Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

Вивьен жила с нами, пока мы не достроили школу, а потом уехала в Канзас. Она хотела остаться у нас и учить вместо Неда, но мы боялись, что ее тоже убьют. Мы уговорили ее уехать и нашли другого учителя. Фамилия его была Джонс, и выглядел он совсем не как Нед — маленький, щуплый, а кожа совсем светлая. И учил он не тому, чему хотел учить Нед, а только тому, чему велели в Байонне: читать, писать и считать. Либо так, либо мы вовсе остались бы без учителя. Он пробыл там, пока наводнение двадцать седьмого года не снесло школу.

Я подождала, пока мы схоронили Неда, а тогда отправилась искать Альбера Клюво. Но когда бы я ни приезжала к его дому, Аделина, его старшая дочь, всякий раз говорила, что он только-только уехал.

— Что вам надо? — спрашивает она.

— Поговорить с ним, — отвечаю.

— Папа только что ушел.

Я поворачивала Голубя и возвращалась домой, однако в тот же вечер или на другой день опять ехала к его дому. Чуть подумаю про Неда и сразу еду к этому дому. А Аделина уже стоит на веранде и ждет меня.

— Мне надо поговорить с твоим отцом.

— Папа только-только уехал.

— Опять только-только уехал, а?

— Да, Джейн.

Один раз я сделала вид, будто возвращаюсь домой, а сама отъехала немного и вернулась. Вижу, а он во дворе, слезает со своего мула. Но тут он поднял голову, увидел меня, сразу повернул мула и погнал его через двор к болоту. В другой раз, когда я подъехала, он не успел вскочить на мула. И сбежал в болото без него.

— Где отец? — спрашиваю я у Аделины.

— Нет его.

— А где он?

— В Байонне.

— А что Джордж во дворе делает? — говорю. — Ведь всем известно, что Альбер Клюво и в отхожее место на Джордже ездит.

— А сегодня пошел пешком.

— Ну ничего, я его догоню, — сказала я и уехала.

Но я поняла, что Альбера Клюво никогда дома не застану. Ведь он или кто-нибудь из его детей успевали увидеть меня, когда я только сворачивала к их дому. Значит, надо перехватить его где-то еще.

Не для того, чтобы убить, нет. Не мне было его убивать. Пусть его бог убьет, пусть заберет дьявол. А я хотела только поговорить с ним. Но он от меня прятался. Дома у него кто-нибудь из детей все время высматривал — не еду ли я. Если я удила или носила из реки воду, он сворачивал с дороги и объезжал берег стороной. А когда я сидела на веранде, он спускался к самой воде и проезжал мимо моего дома, прячась под откосом. Иногда он прямо-таки ложился мулу на спину, лишь бы я его не увидела. А я хоть и видела, а сделать ничего не могла — пока я добежала бы до дома или успела бы сесть на Голубя, его бы и след простыл. А потому я ждала, ждала своего часа.

И однажды дьявол надул Альбера Клюво. Ги Колье удила возле моего дома. А у нас с тетушкой Ги Колье и рост, и цвет кожи были почти одинаковы. Вот Клюво и принял ее за меня. Он тут же повернул на боковую дорогу. А я как раз ехала на Голубе по той же дороге к Дьюн Уайт на протоку Грос-Тет. Кукуруза стояла высокая, и мы увидели друг друга только на повороте дороги. Голубь чуть не столкнулся с Джорджем ноздря в ноздрю. Альбер Клюво собрался было повернуть и удрать, но я уже его увидела, и деваться ему было некуда. Тогда он отвернулся. Но я все равно сказала ему то, что давно собиралась сказать:

— Мистер Альбер Клюво, когда адская колесница с грохотом прикатит за вами, вся округа услышит, как вы будете вопить. А теперь поезжайте своей дорогой.

Люди говорили, будто я ходила к ворожее наложить заклятие на Альбера Клюво. Я-то ни к какой ворожее не ходила, потому что ни в какие заклятия не верила. И у ворожеи была раз в жизни — вот тогда, из-за Джо Питтмана и того жеребца, — но не потому, что верила в колдовство, а просто потому, что больше никто меня слушать не хотел. И хоть я у нее и побывала, но того, что она велела, делать не стала. Ну, как бы то ни было, до Альбера Клюво дошел слух, будто я ездила к ворожее, и он по глупости поверил.

Примерно через год он заболел, подумал, будто умирает, и он прыгнул прямо в кровать к своим двум дочерям — Аделине и Кристине. Жена у него давно умерла, а сыновья ему столько раз во всяких черных делах помогали, что он боялся спать в одной с ними комнате. Аделина и Кристина просили и просили, чтобы он слез с их кровати. Так нельзя. Что люди подумают? Но Альбер Клюво сказал, пусть их думают, что хотят, а в той комнате, где спят сыновья, грохочет адская колесница. Аделина стала его уговаривать, что никакой колесницы нет. Но Альбер Клюво стоял на своем: ему лучше знать, он ее сам слышал. И пусть-ка только попробуют уйти и лечь на полу! Он заставил их лечь справа и слева от него, чтобы быть ему защитой от адской колесницы.

Но потом он начал слышать грохот колесницы даже в комнате дочерей. Но только в одном ухе — со стороны Аделины. Тогда он решил, что Аделина ненавидит его. Она всегда стыдилась отца, а теперь, значит, и возненавидела. Да и, наверно, когда его нет дома, она ластится то к одному парню, то к другому. А он не желал, чтобы его дочери погрязли во зле, как он сам и его сыновья. Он хотел, чтоб они оставались чистыми. Потому всегда и заставлял их ходить в церковь — чтоб они оставались чистыми. А теперь выходило, что Аделина либо шлюха, либо ненавидит его.

— Аделина, ты ненавидишь своего отца? — спрашивает он.

— Нет, папа, — отвечала Аделина.

— Аделина, ты не согрешила?

— Клянусь пресвятой девой, я чиста, папа.

Альбер Клюво поворачивался на другой бок, но все равно адская колесница грохотала со стороны Аделины. И он говорил:

— Аделина, если ты чиста, если в твоем сердце нет ненависти к отцу, который никогда не делал тебе ничего плохого, то почему же, Аделина, адская колесница катается только там?

— Папа, здесь нет никакой адской колесницы, — отвечала Аделина.

Клюво кричал, что она лгунья, вскакивал с кровати и принимался хлестать ее ремнем. Прибегали сыновья, оттаскивали его. Клюво ложился, но колесница опять начинала грохотать. Бедная Аделина лежала на своей стороне кровати и плакала в подушку.

Так продолжалось много дней, много недель. Потом Аделина пришла ко мне. Она сказала, что все сделает, лишь бы я сняла с ее отца заклятие. Я ответила, что заклятия на нем не больше, чем на мне. А просто наступает расплата за все его грехи.

Аделина спустила платье с плеч и показала мне рубцы от ремня Альбера Клюво. Она стала просить, чтобы я помогла ей, молоденькой девушке, которая за всю свою жизнь никому не сделала зла. Я сказала, что ничем не могу помочь, потому что никакого заклятия на Альбера Клюво не накладывала. А потом спросила, не хочет ли она кофе с кексом. Она ответила, что хочет. Высокая такая, красивая девушка, с длинными красивыми ногами. Ей уже было пора замуж, но они держали ее дома, чтоб она им стряпала. Я дала ей кофе с кексом, и мы сели на веранде.