Николай Филиппов - Электрику слово!

— Щиток проверить надо. У кого-то в квартире опять выбивает свет, — ответила Полина.

— Сейчас едем?, — спросил Михаил.

— Ага. Сказали, что больше сегодня работы пока не будет, — ответила Полина.

— Не лучший день для ковыряния под напряжением, — заметил Михаил.

— К сожалению, у нас никто не спрашивает, — сказала Полина.

— Да, работай тут без сна и отдыха…, — сказал Михаил.

— Не ссы, Миш, мы обязательно справимся!, — поддержала Полина.

Тихий смех, громкий хохот.

Зеленый, в пятнах ржавчины, электрический щит. На счетчиках перемигиваются красные светодиоды. Конечно, щит открыт как проходной двор. И потому он, конечно, априори не может быть беспроблемным.

Михаил стал тянуть за дверцу:

— О, чорт! под напряжением дверца! И как искрит, что твой бенгальский огонь, правда желтого цвета, но все ж похож. Неудивительно, что они вызвали нас, иначе, полагаю, пришлось бы им вызывать «Скорую», — проговорил Михаил.

— Ладно, одевай тогда перчатки. Или попробуй отверткой какой-нибудь открыть, — посоветовала Полина.

— Отверткой проще. Вот, вот так. Теперь мы имеем внутренности, и тоже, полагаю, под напряжением. У них что, нуль расшатался? Ага, действительно. Болт у них черный. Какой горячий! Изоляции вообще не осталось, — сказал Михаил.

— Выключай вводной автомат на тридцать два, остальные тоже. Погоди! Щас я сфоткаю исходное состояние, чтобы, если что, сориентироваться потом, — предупредила Полина.

— Давай, давай. Побыстрее хочется разобраться с этой рухлядью, — сказал Михаил.

— Все, готово! Теперь отключай. Только осторожно!, — попросила Полина.

— Все будет путем, не кипишуй!, — успокаивал ее Михаил.

Щелкнув переключателями, начал выкручивать болтовое крепление. От ржавчины на полуобороте оно сорвалось.

Кабель с виниловой изоляцией требовал нежнейшего с собой обращения. Иначе легко мог обломиться: возможно, его протягивал еще дедушка Михаила, лет эдак сорок-пятьдесят назад.

Зачистив наждачной бумагой проржавевшее, покрытое сажей и окалиной место, поменяли крепеж на новый.

Фазный провод, который находился не на своем месте, а просто болтался в щитковом пространстве, просто заизолировали, ибо неизвестно для чего он тут был.

На этом их рабочий день мог бы считаться завершенным, и мог бы наступить долгожданный отдых. Да только лишь «мог бы». У Виолетты Степановны, как выяснилось из телефонной беседы, были другие планы на их счет.

Начальница передала, что им нужно будет поехать в пригородный поселок: у каких-то почтенных жителей, — конечно, из «старых друзей», — «барахлило электричество»: вечером электроприборы отказывались работать нормальным образом. А то и вовсе не работали.

Делать было нечего, поэтому ребята с радостью согласились с предложением помочь «старому другу».

По пути подышали выхлопами дизельного топлива от впереди едущего грузовика.

Подъезжая к месту назначения, едва не сбили выступающий сбоку автобуса глушитель. Резко сбросив скорость, выругались, и плавно восстановили движение.

Трехэтажный особняк. Бассейн невиданной в здешних краях синей воды в форме восьмерки.

Навстречу по недавно залитой асфальтом тропинке шагал хозяин дома. Нет, ошибка: по недавно залитой асфальтом тропинке шагал хозяин сада. Говоря по-простому, садовник. Или садовник во фраке. Можете называть его, как вам будет угодно или удобно.

Серьезный взгляд, серый фрак, голубой галстук-бабочка, набриолиненные черные волосы наискосок, брюки в полоску, блестящие остроносые туфли.

«Интересно, почему садовник одет не как садовник по тем сериалам, что крутят по выходным?», — задался вопросом Михаил.

— Здравствуйте, мы электромонтеры, приехали по вызо…, — начала Полина.

— Я знаю, кто вы!, — перебил садовник во фраке.

— Нам надо посмотреть домашнюю электрическую…, — продолжила Полина.

— Я сам знаю, что вам нужно, и чего вам не нужно!, — возразил садовник во фраке.

— Так вы покажете сеть?, — спросил Михаил.

— Сначала я вам покажу, кто вы тут есть. Для начала запомните, что хозяин дома — человек уважаемый. Далее запомните, что к примеру ты, молодец, ты со всеми потрохами столько не стоишь, как стоит самый скромный костюм моего хозяина, — начал поучать неграмотную молодежь садовник во фраке.

«Ох, собака, хорошо же твой хозяин тебя выдрессировал!», — сказал Михаил про себя. А сам тем временем дерзко указал на очевидность.

— У нас люди не продаются!, — с вызовом сказал Михаил.

— Ты это южноамериканцу скажи! Они тебя обязательно поддержат! И за ручку подержат… Даже за две руки и обе ноги подержат. А если покажется далекой путь-дорожка для выяснения обстоятельств дела, то милости просим пожаловать в Африку!, — сказал садовник во фраке.

— Да кому я нужен-то?, — по-бретёрски спросил Михаил.

— А себе ты нужен?, — спросил садовник во фраке.

— Само собой, а вы что думали?, — ответил и спросил Михаил.

— Вот видишь! Раз самому себе ты нужен, то и другим пригодишься, — сказал садовник во фраке.

Михаил решил, что спорить тут бесполезно. И даже вредно, так как госпожа Виолетта Степановна это бы не одобрила.

Как можно скорее осмотрев дворец, выяснили причину, а точнее причины, «барахления» электросети: отходящий кабель недостаточного сечения, ослабление соединения нулевого и фазного проводов, большое расстояние до ближайшей опоры воздушной линии.

Съездив в магазин за необходимым, привезли покупки в особняк. Сказали, что «сами подключить не могут, поэтому вызывайте других электромонтеров. Все необходимое закуплено. Осталось только подключиться».

Получив в общем-то неплохую оплату, поехали обратно.

Не забыв о «так старающейся для них» Виолетте Степановне, прибавили ей настроение, которое у нее было не в лучшем виде из-за вездесущей магнитной бури.

Когда все формальности и вежливости были улажены, Михаил и Полина ушли домой.

Белыми искорками дождь выстукивает лужи. Михаил наблюдает за ним из окна.

Решил наверстать сон, упущенный предыдущей ночью. Прилег на кровать.

Лежит, никак не заснуть. Голова как будто набита ватой.

Жарко. Скидывает одеяло. Надевает штаны и носки, которые начинают впитывать испарину.

Стягивает носки. Без них установилась прямо благодатная температура: ни холодно ни жарко, а в самый раз. Парник исчез, и можно наконец заснуть.

Сна не выходит. Вспомнил будничные дела — забродили нехорошие мысли.

Переложил подушку из-под головы под правый бок.

Беспокойно вертится. От частого теребления подушка соскальзывает, с шорохом заваливается, благополучно опускаясь на пол.

Прогибается полумостом, шаря за головой пальцами. Рука растягивается, и схватывает объемную мякоть в жестковатой оболочке.