Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

— Лично у меня неприятностей нет, — отвечает Джек и смотрит не на него, а просто в его сторону.

— Вам разве не рассказали насчет Бо? — спрашивает Льюк Уилл.

— Я слышал, что его убили, — отвечает Джек так равнодушно, будто ему рассказали про крысу.

— Это сделал один из ваших нигеров, мистер Маршалл, — говорит Льюк Уилл.

Вот теперь Джек Маршалл посмотрел на него. Не просто в его сторону, а на него.

— У меня нет нигеров, — сказал он. — Никогда их не было. Никогда не хотел их иметь. И никогда иметь не буду. Все нигеры принадлежат ей.

— Где Кэнди? — спрашивает Льюк Уилл.

— В деревне, я полагаю.

— Защищает своих черномазых?

— Не имею ни малейшего понятия, чем она сейчас занята.

— А Мейпс торчит там до сих пор. Тоже мне сыщик.

— Да, насколько мне известно, — отвечает Джек. — А теперь, если не возражаете, я допью свое виски.

— Я вас буквально еще на секунду задержу, мистер Маршалл, — говорит Льюк Уилл.

Джек Маршалл уже на него не глядел. Поскольку двери все равно не видно, рассудил он, то лучше уж смотреть в стакан. Услышав просьбу, он не поднял головы. Мне лично кажется, с такими, как Льюк Уилл, он отродясь так долго не разговаривал. Я хотел было сказать Льюку Уиллу: отстань от человека, мол, а потом вдруг подумал: "А ну их всех к чертовой бабушке. Джек Маршалл вроде бы здесь не хозяин, хозяин — я. А ходит он сюда по той единственной причине, что мой салун расположен ближе всех остальных к его шикарной усадьбе". Джек поднял голову.

— Я считаю, Мейпсу надо помочь, — говорит Льюк Уилл.

Джек взглянул на него с таким безразличием, словно перед ним дерево или столб. Дверь комнаты для нигеров, видно, была для него куда интереснее, чем Льюк Уилл.

— Я надеюсь, вы не против, — говорит Льюк Уилл.

— Вы имеете в виду, — осведомился Джек, — что мне следует отправиться в деревню и помочь ему?

— Не совсем так, — отвечает Льюк Уилл.

— Тогда что же вы имеете в виду? — спрашивает Джек. Льюк Уилл и его парни, все пятеро, смотрели на Джека в упор. Все мы знали, что имеет в виду Льюк. И Джек знал. Льюк ни словечка больше не сказал. Никто не сказал ни словечка. Я продолжал свои дела: поставил на стойку бутылку "Олд Кроу", стаканы, кока-колу и вазочку со льдом. Льюк Уилл и его дружки стали сами себе наливать и полезли в вазу прямо лапами. Я покосился и увидел на дне вазочки песок и грязь. Кое-кто из этих ребят не вымыл рук после работы.

— Закон не сразу начинает действовать, — тихо сказал мой задумчивый клиент. — Но он лучшее, что у нас есть. Кажется, слова Черчилля? — Он вынул трубку. — У вас нет возражений, джентльмены?

Никто ему не ответил. Он раскурил свою трубку.

Льюк Уилл приложился к стакану и выдул залпом половину. Потом еще раз приложился, и на донышке остался только лед, а Льюк велел мне повторить.

— Старик участвовать в этом деле не будет, — сказал он.

— Как то есть? — спрашиваю я.

— А его сынок отговорил, игрок американской сборной, — отвечает Льюк Уилл.

— Врешь, — говорю я.

Льюк Уилл и его дружки все разом на меня посмотрели.

— Ты чего это сейчас сказал, Кроха Джек? — спрашивает Льюк Уилл.

— Я просто так, — отвечаю. — Господь свидетель, просто так. Ну сорвалось с языка, сорвалось вдруг с языка нечаянно, когда ты сказал, что Фикс туда не собирается. Ну бывает же, сорвется что-то с языка.

