Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

Чарли остановился, нагнул голову. Мы были потрясены, никто не проронил ни звука. В душной комнате было слышно, как бьются сердца.

— А потом что? — уважительно, выждав время, спрашивает Мейпс.

Чарли поднял голову, поглядел на Мейпса. Он устал. Коричневатые белки его глаз налились кровью. Он глубоко вздохнул и продолжил свой рассказ:

— Крестный, говорю, я боюсь. Я, говорю, убегу, подамся на Север. Ведь они меня, говорю, как пить дать на электрический стул посадят. Скажи, говорю, что ты его убил, тебе-то ничего не будет — такого старика на электрический стул не посадят. Тебе, говорю, так и так скоро помирать, и какая тебе разница, где помирать — в тюрьме или в твоей развалюхе. Ты, говорю, мой крестный, и кому, как не тебе, взять мою вину на себя. А тебя, говорю, Кэнди всенепременно вызволит. И пока я его упрашивал, вижу, над деревней пыль летит. Как увидел я, что это Кэнди едет, сунул крестному дробовик — и шасть через дом на зады. Слышу, Кэнди крик подняла. А я уже на задах за кустами залег. Слышу, она крестного спрашивает, чего он натворил, а ответил ей крестный, нет ли — не слыхал. И вот лежу я, прижался к земле и все молюсь, чтоб он меня не выдал. Христом богом тебя прошу, слышу, Кэнди говорит, скажи, что случилось-то. А он ни слова, то есть я ни слова не слыхал, ну, я вскочил — и бежать. Бежал, бежал — долго, нет ли, не знаю сам. Но куда я ни побегу, куда ни поверну, с Маршалловой земли не могу убежать. Побегу к Пишо, а добежать не добегу, что-то меня дальше не пускает. Поверну и к Моргановой деревне побегу, так и тут меня что-то дальше не пускает. А обратно к шоссе побегу, так и тут меня что-то дальше не пускает. Ну чисто стена, и хоть мне ее и не видать, а всякий раз стена эта меня дальше не пускает. Грохнулся я на землю и давай кричать. Землю грызу. Пригоршней грязь зачерпнул, в рот затолкал — убить хотел себя так. Потом просто лежал себе и лежал. А как солнце зашло, да нет, пожалуй, чуток пораньше, слышу, зовут меня. Слушал, слушал, а больше того голоса не услыхал. Но я знал, это меня обратно зовут.

Чарли тяжело дышал, его наголо стриженная голова была вся в поту. Силы его иссякли. Но чем-то его лицо напоминало мне лица людей, обретших веру. Выражением отрешенности от мира — вот чем. Он вытер пот с лица, с головы, потом поглядел на Мату.

— Ну как, крестный, все путем?

Мату кивнул. Он был горд за Чарли. Но мы — мы были потрясены. Меня не переставало преследовать ощущение, что все это мне примерещилось.

— Я готов, шериф, — говорит Мейпсу Чарли. — Готов за все заплатить. Я свалил с себя тяжкий груз. Теперь я знаю: я мужик.

— Проходите первым, мистер Биггс, — говорит Мейпс и кивает на дверь.

— Как, как вы меня назвали, шериф? — спрашивает Чарли.

— Мистер Биггс, — говорит Мейпс на полном серьезе.

Чарли улыбнулся, да так широко — рот до ушей, зубищи сверкают. Улыбнулся искренне, неподдельно, от души — видно, ему нелегко далось проходить пятьдесят лет в мальчишках.

— Слыхали, — говорит. — Слыхали? Мистер Биггс! Все слыхали? Вот оно как! А теперь расходитесь по домам. Вы свое дело сделали, и неплохо для такого старичья. А теперь расходитесь по домам. Дорогу мужику.

И двинулся из комнаты первым, Мейпс за ним.

Но не успели они выйти на галерею, как из темноты донесся голос:

— Отдай его нам, Мейпс.

Это был голос Льюка Уилла.

Мы хотели проводить его к машине, мы хотели все пожать ему руку, хотели поглядеть, как он уедет, а потом уж разойтись по домам.

Но тут — новые дела — Льюка Уилла принесло.

