, Южноамериканский банк и гипотетический банк Чили. Далее он утверждает, что прибыль, полученная в Чили такими американскими корпорациями, как «Бетлехем Стил», «Анаконда Коппер» и «Кеннекотт Коппер», более чем в четыре раза превышает валовый национальный доход страны. Ховиус довольно охотно изображает из себя миссионера, борющегося за латиноамериканское экономическое единство (разумеется, вокруг себя, предпочтительно в свою пользу и, понятное дело, в ущерб североамериканцам). В политике он такой же социалист, как Робинзон Крузо, но его чилийская жена придерживается левых взглядов, которые выглядят смехотворными, когда узнаешь, что в ее доме двадцать человек прислуги.

— В настоящее время, — говорит Ксименез, — мы сознательно оставили их в покое. Чтобы не вспугнуть. Удар будет внезапным, мы готовим забастовку, которая полностью парализует ваших друзей, и эта забастовка продлится очень долго…

Ховиус пошел на риск и каким-то удивительным образом втянул в рискованное дело Дональдсона. Приход к власти Сальвадора Альенде стал символом новой эры, сигналом о приливе, с помощью которого судно может войти в порт. Судя по информации, которую мы с Марком смогли собрать, Ховиус и Дональдсон вложили в эту истерзанную страну более тридцати миллионов долларов. Хотя Марк Лаватер и не возражал против моего обращения за помощью к мафии — генеральному подрядчику в паре с ЦРУ чилийских забастовок, — он не во всем соглашался со мной относительно анализа ситуации: «Ховиус и Дональдсон пустили здесь глубокие корни. Они все еще могут уйти, потерять много денег, но выйти из боя без дополнительных потерь. Игра состоит в том, чтобы удержать их какое-то время в Чили, соблазнив возможностью остаться там навсегда, независимо от того, что произойдет. Затем наступит время, когда они будут слишком повязаны, чтобы выйти из игры. Тогда им останется либо победить, либо умереть, они будут на крючке и станут вкладывать все больше и больше средств, и у них не будет выбора. Но их средства не безграничны. Быть может, Ховиус сумеет найти помощь у Яла, но я в это не верю. Как только ситуация начнет уходить из-под контроля, Ял первым узнает об этом. И он без малейшего колебания откажется от бывших партнеров. Это человек без зазрения совести. Франц, твое вмешательство в это дело может оказаться чисто символическим. Но кто знает? Это может быть и удар ослиного копыта, и капля, переполнившая чашу».