Лоран Гунель - День, когда я научился жить [litres]

Если все на свете связано, то, борясь с другими, борешься прежде всего с самим собой.

Майкл подошел к дому, позвонил в видеофон и стал ждать, демонстративно широко улыбаясь в объектив.

Электронный замок визгливо завибрировал. Майкл толкнул дверь, вошел в подъезд и вызвал лифт.

Последний этаж.

Звонок не прозвонил – тогда он коротко постучал в дверь.

Дверь приоткрылась, и в щели появилось лицо Саманты.

– Как дела? – проговорил он все с той же широкой улыбкой.

Девушка смерила его ничего не выражающим взглядом, поглядела, нет ли кого за ним, и отступила, повернувшись к нему спиной и давая пройти.

Майкл толкнул дверь и вошел в прихожую. Саманта провела его в гостиную – просторную комнату, освещенную ярким белым светом. Отсюда казалось, что дома Сан-Франциско куда-то плывут в тумане, который вот-вот их поглотит.

Девушка уселась на подлокотник дивана и скрестила ноги. На ней была короткая юбка и белая блузка. Застегнутая на все пуговицы. Какая жалость …

– Мне нужна твоя помощь, – сказал Майкл.

Она смотрела на него, не говоря ни слова.

– Надо поужинать в городе с одним из моих клиентов. Дальнейшее – в зависимости от взаимной симпатии.

Она по-прежнему смотрела ему в глаза без всякого выражения.

– А кто он?

– Все-то тебе доложи. Это что-нибудь изменит?

– Я хочу знать, кто он такой.

Майкл прошелся вдоль застекленной стены комнаты.

– Президент объединения мелких коммерсантов. На мой взгляд, крупная рыба.

– Женат?

Майкл отрицательно помотал головой.

– Или уже сам об этом позабыл, – сказал он со смехом.

Он обошел Саманту со спины и положил ладони ей на грудь.

Она резко его оттолкнула.

– Ну что в этом плохого? – запротестовал он.

– Я тебе не «Макдональдс».

– Могу же я время от времени рассчитывать на благосклонность… К тому же я хороший клиент…

– Верно. Тариф ты знаешь.

– Как я всегда говорю своим партнерам, «клиенты заслуживают уважения».

– Поставщики тоже.

– С клиентами я щедр. Я о них забочусь.

– У каждого своя коммерческая политика.

Майкл от души расхохотался.

– Так что за программа? – с презрением спросила она.

– Я же сказал – ужин, а остальное – по желанию.

– И без всяких подстав?

– Ну конечно…

– Типа мне одеться по-девчачьи и изображать бебиситтершу, а потом типа его благоверная меня застукает и получит инсульт…

Майкл улыбнулся и положил ей руку на плечо:

– Заметано. А теперь покажи свои дивные грудки…

– Слушай, у тебя шикарный газон!

– Ты находишь?

Марджи и Джонатан шли через сад. Усадьба плавно спускалась к океану. Воздух был все еще свеж, хотя солнце поднялось уже очень высоко. Пахло жимолостью и свежескошенной травой.

– А мой совсем зарос клевером. Я уже все перепробовал, а толку никакого. Тогда я его выполол вручную, а сорняки все равно наросли. Может, ты посоветуешь что-нибудь дельное?

Марджи рассмеялась:

– Ну ты меня насмешил!

Джонатан остановился:

– Не могу же я позволить, чтобы трава разрасталась, и ничего не предпринимать!

Марджи шла вперед не останавливаясь.

– Почему не можешь?

Джонатан догнал ее:

– Почему? Ну… это же очевидно, разве нет?

– Нет.

Марджи так развлекали чужие предрассудки, что она готова была прикинуться дурочкой, лишь бы полюбоваться, как вы поставите под сомнение собственную идею.

– Это неправильно, неэстетично, когда у тебя такой газон. Это все знают.

– Все знают? А ты-то сам откуда знаешь?

– Я откуда знаю? Откуда знаю, что это неправильно? Просто знаю, и все. У меня такой вкус, и обсуждать тут нечего.

Марджи хитро улыбнулась:

– Ты в этом уверен?

Джонатан от удивления разинул рот. Что тут ответишь?

Марджи шла, все так же улыбаясь, и обводила взглядом свой потрясающий сад.

– Мне это напомнило один случай, одну подлинную историю, которую рассказал мне когда-то Роберт, мой приятель из Санта-Крус. Однажды он задался вопросом, почему его жена всегда отрезает гузку у индейки, которую готовит на День благодарения, и только потом ставит ее в духовку. Ему это показалось странным. «Так ее положено готовить», – ответила жена. «Ладно, но зачем надо отрезать гузку?» Он был заинтригован, ему хотелось все-таки узнать. «Так надо, все так делают. К тому же мама всегда так готовила индейку». Муж не отставал и настоял, чтобы она позвонила матери. Жена набрала номер: «Мама, ты, случайно, не знаешь, зачем, когда готовят индейку ко Дню благодарения, ей отрезают гузку?» Мать ответила не задумываясь: «Такой уж рецепт». Дочь тоже не отставала, но внятного ответа не получила. А матушка защищалась: «Так делают, и моя мама меня так учила». Тогда жена решила позвонить своей бабушке и задала ей тот же вопрос: зачем надо отрезать гузку у этой чертовой индейки перед тем, как засунуть ее в духовку? «Да я всегда так делала», – ответила бабушка. «Но почему?» – «Черт побери! У меня была маленькая духовка, и целиком индейка туда не влезала!»

Джонатан расхохотался.

– Когда-то, – сказала Марджи, – клевер всегда входил в число самых красивых газонных трав. Знаешь, все так считали. И когда покупали мешок семян для газона, там обязательно были зернышки клевера. Газона без клевера себе просто не представляли! Только благодаря ему газон оставался зеленым даже в засушливую погоду. К тому же клевер абсорбирует из воздуха азот и насыщает им почву, а значит, удобряет газон. Чего еще желать? А потом, в тысяча девятсот пятидесятом году, многонациональные химические компании изобрели гербициды для борьбы с сорняками, пробивавшимися на газонах. Беда была в том, что эти гербициды заодно уничтожали и всеми любимый клевер. И сразу же эта гадость перестала продаваться. Тогда компании взяли быка за рога и инвестировали миллионы долларов в средства массовой информации, чтобы добиться признания клевера сорняком.

– Ты шутишь?

– Усилиями рекламы эта информация дошла до публики, и люди стали смотреть на клевер иными глазами, а потом начали от него избавляться. А многонациональные компании убили сразу двух зайцев: во-первых, теперь они могли продавать свои мерзопакостные гербициды, а во-вторых, люди стали покупать у них еще и удобрения для подкормки лишенной азота почвы…

Джонатан раздосадованно покачал головой.

А Марджи улыбалась, и в ее глазах светилась хитринка.

– А ведь клевер красивый, – сказала она. – И по весне цветет маленькими белыми цветами.

И продолжала, доверительно понизив голос:

– В жизни всегда так: мы далеки от того, чтобы усомниться, а не бывает ли то, что мы считаем проблемой, на самом деле ее решением?

Они неспешно спускались мимо розовых кустов и шпалер из клематисов с волшебным ароматом. Внизу на фоне светящейся голубизны океана резко выделялись кривые стволы столетних сосен. Не было ни ветерка, и казалось, растения пользуются этим, чтобы высвободить все свои ароматы, словно знают, что ветер их не отнимет.