Лоран Гунель - День, когда я научился жить [litres]

– Ведь мы с тобой говорили вчера, – продолжила Марджи, – что борьба бесполезна и все на свете друг с другом связано.

– Э… Позволь-позволь, мы же говорили о людях, а не о растениях!

– Растения тоже живые существа.

– Да, но… есть же какие-то границы. Ты же не собираешься заставить меня поверить, что я как-то связан с клевером на своем газоне!

Марджи безмятежно улыбнулась:

– Как знать… Ты, может быть, слышал разговоры о том, что произошло в конце тысяча девятьсот восьмидесятого года с антилопами куду в Южной Африке?

– Откровенно говоря, нет! – со смехом ответил Джонатан.

– Это случилось в саванне Трансвааля. Я там была лет тридцать тому назад…

Марджи помолчала, а потом медленно, словно слова постепенно всплывали в памяти, начала рассказывать:

– Я и теперь еще помню красное рассветное солнце над бескрайней равниной и жаркий ветер, приносящий запахи диких зверей. На равнине располагалось несколько заповедников, где обитали куду, крупные антилопы с длинными витыми рогами. Питались они листьями акаций. И деревья спокойно позволяли им себя объедать…

Джонатан рассмеялся:

– У них не было выбора!

Марджи загадочно улыбнулась:

– И тут антилопы в заповедниках вдруг начали гибнуть одна за другой, и никто не мог понять почему. Хищники на них не нападали, на них не наблюдалось никаких ран или увечий. Нам, отряду биологов, понадобилось два года, чтобы понять, в чем дело. И то, что мы обнаружили, сильно повлияло на мое восприятие мира…

Джонатан нахмурил брови.

– До той поры акации никак не реагировали на то, что с них ощипывают листву, поскольку они знали, что антилопы съедят какое-то количество, а потом уйдут. Но в то лето поголовье антилоп в заповедниках сильно возросло, и они начали поедать гораздо больше листвы, чем обычно. Акации отреагировали, увеличив количество танина в листьях, чтобы они стали горчить и тем самым отпугнули антилоп.

Джонатан уставился на нее с сомнением.

Марджи как ни в чем не бывало продолжала:

– Но голодные антилопы все равно поедали листья, и деревья оказались под угрозой.

Она многозначительно помолчала и снова заговорила:

– Тогда деревья вместе с соком начали выделять яд. И их листья, обычно вполне съедобные, превратились в смертельную отраву.

Джонатан глядел на тетку и бледнел на глазах.

– Но самое удивительное не в этом, – сказала Марджи. – Акации сумели передать информацию от дерева к дереву. Они предупреждали сородичей, что им грозит опасность, если они, как раньше, позволят ободрать с себя листву.

Джонатан несколько секунд молчал, потом ответил:

– Ну и что это доказывает? Может, каждая акация в отдельности одинаково отреагировала на опасность, столкнувшись с одной и той же проблемой.

Марджи медленно покачала головой и прикрыла глаза.

– В этой местности все акации стали ядовитыми, включая те, что росли вне пределов заповедника и с антилопами не контактировали. У них не было причин так реагировать, разве что… они получили информацию.

– А известно, как они ее получили?

– Есть несколько путей, но ничего определенного пока сказать нельзя. Известно, что они могут обмениваться химической информацией через корни, то есть под землей, но уже доказано, что этим дело не ограничивается.

– Расскажи.

– Растение умеет распознавать соседей, растущих рядом с ним. Когда дело идет о сородичах, то есть о растениях того же вида, им обеспечивают жизненное пространство, замедляя развитие собственных корней. Если же, наоборот, рядом поселились чужаки, корни начинают вовсю расти, чтобы занять территорию. Тогда провели вот какой эксперимент: пустой, непрозрачный, герметически запечатанный ящик поставили на землю, засеянную стручковым перцем, и стали замерять, как развиваются его корни. Потом в ящик поместили укроп. Известно, что укроп не ладит со стручковым перцем (он распространяет в земле и в воздухе сигналы, препятствующие развитию перечных корней). И вот укроп закрыли в герметичный пустой ящик и поставили на перечный участок. На уровне химических соединений растения общаться не могли. И тем не менее перец начал активно наращивать развитие своих корней точно так же, как любое растение, обнаружившее чужака на своей территории. Значит, перцу удалось узнать, что рядом находится укроп, но как? Загадка.

– Действительно странно.

Джонатан скользил взглядом по пахучей жимолости, по розам и клематисам, по кустарникам и застывшим в неподвижности величавым соснам. Теперь он их видел совсем по-другому.

– Тебе это кажется странным, потому что ты никогда об этом не слышал, но никто ведь не удивляется тому, что каждый день происходит вокруг нас…

Джонатан снова нахмурился:

– Что ты имеешь в виду?

– А ты не задавался вопросом, ну, к примеру, что делают птицы, чтобы лететь вместе?

– А что удивительного в том, что они летят вместе?

– Тебе известно, что они могут резко изменить направление, держась рядом, но не прикасаясь друг к другу? И знаешь, они ведь летят друг к другу очень близко.

– Я думаю, они пристраиваются к вожаку, который летит впереди. Держатся кучно: ведь им надо быть все время начеку, надо сосредоточиться и очень быстро на все реагировать.

Марджи с улыбкой покачала головой:

– Это ничего не объясняет. Ученые измерили время, необходимое стае, чтобы повернуть сразу же, как только вожак изменит направление. Оно оказалось гораздо меньше, чем требуется, чтобы нервный импульс дошел от глаза до мозга, а потом от мозга до крыла.

Джонатан ошеломленно на нее взглянул и промолчал.

– Это та же загадка, что и с рыбными косяками, – продолжала Марджи. – В ходе исследований обнаружились удивительные вещи: когда рыбам прикрыли глаза непрозрачным стеклом, чтобы во время эксперимента они ничего не видели, они все равно остались в косяке и не утратили великолепной координации движений.

– При движении в воде образуются волны, и весь косяк должен это чувствовать.

– Раньше так и думали. Тогда исследователи иссекли нервные волокна на боках подопытных рыб на уровне жабр, но их плавание по-прежнему осталось синхронно плаванию косяка.

– Действительно странно.

– Никто не может объяснить, каким образом голуби находят родную голубятню, когда их выпускают за сотни километров в совершенно неизвестном месте и им приходится потом проделывать путь, которым они раньше никогда не летали.

– И то же самое с перелетными птицами.

– Вот-вот. Считалось, что путь птенцам прокладывают сородичи. Тогда исследователи разлучили их при появлении на свет. Когда же птенцы подросли и уже могли летать, их выпустили. Они взмыли вверх и сразу же пересекли полпланеты, взяв точное направление туда, где находились их сородичи, улетевшие много недель назад…