Михаил Генделев - Великое [не]русское путешествие

Что мы знаем о мальчиках? О мальчиках мы знаем много, причем — нехорошего.

Старшенький помогает отцу отчетливо и радикально — снабжает папу боеприпасами во время истребления женихов своей мамаши (и папиной законной супруги).

Потом помогает отмазаться от родственников убиенных — мол, никакой неловкости не произошло, подумаешь, папаша погорячился, нервы стали никуда в странствиях…

Поближе познакомившись с возвратившимся отцом, смышленый пубертатный подросток, конечно, не может пройти мимо многократно, гнусаво, нараспев повторенного ему, домочадцам и всем интересующимся бомжам сюжета: голого его папашу приносит волна прибоя и прибивает, как следует, к курортному побережью государства Феаков.

Тут, кстати, как раз дочка феакского государя Навсикая затеяла постирушку. Навсикая дышит Улиссу рот в рот, реанимирует и нагишом во дворец к собственному — царю и отцу: смотри, батя, кого принесло.

Между царевной и находкой возникли теплые отношения, вспыхнула противозаконная страсть. Но Улисс, как и всякий путешественник, конечно, царевну бросил, не любил непоседа долго лежать на одном месте, не ночевалось царю, предпочитал перемены.

Короче, Телемак все это слышит, на прыщи мотает, чистые глазенки переводит то с маман собственной, что опять к пяльцам тянется, то на папаню, смакующего подробности своих военно-морских измен.

Тут и к Фрейду не ходи, все в руку, прогноз в ладони… (Я интересно рассказываю?)

Зададимся: мог ли Телемак, после всего неприличного, услышатого и пережитого ночью под одеялом, мог ли Телемак после этого не жениться на Навсикае? Как бы вы поступили на его месте? Особенно сегодня, в конце неблагополучного второго тысячелетия, когда, как сообщила Майя Л. Каганская, — Зигмунд Фрейд уже изобрел свои комплексы, развил их и привил всему прогрессивному человечеству?

У Гете, кстати (см. «Итальянское путешествие»), сей брак рассматривается как дефективный и тем более непрочный, что бедная царевна, пожив от пуза с этим монстриком Телемаком, вообще в позднеантичной традиции наложила на себя руки.

С Телемака же (см. ниже) как с гуся вода. С гуся, с гуся, с гуся — о чем бишь мы?

Ну вот, опять отвлекли! Мы как раз каботажно проплываем мимо — не волнуйтесь! всем все хорошо будет видно! — мимо нудистского пляжа, которым славится побережье Ахайи.

Самое интересное на нудистском пляже — это не нудистки, не нудята, не нудиты. Самое интересное на нудистком пляже, даже мне! — это нудиствующие!

Что нудисты? Ну, ходят голыми люди. Еще русская классика отметила, что под одеждой все голые — и тургеневские девушки внутри лифчика голые, и Дани Давидсон внутри себя гол, и даже Лимор Ливнат [333] …Лимор Ливнат. — израильская политическая деятельница (р. 1950), депутат парламента от правоцентристской партии «Ликуд», занимала ряд министерских постов, с 2009 г. министр культуры и спорта. — эка невидаль! Вслед за Азазелло могу успокоить, что за долгую свою многопрофессиональную жизнь и нетрудовую деятельность я видывал женщин и вообще без кожи…

Меня и задаром не подрядишь поглазеть. Мою ровесницу-поэтессу хоть сахаром обсыпь — сомнительно возбуждает воображение! Не говоря об вдохновения полете. Разнузданной фантазии моей. Особенно — поэтессу.

…От своего же изображения нагишом — и не на нудистском пляже — я вообще предпочитаю отворачиваться в общем и целом, особливо когда бреюсь:

Ср.:

— Вас освежить? — царя Одиссея спросила Цирцея, сифоном с ароматическим одеколоном к нему подойдя.

— Ну его! — сплюнув, поморщась, ответствовал царь Одиссей.

Самое интересное на нудистском пляже — незаконные приблуды, проездом выдающие себя за нудистов. Наиболее величественно на русском языке:

— Колюнь, а чего они здесь тетки — страхолюдины?

— Не на красавиц пришел зенки пялить, Леонид Саныч!

— Красоты не напасешься… И за границей — дефицит.

— Колюнь, гля, Колюнь, цицки ж ниже пупа волочит, а все в нудистки, гля, Колюнь! Это самое и у моей есть… и т. д.

Но одну ослепительную реплику Леонид Саныча все ж приведу:

«Если она голая — такая, то зачем ей раздеваться? Ходила б как человек — лифчик там, трусы, по крайности — бюстгальтер, а, Колюнь?»

Решительно не одобряют странствующие новые русские, средних, судя по прическам и часам (на нудистском, знамо — пляже), финансовых возможностей, безграничных в пределах разумного — не одобряют опять же скандинавский дамский обычай не брить подмышки! Пардон, не эпилировать аксели. Вероятнее всего, дабы подмышки ощущались поприроднее. «Идешь голой, так иди!» (так говорил Колюнь).

А вот мне, честно если, нудистский пляж приглянулся. В эллинском воздухе вился крутой норвежско-варяжско-викинговский мат и визг (шит да доннерветтер) — когда нордические девушки, тетки и брунгильды макали с приседаниями себя в ноябрьские волны из принципа, что не зря заголялись на ветру, а полезно раскрепощенному телу. В негустом обществе «естественных человеков»-мужчин было мало, кроме квадриги ньюрашенз да меня (об авторе, застегнутом на все пуговицы строгого сюртука, вдохновенном авторе, об авторе — нет, умолчим, пусть уйдет в тень!) самцов не было, а купаться и подавно — дураков нет.

Скандинавские же девушки морозоустойчивы, особливо за свои сбережения — сольвейги: «Ты пришла ко мне на лыжах!» — но покрыты крупной, только что ощипанной и шипящей боевой гусиной кожей гусынь (вот к чему это я, помните, «как с гуся вода…»).

Мой Телемак («Троянская война — анжамбеман — окончена…» [334] Мой Телемак… окончена. — Цит. из стих. И. А. Бродского «Одиссей Телемаку» (1972). , И. А. Бродский), тем временем изрядно повзрослел — на момент отцовского возвращения законно сыну двадцатник с гаком. Сидит, значит, достает Навсикаю, комплексы ковыряет. И как описано мной в предыдущем этюде — на остров прибывает Телегон (если кто подзабыл — мамзер от волшебницы Цирцеи, тоже мальчик продвинутый) и тоже со своими эдиповыми прибабахами. Представляю, как воспитывала Телегончика его волшебная мама. На живом примере извращения в особо опасной форме — превращения буквально каждого чего-либо стоящего мужика в свинью (ела ли Кирка свинину? — см. «Общество чистых тарелок»).

Сам я, чаще количественно, в молодости, но и в зрелые годы тоже — и качественно, — сам я регулярно бывал обращен в свинью. О чем вспоминаю со стыдливым удовольствием.

Девушке, понятно, с опытом девушке — очень легко превратить меня в свинью. Девушки к этому креативному, но деэволюционному акту предрасположены как собственной конституцией, так и строем психики, генетической памятливостью (см. тещ, которые тоже, м. п., были девушками), воспитанием, средой и влиянием на них луны и безденежья. Впрочем, это не принципиально (все-таки Кирка поросятину ела!).