Поль-Лу Сулицер - Деньги

И Ламм мне позвонил.

То был конец первого этапа нашего плана.

Второй этап начался незадолго до прибытия в Сан-Франциско двух китайцев, предположительно из Сайгона. Они не скрывают своих намерений: приехали в Соединенные Штаты, в частности в Калифорнию, чтобы вкладывать средства не только в недвижимость, но среди прочего в недвижимость тоже. Они, по их словам, представляют своих соотечественников и сородичей из Вьетнама и Камбоджи, где растет серьезное беспокойство по поводу продвижения северовьетнамской армии. Они встречались с агентами по недвижимости в Лос-Анджелесе и в Южной Калифорнии, но тамошние цены напугали их. На Севере, по их мнению, недвижимость должна быть дешевле. Случай сводит их с агентом по недвижимости, который тоже случайно советует им обратить внимание на один из проектов Ламма. Все эти случайности обойдутся мне в двадцать тысяч долларов в виде взяток, но не будем считаться.

— Мы ищем землю, — говорят китайцы Ламму. — Сан-Франциско нас устраивает потому, что здесь в одном только китайском квартале проживает шестьдесят тысяч китайцев. Мы хотим приобрести землю, чтобы построить на ней в предстоящие годы — но не в ближайшем будущем — настоящий маленький китайский город, где мы жили бы между собой, с нашими семьями, конечно же, в уважении законов нашей новой родины, а также всего, что касается наших традиций. Это долгосрочный проект. Мы хотим оставаться во Вьетнаме и Камбодже как можно дольше, надеемся, еще долгие годы…

(Обратите внимание, что это одна из деталей ловушки, подготовленной для Ламма: земля в районе горы Тамалпаис не подлежит застройке до января 1976 года… осталось ждать четыре долгих года!)

Вопрос Ламма: «Каковы ваши возможности?» В действительности Ламму уже многое известно: и Бекналл, и агент по недвижимости, которые с моей помощью познакомили его с китайцами, достаточно просветили его на этот счет. Ответ Ли и Лю (извините, двух китайцев из Индокитая): «Два миллиона долларов за весь участок, если он того стоит…»

Негласное расследование убеждает Ламма, что китайцы в самом деле располагают значительными средствами: двадцать миллионов долларов на счетах в разных банках Сан-Франциско, реальные инвестиции не только в дом на Телеграф-Хилл, но и в здание в Окленде и в огромные склады в Беркли. (Заметьте, что это их настоящие приобретения, которые не имеют ничего общего ни со мной, ни с моими планами относительно Ламма; просто Ли и Лю с их сорокамиллионным состоянием больше, чем когда-либо, мечтают о кино и начинают постепенно разворачиваться. Я просто воспользовался фактами, к которым не имел никакого отношения.)

Неделю спустя Ламм и Бекналл встречаются за деловым ужином. Ламм рассказывает о проекте китайцев, ищущих землю. «Надо же, какая жалость! — восклицает Бекналл, с которым мы заранее условились, что он должен говорить. — Если бы вы рассказали мне об этом две недели назад! Тем более что ваши друзья из Сайгона не спешат со строительством! Очень жаль». — «Почему?» — «Потому, что вы обратились слишком поздно. У меня как раз был идеально подходящий под ваши условия земельный участок в районе горы Тамалпаис, но кое-кто его недавно приобрел». — «Кто такой?» — «Довольно наивный молодой француз, который воображает себя великим бизнесменом, некий Жозеф Бенхарун. Вы бы только видели то нелепое кольцо, которое он носит! А его галстуки!»

Ламм неизбежно должен связаться с молодым идиотом по имени Жозеф Бенхарун…

И это конец второго этапа.

Третий начинается с моего телефонного звонка в понедельник четырнадцатого декабря:

— Господин Сидни Ламм? Это Джо Бенхарун.

Тишина, будто он забыл мое имя и пребывает в своих мыслях где-то далеко, хотя я знаю, что он уже шесть дней лихорадочно ждет моего звонка, постоянно подгоняемый Ли и Лю, которые уже в ультимативной форме требуют от него, чтобы он показал им хваленую землю у горы Тамалпаис, о которой тот им столько рассказывал. И даже грозятся, что, поскольку Ламм не хочет ими заниматься, могут купить шестьдесят гектаров земли в Халф-Мун-Бей, «недорого, господин Ламм, всего за полтора миллиона долларов», которые им предложило другое агентство.

— А, Джо, как дела?

— Могу ли я встретиться с вами? Сегодня? Может быть, завтра?

Мой голос звучит необычно сдавленно.

— Вы уверены, что сегодня действительно никак не получится?

На другом конце линии этот злодей ломает восхитительную комедию: «Сегодня я занят всю первую половину дня, намечено много разных встреч, вы же знаете, что это такое! Жаль, но с обедом тоже ничего не получится, а вечером я ужинаю с мэром, к сожалению, завтра, подождите, раз уж это так срочно… Я перезвоню вам, Джо…»

Двадцать минут спустя он набирает мой номер — само очарование — и говорит: «Вам повезло, Джо, я сумел освободиться и приглашаю вас отведать блюда из морепродуктов в ресторане Aliotto, так как Scoma в полдень закрыт…»

Короче говоря, перед нами очаровательная панорама рыбацкой пристани и окутанный туманом мост «Золотые ворота», а на тарелках — крабы. Теперь моя очередь ломать комедию — ту, что я ему приготовил: поначалу уверенного в себе бизнесмена, а затем почти жалкого французского юнца, ставшего заложником собственных амбиций. И здесь, когда я веду с ним разговор, в моей памяти внезапно возникает этот же человек, который с бледным лицом выходит из кабинета отца, обходит дом под соснами и направляется к машине, на ходу бросив на меня убийственный взгляд. В каком-то смысле этот человек убил моего отца или способствовал его смерти, а затем предал его еще раз. Ненависть закипает во мне с такой силой, что пять или шесть секунд меня так сильно трясет, что Ламм замечает мое волнение, но, к счастью, приписывает ему другие причины:

— Что-то не так, Джо?

Я отпиваю немного воды, мои виски залиты потом.

— Джо, я догадываюсь, что последние дни были для вас нелегкими…

Перейдем к подробностям. Он говорит: «Джо, я был так занят все это время, что почти не имел возможности подумать о вашей проблеме…» Какой проблеме? Полноте, он знает, что я нахожусь в тяжелом положении из-за этих шестисот тысяч долларов, на годы связавших меня по рукам и ногам. «Вы в тупике, мой мальчик, это печально, но это так. Однако, учитывая все обстоятельства и причины, которые вам известны…»

Короче говоря, по сентиментальным причинам, а также потому, что унаследованное состояние папы позволяет ему терпеть в течение четырех лет совершенно непроизводительные капиталовложения, он готов выкупить мой участок в районе горы Тамалпаис.

— Пятьсот тысяч долларов, Джо. Больше дать не могу. Даже дилетантизм и любовь к природе имеют границы.

Я принимаю обиженный вид, встаю и ухожу.