Андрей Клепаков - Опекун

— Все, Машунь, дальше — звони вечером, по телефону расскажу.

Машка сначала скорчила недовольную рожу, потом сказала:

— Хорошо, что ты приехал. Ты ведь будешь ко мне приезжать?

— Обязательно, Маш. Видишь, не все так и страшно.

Маша вздохнула:

— Ну, да, нестрашно.

В двенадцать часов от Машки пришла эсэмэска: «Я в кровати, давай рассказывай».

Я тут же ей позвонил, она взяла трубку, но голоса не подала.

— Машка! — строго сказал я в телефон, — ты с ума сошла! Двенадцать часов, а ты только в кровать залезла. Ты уже час, как спать должна. Звони завтра в пол-одиннадцатого.

Машка отключилась, и сразу телефон звякнул эсэмэской: «Ну, пожалуйста!!!!!!!!!!»

Я снова набрал номер,

— Ладно, первый и последний раз так поздно.

Рептилоид на починенном корабле полетел в космос. Иванушка побежал махать космомечом и стрелять из космолука…

Маша кашлянула. Я спросил:

— Что, неинтересно?

Она кашлянула два раза.

— Ну, извини, — сказал я, — принцессы, княжны и прочие особи женского пола появятся позже. Сначала описание перса, скиллы, оружие, количество жизней. Потом там все развернется.

Маша кашлянула снова.

— А может, вообще, уже спать будешь? Поздно.

Отключившийся телефон показал, что Машка согласилась спать.

— Спокойной ночи, — прошептал я в молчащую трубку.

Утром позвонил Аркадию, предложил сводить ребенка на выходных в дельфинарий. Он хоть и убогий в Москве, но Машке может быть интересно. Аркадий не возражал, сказал только, что Маша ночью кашляла, как бы не заболела.

Через пять минут он перезвонил.

— Знаешь, идите вдвоем. Я не хочу. Опять, блин, начнется демонстрация: дядя Сережа хороший, а я плохой. Если она вдруг заболеет, а предупрежу, конечно.

Когда я собрался заказывать билеты, выяснилось, дельфинарий закрыт, ремонт.

Я позвонил Машке.

— Машунь, привет. Я выторговал у Аркадия наш с тобой поход в дельфинарий, но он сейчас не работает. Я все равно тебя в воскресенье заберу. Просто погуляем. Не пропадать же возможности. Да, и скажи мне, в какой комнате ты спишь? Почему он слышал, как ты вчера кашляла?

— В своей комнате, в той, которая самая маленькая. Почему он слышал? Может, мимо двери проходил. Я специально кашляла, а не говорила, чтобы он не догадался, что ты мне сказку рассказываешь. А сегодня будешь рассказывать?

— Обязательно, только ложись не так поздно.

— Угу, — ответила Маша.

Я, правда, не понял, это было согласие или сарказм.

Я повез девочку в «Ресторан в темноте», благо, он недалеко от ее дома. Видимо, сработал стереотип ухаживания за девушками. А куда еще можно везти десятилетнего ребенка? Только в кабак.

Уже по дороге запоздало догадался спросить, не боится ли она темноты. Пока Маша жила у меня, вроде не замечал.

Машка отважно заявила, что никакой темноты не боится, но, оказавшись в ресторане в полной тьме, струхнула. Я это понял по тому, как она ухватила меня за руку, и по ее изменившемуся дыханию.

Нас подвели и посадили за столик. Машка уселась, не отпуская моей руки.

— А как же официанты, — громким шепотом удивленно спросила она, — они что, в темноте видят?

— Они слепые, привыкли и отлично ориентируются в темноте.

— А повар тоже слепой? В темноте готовит?

— Нет, повара обычные и на кухне светло. Темно только в зале. Попробуй догадаться, какую еду тебе принесут. И есть можно прямо руками, потом помоешь.

— А ты знаешь, что нам принесут?

— Очень приблизительно. Знаю, что морепродукты, но без деталировки.

В общем, успех был полный. Машка шумно нюхала, пробовала, почти ничего не отгадала, свалила стакан с напитком. Стакан не разбился, наверняка был пластиковый. Однако сразу же появился служитель и убрал лужу на полу. А может, не убрал, а только грязь размазал. Темно же.

Когда мы вышли, обнаружилось, что часть еды осталась на Машкиной одежде. Выданная ей перед обедом салфетка не спасла, видимо, оказалась потерянной в процессе.

Машкины попытки почиститься в туалете только усугубили ситуацию.

— Ладно, — кивнул я, — посмотрим, как Аркаша прореагирует на испачканный свитер.

В машине я включил прихваченный из дома ноут.

— Вот, посмотри запись выступления дельфинов. Вдруг папаша спрашивать будет, что ты видела.

Вечером позвонил Аркадий.

— Привет. Ты где с моей дочерью сегодня был?

— А что такое? — спросил я, сразу поняв, что прокололся.

— В дельфинарии?

— А дочь твоя что говорит? — я пытался сообразить, что известно Аркадию.

— Дочь говорит, что в дельфинарии, только вот он на ремонт закрыт. И только через год откроется.

— Ну, да, мы приехали. Он закрыт. Посидели в кафе, и я привез ее домой. Какие проблемы?

— А проблемы, что Машка с воодушевлением рассказывала, какие классные дельфины, и какое классное было представление. Только вот я на сайт зашел, посмотреть, во сколько оно заканчивается, и обнаружил, что дельфинарий не работает.

— Ну, видишь, ты жаловался, что она с тобой не разговаривает. А она тебе про дельфинов все рассказала.

— Зачем ты учишь ее врать? Что, нельзя было мне сказать, что этот долбанный цирк не работает?

— Ну, извини, ты прав, надо было сказать.

— Она и сейчас не сознается. Говорит, что были в дельфинарии. Я ей сайт показал, она говорит, может, в другом каком. Она же не знает, куда ты ее возил. И грязная вся, словно вы салатами кидались.

— В кафе были, она испачкалась случайно. Ничего страшного.

— Что испачкалась — ничего страшного. А то, что ты ее отцу врать заставляешь — очень страшно.

— Ну, Аркаш, ну я был неправ…

— Я залез в ее телефон. Вы каждый день по ночам по сорок минут говорите. Ей спать нужно, а не разговоры разговаривать. Ты, блин, взрослый человек, а ведешь себя, словно тебе пятнадцать.

— Ну, Аркаш…

— Значит так. Телефон этот я у нее забрал. И встречаться с тобой ей больше не позволю. Все! До свидания! — и он повесил трубку.

— Блин, — сказал я вслух. — Пипец, Сереженька. Так проколоться!

Ну, ладно, — думал я, — помешать мне встречаться с Машкой у тебя не получится. В наш век телефонии и интернета это невозможно. Дома же в светелке ты ее запереть не сможешь? Не сможешь. Ей, по крайней мере, в школу ходить и гулять надо.

Телефон забрал. Дерьма-то, новый куплю, — думал я дальше. — А если ты по-серьезному что-то предпринять постараешься, то это война. Монтекки, Капулетти, блин. Нет, причем тут Джульетта? — я даже недоуменно потряс головой. Попытался вспомнить произведение, более подходящее к ситуации по сюжету. Но ничего, кроме конфликта между отцом и бабушкой Лермонтова, мне не вспоминалось.

— Так, я кто? Бабка или папка? — усмехнулся я.

Машка позвонила около половины девятого. С Аниного телефона, естественно.

— Он у меня телефон забрал, — быстро сказала она.