— А ты поосторожнее со мной, Кроха Джек, я мужик горячий, — говорит Льюк Уилл.

— Все понимаю, — отвечаю я. — Как же мне не понимать? Послушайте, ребята, вы не против, если я вас угощу? Чтобы было ясно, за кого я болею душой. С вас за эту бутылку ни пенса не причитается. Никто не возражает?

Никто не возражал, и мне стало поспокойней. А то в голову уже полезло, например, что под стойкой у меня бейсбольная бита. Дело ясное, куда мне против пятерых, но, уж если б до того дошло, я схватился бы и за биту.

— Я считаю, что он сделал правильно, — сказал тот с трубкой.

Ну чего ему вздумалось рот разевать, когда я только-только их утихомирил? Он ведь даже их не знает, этих парней. Сам же видел: еще чуть-чуть, и они бы через стойку на меня полезли, а я все-таки их знакомый. Да они его линчуют, как последнего нигера, и все дела.

— Что такое вы сказали, мистер? — спрашивает Льюк Уилл.

— Пусть всем этим занимается закон, — отвечает чудик с трубочкой и даже не глядит на Льюка Уилла.

— Послушайте-ка, мистер, а откуда вы взялись? — спрашивает Лерой. — Может, вы из этих, из нью-йоркских янки, еврей из… как его там? Общества помощи черномазым? Я случайно не угадал?

Чудик вынимает изо рта свою трубочку и смотрит на Лероя. Лерою лет семнадцать, восемнадцати, думаю, нет. Вообще-то не положено ему спиртное отпускать, но он с такой компанией явился — одурел я, что ли, лезть на рожон.

— Техас, — отвечает ему трубокур. — Лафейетт. Преподаю в университете.

— Ты там их про черномазых учишь, что ли? — Лерой спрашивает.

— Среди прочего, — отвечает этот тип, — я преподаю и негритянскую литературу. — Сдвинул трубку в угол рта и глядит на Лероя в упор. Так глядит, словно хочет понять — что это перед ним такое? С вами бывало так — зайдешь к мяснику, увидишь тушу, ободранную, выпотрошенную, с отрубленной головой, и сразу не разберешь, что же это такое было. Вот так он, учителишка этот, на Лероя смотрел.

— Вы на уроки не опоздаете? — спрашивает Лерой.

— В пятницу вечером нет уроков, — говорит учитель.

— Ну хоть один какой-нибудь есть. Поднатужьтесь-ка, напрягите память.

Трубокур задумался на несколько секунд; потом покачал головой.

— Ни единого. Ни одного не могу вспомнить.

— Тогда, может быть, ты просто двинешь к себе в Лафейетт и устроишь там урок сверх расписания, — говорит Лерой и подступает к нему.

— Эй, Лерой, ты что? — говорю я. — Уйми свои нервы.

— Не надо волноваться, — отвечает Лерой и смотрит на учителя. — Не надо волноваться.

Он допил свой стакан, подошел ко мне и попросил еще один. Я взглянул на этого, с трубочкой. Не люблю я выгонять из своего салуна белых, мне это претит, но до чего же мне хотелось, чтобы этот тип поскорей отправился восвояси.

— Значит, Фикс предоставил действовать Мейпсу, так, что ли, Льюк? — спрашивает Робер. И поднимает пустую бутылку — мол, пора тащить еще одно пиво.

— Это не он, — отвечает ему Льюк Уилл. — Это его недоносок из американской сборной и Свинячий Потрох, торгаш из Байонны. Это они, паразиты, заморочили ему башку. Он хотел туда поехать, но без них не хочет. Когда я уезжал, он плакал.

— Господи боже мой, — говорю. Обслужил Робера, получил с него деньги. — И куда мы только катимся? — говорю. — Это же уму непостижимо, куда мы только катимся.

Джек закруглился и поставил стакан на стойку.

— Доброй ночи, — говорит, — и стал выбираться из своего угла.