Чарли — он самым первым шел. Мейпс — сразу за ним. Следом Мату, за ним Кэнди, Лу, Клэту и я. Когда Льюк Уилл заорал на дороге, из дому успели выйти только Чарли и Мейпс. Мейпс встал в дверях, загородил проход, чтоб остальных не выпустить, и как гаркнет на Чарли: "Падай!"

Чарли говорит:

— Чего это мне вдруг падать? Не стану я падать перед таким дерьмом, как Льюк Уилл. Не боюсь я его.

Отодвигает Мейпса в сторону и обратно входит в дом. Прямиком идет к Мату и протягивает руку.

— Он снова мне понадобится, крестный.

Мату отдает ему дробовик, сам усмехается. Доволен, что Чарли стал такой, гордится. Чарли ходу к дверям, дробовик на изготовку взял.

— Позволь уж, я этим займусь, — говорит Мейпс.

— Нет уж, нынче я воюю, — Чарли говорит. — Линчевать он собрался меня, а не вас.

— Воюют нынче все, каждый из нас воюет, — вступает в разговор Клэту. — А вот с линчем-то как раз ничего у них сегодня не получится.

— Да не вылезайте вы, Христа ради, из дверей, — говорит Мейпс. — От незаряженных ваших дробовиков какая польза, разве только их вместо дубинок в ход пустить?

— Были незаряженные, — Клэту говорит. — Если вы считаете, они и сейчас незаряженные, — оглянитесь.

Мейпс — я говорил уже — в дверях стоял, весь проход собой закрыл. Но тут обернулся.

А Клэту уже переломил ствол. И мы за ним.

— Так-то вот, — Клэту говорит. — Здесь у каждого заряженное ружье и в кармане запас имеется. За дом мы ходили не орехи собирать.

— Вы за это еще заплатите, — Мейпс говорит.

— Нет, это он заплатит, который на дороге, — говорит Клэту и кивает в ту сторону. — Он за много чего нынче заплатит.

Мейпс взглянул на Клэту; потом на нас, на остальных. Никто перед ним глаз не опустил, так что повернулся он обратно, к дороге лицом, и кричит Льюку Уиллу:

— Убирайся домой, Льюк Уилл!

— Ты мне нигера этого выдай, и я сразу домой поеду, — Льюк Уилл с дороги кричит.

— Вот он и ответил вам, шериф, — говорит Чарли. — Может, уйдете теперь?

Мейпс глянул через плечо и стал помощника своего звать. Негромко так, вполголоса зовет, даже губ не разлепил. А помощник этот, недомерок, в комнате все время был, в дальнем углу. Пистолет свой вытащил, смотрит на него, к шерифу же ни шагу не делает. Мейпс опять его позвал.

— Не собираюсь я ради какого-то нигера на белого человека руку подымать, — Гриффин говорит ему.

— Ну, шериф? — Это Чарли сказал.

Мейпс на Чарли не глядит и ничего не отвечает. На дорогу глядит.

— Что случилось с Хилли, Льюк Уилл? — спрашивает Мейпс.

— Ничего с ним не случилось, я пока его спать уложил, — Льюк Уилл кричит. — Так выдаешь ты мне этого нигера?

Тут Мейпс двинулся по галерейке.

— Не валяй дурака, Мейпс, — Льюк Уилл ему кричит. — Я тебя вижу, каждый шаг твой вижу. Так что не валяй ты лучше дурака!

Мейпс, еще когда шел в дом, ружье свое прислонил к крыльцу, а сейчас идет по галерейке, а сам в ту сторону, на ружье глядит.

Льюк Уилл опять как заорет:

— Не выходи, Мейпс, в одиночку. Я тебя предупредил! Мейпс — хвать свое ружье и спрыгнул с галерейки. Я как раз на пороге стоял, между Чарли и Клэту, так что Мейпса видел хорошо. Видел, как он взвел курок, как левую руку согнул и ружье на нее положил. Не успел он сделать двух шагов, грохнул выстрел, и Мейпс упал. Не убили, просто ранили его — видел я, как он схватился за плечо, как пытался встать. Но уж больно грузный он, Мейпс, не получилось это у него.