Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

Он вытащил из заднего кармана большой красный носовой платок и высморкался. Потом снова положил его в карман, прижал к себе покрепче внука и умолк, понуро глядя в пол.

Жиль встал и повернулся к среднему брату, Клоду. Клод усердно чистил ноготь на большом пальце крохотным ножичком с перламутровой рукояткой.

— Клод! — чуть не плача, говорит ему Жиль. — Клод!

Клод продолжает чистить ноготь и молчит. Даже голову поднять не соизволил. Жиль обращается к одному из стариков, к Альфонсу.

— Крестный, — говорит он. — Я ведь всегда был хорошим, верно? Всегда слушался отца и вас, ведь так? Когда я приезжаю к отцу в гости, я всегда навещаю и вас, и всех наших соседей, что живут здесь у протока, верно? И к мессе я хожу исправно, мы ходим всей семьей. И билеты на все интересные игры я постоянно достаю для каждого из вас. Разве все это не правда, крестный?

Но старик смотрит на Фикса, а на Жиля не смотрит.

— Мсье Огюст, — Жиль обращается теперь к другому старцу, — скажите, я ведь в самом деле хороший, верно, мсье Огюст? — Но старик Огюст глядит куда-то мимо. — Дусетта, — говорит Жиль женщине, которая все так же сидит на кровати. — Похоже, ты меня больше не любишь, Дусетта? Ты уже не хочешь, чтобы маленький Бо стал таким, как я, когда вырастет? Что, Дусетта, правду я говорю? — Женщина не поднимает головы и ничего не отвечает. Жиль обводит глазами комнату. С ним встречается взглядом только Льюк Уилл и его приятель с такой же хамской рожей, и взгляд у них отнюдь не дружественный, чего нет, того нет.

Тогда Жиль снова поворачивается к Фиксу. Фикс сидит в кресле, понурив голову, слегка наклонившись вперед; он похож на высеченного из камня медведя.

— Избей меня, если хочешь, — говорит Жиль. — Выпори, и конец делу. Бей, колоти, если хочешь, только не прогоняй. Ты не выгонишь меня из дому, папа?

Фикс сидит как каменный. Он больше ничего не слышит.

Расс выводит Жиля из комнаты, обняв его за плечи, я следую за ними, так же как раньше, впритир. В смежной комнате, конечно, все уже слыхали, как все повернулось, и снова все смотрят на Жиля, только смотрят теперь совсем не так. Ему поспешно уступают дорогу, прямо шарахаются прочь; маленькая девочка, которая к нему подбегала, хочет снова подойти, но какая-то женщина, наверно мать, ее удерживает. Девчушка вырывается, мать ее не пускает и крепко прижимает ее головенку к себе.

Мы выходим на веранду. Я вижу сквозь сетку, как садится солнце за деревьями, которые растут по ту сторону протока. Полупрозрачное багровое облачко наползло на солнце, и небо как на картине — такое оно красивое и дышит миром и покоем.

— Ты не мог поступить иначе, — говорит Расс.

— Очень даже мог, — Жиль отвечает.

— Думаешь, лучше было бы? — спрашивает Расс.

— Уж хуже-то, во всяком случае, не бывает.

Мы стоим на веранде, и в скором времени туда выходят Льюк Уилл и хамло номер два, его приятель.

— Если ты вообразил себе, что это конец, ты просто чокнутый, — говорит Льюк Уилл Жилю.

— Да катись ты отсюда подальше, Льюк Уилл, — говорит Расс. — Это дело семейное, чего ты в него суешься?

— Кто-то должен ведь заняться этим делом, — отвечает Льюк Уилл.

— Тебя вроде бы никто не уполномочил.

— А может, я из принципа, может, я считаю, это мой долг, — говорит Льюк Уилл.

— Веди-ка ты себя потише, Льюк Уилл, — отвечает ему Расс. — Не суйся, будь любезен, ни в Маршаллову деревню, ни в Байонну. Предупреждаю.

— Больно сильно напугал ты меня, Рассел, — усмехается Льюк Уилл. — Да чихать мне что на тебя, что на шефа твоего толстопузого.

— Веди себя потише, — повторяет Расс. — Я предупредил тебя.

