Андрей Клепаков - Опекун

Когда мы, наконец, засобирались назад к машине, Ольга сказала:

— Нет, ребят, давайте вы одни. Пока вы до тачки доберетесь, я уже дома буду.

И я не стал ее удерживать.

Однако добрались мы быстро. Машка устала, и ехать на велосипеде не могла. Она ехала на мне, а велик я катил рукой.

Как я и ожидал, Ольгиного пежо на стоянке у дома уже не было. На столе на кухне она оставила записку: I’ll be back. И нарисовала кулак с поднятым большим пальцем.

— Можешь прочитать? — спросил я Машу. Английский она учила уже два года.

— Я буду взад, — с запинкой перевела она.

Я заржал, не удержался.

— Нет, — смеясь проговорил я, — она не будет в зад. Она просто вернется. У тебя на завтра уроки есть?

— Поназадавали, — вздохнула Маша.

— Сейчас делаем уроки, потом ужин, душ и спать. И никакого телевизора, — составил я программу на вечер. — У тебя завтра непростой день. Когда ты вернешься из школы, меня дома не будет. У меня работа, поэтому обедать будешь сама. Если захочешь, можешь потом пойти погулять. Только от дома далеко не уходи, чтобы не заблудиться. И телефон с собой не забудь. Если что, звони мне. Потом еще поучимся дверь отпирать-запирать.

— А у меня ведь нет никакого чипа, правда? — спросила Маша.

— Конечно, нет. Я шутил, — улыбнулся я.

Маша кивнула.

— Ничего, я и так не потеряюсь, — пробурчала она себе под нос.

— Да, вот еще что, — продолжил я давать ценные указания. — Когда у тебя в школе сопрут айфон, а сопрут его обязательно…

Маша испуганно на меня взглянула.

— Не пугайся и не расстраивайся. Купим новый.

— Не сопрут, — уверенно сказала она.

— Хорошо, — не стал спорить я. — Давай теперь, что у тебя с уроками?

Ольга приехала через три дня. Я был рад ее видеть. Маша нет, и это тоже было видно.

— Оль, у нас с Машкой проблема, — сказал я, когда, после ужина и полученной порции принцесс, девочка была ингибирована в кровати. — Мы ездили к ней домой, там одежды для нее никакой нет. Или мала стала, или такая страшная, что на ребенка не наденешь. Давай мотнемся по магазинам, купим ей. Ты все-таки лучше в этом понимаешь.

Ольга поморщилась, но согласилась.

— Когда? — спросила она.

— Завтра пятница, давай на выходных.

— В субботу. В воскресенье иду к маме.

— В субботу если только с утра, потом дороги забьют, — теперь поморщился я.

— А что мешает? Я могу у тебя до воскресенья побыть. Заодно и обедом нормальным пару раз накормлю.

— По субботам Машка учится, бедные дети. Ладно, пусть у ребенка будет праздник, не пойдет в школу.

— У нее и так сплошной праздник с таким папой, — проворчала Ольга. — Лучше, небось, чем с родной мамой было.

— Конечно, лучше, — согласился я. — Мама у нее от рака умирала.

В субботу поехали в «Рио» на Севастопольском. Провели там полдня, и это были очень плохие полдня. Машке купили кеды и джинсы. Все. Вся остальная одежда была отвергнута. Нет, Маша не падала на спину и не кричала, что такое она носить не будет. Она с молчанием соглашалась на любое предложение. Но ее молчание было столь красноречиво, что сразу становилось понятно: она сирота, и выбирать у нее права нет, но эту модель, или этот цвет может предложить только человек с полным отсутствием вкуса и воображения.

Когда измученная Ольга пыталась добиться от нее, чего же та хочет сама, то ответом ей было молчание и пожатие плечами.

— Ладно, — сказал я, когда мы, наконец, выбравшись из торговой зоны, сидели в ресторане, — завтра поедем в «Мегу», может, там чего купим.

— А смысл? — спросила Ольга. — Магазины те же самые. Мне кажется, здесь дело не в барахле, а в чем-то другом, — и она внимательно посмотрела на Машу.

Та с безразличным видом ковыряла вилкой в тарелке.

Однако, когда на следующий день я все же повез девочку в «Мегу», то результат оказался совершенно иным.

Да, магазины были в основном те же самые, как, соответственно, и вещи, продававшиеся в них. И я, помня, что вчера выбирала Ольга, предлагал Маше приблизительно такое же. И Машка, зараза, с горящими глазами мерила, кивала и просила купить то, что еще вчера пренебрежительно отвергалось.

Мы накупили кучу барахла и на осень, и на зиму, и на каждый день. Мне даже пришлось несколько выйти за границы выделенного бюджета.

На мой вопрос: «А фигли ж тебе вчера это не нравилось?», Машка пожимала плечами и без малейшего смущения отвечала: «Ну, вчера не нравилось, а сегодня понравилось», и добавляла: «Очень».

Вечером позвонила Ольга, я ей рассказал про наш поход, она хмыкнула:

— Ну, папаша, готовься. Девчонка задаст тебе жару, когда подрастет. Мало не покажется.

Я вздохнул и подумал, что Ольга права. А потом подумал, что если мне придется выбирать, то с кем из них двоих я захочу остаться. А еще я подумал, что Машка, пожалуй, изведет любую мачеху. Придумать, что ли, ей сказку про хорошую мачеху и плохую падчерицу? А то принцессы мне начали уже немного надоедать.

Ольга предложила приехать, у нее был перерыв в работе, и она сказала, что могла бы несколько дней пожить у меня. У меня же, наоборот, работы вдруг привалило, пошли звонки, и я предположил, что придется бегать по просмотрам, показам, авансам и сбору всяких справок.

Я имел долгий превентивный разговор с Машей, объясняя, что, так как у меня сейчас много работы и меня часто и подолгу не будет дома, то у нас поживет Ольга, что она хорошая, и с ней вполне можно дружить. И что Ольга типа к Маше со всей душой, а она поворачивается к ней задом и разговаривать не хочет. В конце я сказал, что Оля тоже отлично умеет рассказывать сказки, и даже может рассказывать их по-английски. И предложил, вообще, делать английский вместе с Ольгой.

Маша согласно кивала, но молча, и только спросила, буду ли я по-прежнему рассказывать ей сказку на ночь, или теперь это будет делать она.

Я успокоил, что рассказывать буду, а про себя подумал, вот ведь противная какая девчонка, даже по имени называть Ольгу не хочет. И что ж она так ее невзлюбила-то с первого дня?

Ольга прожила у меня до выходных. Неделя, как я и думал, выдалась суматошной. Я все дни проводил в бегах и разъездах. Видел своих девочек только вечером. Я спрашивал, как они прожили день, и в ответ слышал, что хорошо. Что они не ссорились, даже вместе готовили обед. И обе улыбались и мне, и друг другу.

— Как английский? — спрашивал я Машу. Начала ли Ольга заниматься с ней?

— Да, начала, — кивала та, — но говорит так быстро, что я ничего не понимаю.

— По-русски или по-английски быстро, — спрашивал я.

— И по-русски, и по-английски, — звучал ответ. — Да ну ее, давай лучше про принцесс.

— Ну что за девчонка, — жаловалась мне в постели Ольга. — Что я ей сделала? Мне иногда кажется, что она вообще, не совсем в адеквате. Может, ее психологу показать? Все понимаю, смерть матери, отца нет, к тебе привязалась. Но я-то тут причем? Целый день молчит, что ни спрошу — как не слышит.