— Тихо уже не выйдет, — отвечает ему Льюк Уилл. — Когда нигеры пуляют в белых на глазах у всех, тихо уже никак не выйдет.

— Сами наведем порядок, без таких, как ты.

— Не скажи — уж если что-то началось, с этим надо побыстрей кончать, а то поздно будет, — говорит Льюк Уилл. — Им дашь разок потачку, они женщин наших насиловать начнут.

— Ну, так и знал, — Расс обращается ко мне. — Когда не действуют их доводы, они тут же приплетут женщин.

— А тебе, наверное, чихать, если чернорожие твою жену изнасилуют или дочку, — продолжает Льюк Уилл. — Может быть, они уже давно с ними живут, а тебе хоть бы хны.

И ухмыляется нагло. Явно провоцирует Расса, чтобы тот ему врезал. Но Расс держится спокойно.

— Обрати внимание на их приемчики, — говорит Расс.

Но я молчу. Пока эти лбы тут стоят, я не скажу ни слова. И рта не раскрою.

— Прошло время таких, как ты, Льюк Уилл, — говорит Расс.

— Не беспокойся ты про мое время, — отвечает Льюк. — Таких, как ты, давно уже не будет, а я останусь. Отца ты, может, и загонишь в гроб, — добавляет он, повернувшись к Жилю, — а я всегда буду жив-здоров. Пошли, Жук.

И удалились, хлопнув дверью. Здоровенные оба, крепкие деревенские мужики. Бык Коннор — он был у нас шерифом в шестидесятых годах — обычно брал себе таких в помощники. Перешли через дорогу к белому пикапу, в кузове которого стояла пирамида для ружей, а в ней два ружья. В грузовике этом имелся также передатчик, Льюк Уилл взял микрофон и начал что-то говорить. Жук, его приятель, сел за руль, и грузовик тронулся с места. Мы глядели ему вслед.

— Что ты теперь будешь делать? — спрашивает Жиля Расс.

— Сам не знаю, — отвечает тот.

— Хочешь знать мое мнение? — Расс говорит. — Возвращайся в Батон-Руж, отдохни хоть немного, а завтра выходи на поле. И играй так, как в жизни не играл.

Жиль смотрит на него растерянно — кажется, он не верит тому, что слышит.

— Как то есть? — спрашивает он. — У меня убили брата. Отец меня возненавидел, и Клод, и Дусетта, даже маленький Бо теперь ненавидит меня, а ты мне говоришь: иди играй в футбол. Ты что, спятил?

— Здесь сегодня тебе делать нечего, — отвечает Расс, — а вот завтра ты смог бы кое-что сделать для себя и для всех нас — так сыграть, чтоб на всю жизнь запомнилось. Льюк Уилл и компания не хотят, чтобы ты вышел завтра вместе с Перцем на поле. Они вообще хотят, чтобы вы с Перцем никогда больше друг к дружке близко не подходили.

— А мой убитый брат? — говорит Жиль. — Клод? Отец? Дусетта и маленький Бо? Как они на это посмотрят?

Расс пожал плечами и тряхнул головой.

— Большинство не поймет. Очень многие тебя просто возненавидят. Но игру эту покажут по телику, ее увидят миллионы, и среди них будет больше таких, кто станет болеть за вас с Перцем, а не против.

— Да плевать мне на публику! — сердится Жиль. — Я о близких своих говорю. Не о публике этой дурацкой. О моей семье.

— А я, между прочим, — отвечает Расс, — тоже думаю о твоей семье. И о маленьком Бо особенно.

— А о моем отце ты тоже думаешь? — не унимается Жиль.

— О маленьком Бо, — говорит Расс. — О маленьком Бо и его будущем — вот о чем я думаю. Ты хочешь что-то сделать для убитого брата? Сделай это для его сына, для его малыша — выйди завтра на футбольное поле. Обыграете вы Старушку Мисс или нет, в любом случае ты победишь Льюка Уилла. Потому что, если ты не будешь играть, он станет победителем завтра, а после этого, вполне возможно, и дальше будет побеждать. Не такое уж завидное будущее для маленького Бо, как ты считаешь?