Влад Гринзайд - Бетонная серьга

Газетная бумага не прощает ошибок, каждый знает, что всё, что на газетной бумаге да ещё и жирным шрифтом — правда. Стирание жирной правды с газетного листа оставляло в нём бреши и прогалины, воистину — не вырубишь топором. Кое-как обледнив чёрный зигзаг, я стал искать план спасения. Аксонометрия предполагает ровные линии, нанесённые в трёх основных направлениях, а вот как раз ровные-то линии мне и не давались. И вдруг меня осенило — можно добиться прямоты линий, проводя их вдоль края стола. Край стола, конечно, не линейка, и его не подвигаешь, но зато газетный лист лёгок и подвижен. Путём вращения листа можно довольно сносно чертить трясущимися руками без линейки. Возьмите на заметку сей действенный способ, может когда и пригодится, ка пригодилось пленному профессору из старого советского фильма умение начертить идеальный круг, как доказательство своих инженерных навыков перед немцами.

Но у способа обнаружился побочный эффект — у каждой линии была линия-близнец в виде сгиба бумаги на расстоянии ладони от основной линии. Один-два сгиба не бросаются в глаза, но зто же Шпайерский собор! В нём много линий и дуг. Постепенно моё произведения стало наводить на двоякие ассоциации — отчасти это напоминало вышивку миниатюры на пяльцах, а отчасти импровизированную бумажную крышку от бабушкиного варенья, подпоясанную бечёвкой. Это добавляло шарма моей работе, выгодно обрамляя маленькую картинку на на затёртом измождённом газетном листе.

Были ещё какие-то вопросы по теме, но я уже был за гранью, накрапал что-то как в тумане, надеясь, что туман у меня такой густоты, что хватит и на проверяющего. Мои усилия были оценены проверяющим в 86 баллов, что и оправдывает способ. Единственная просьба — не пытайтесь повторить в домашних условиях.

Мода, подобно истории, топчется по спирали. Опять вернулись куцые пиджаки и обтягивающие коротковатые штаны. Но ведь на то она и спираль, чтобы повторялось, но с какой-то тенденцией, в данном случае — сильное эстетическое сползание. Обтягивающая одежда подчёркивает фигуру. В хорошей фигуре подчёркивает хорошее, а плохую утрирует, выпячивает недостатки. Мне кажется, что существует абсолютное эстетическое мерило, и принцип «на вкус и цвет…» мне не нравится. Есть абсолютно омерзительные вещи и тут уж не до вкуса, тут быть бы живу.

На свадьбе танцевали люди, в единообразии своём представлявшие не самый лицеприятный виток эстетической спирали. Зачастую обрюзгшие торсы были затянуты в сковывающие движения пиджаки на несколько размеров меньше нужного, а короткие узкие штаны кричащих цветов стреноживали танцоров. Под выносящие мозг бешеные ритмы они демонстрировали патологическую неспособность перемещаться по плоскости, не говоря уже о выходе в третье измерение. Короче говоря аритмичное топтание желающего опростаться.

Дамы же напротив, вынесли из предыдущего витка простого кроя короткие платья и босоножки, что выглядело очень аппетитно, особенно после сбрасывания натёрших ноги босоножек. А присутствие рядом стреноженных кавалеров усиливало эффект. Особенно хорошо танцевала эфиопская девочка. Бразильскокарнавальные движения в сочетании с рельефной фигурой, смуглой кожей и красивым лицом. Это был сногсшибательный коктейль. Тело её само подчинялось любому ритму как светомузыка. Наша старая гвардия оставалась за водочным столом, и это лучшее, что мы могли противопоставить её танцу. Эфиопская танцовщица увивалась вокруг одного из самых несимпатичных кавалеров. Ему помимо неудачного витка спирали достались ещё признаки умственного вырождения. Он топтался и норовил (хотя, какой уж там норов) прочитать в телефоне какую-то дрянь. Его больше занимали прокрутка ленты сообщений и простановка лайков. А она уж и так и эдак — то прильнёт к нему и ритмично зигзагами спустится на колени, то обовьёт ему шею пояском и потянет в центр площадки. И движения её такие лёгкие и незаученные. Идиот же с блуждающей улыбкой продолжает телефонные просмотры, и совершенно ясно, что жертвует он этими смуглыми прелестями не ради сводки новостей с передовой, не из-за краха на бирже, и не для попытки найти в интернете рецепт противоядия, когда яд уже в крови.

Чем он её привлёк? Возможно, он просто стеснительный малый, у которого и без танцев есть много достоинств. Он пишет гениальные стихи или картины, он храбр как лев и спасает детей на пожаре. Или он мыслитель, прокручивающий в голове грандиозные планы? Блядь, да он же просто мудак. Просто не находится слов выразить, насколько он блядь мудак! А она? Может она слепая, именно в прямом смысле — танцует хорошо, а видит плохо? Эта мысль о слепой танцовщице распаляла ещё больше. Несуразность этого зрелища не могла оставить равнодушными представителей старой гвардии. И тогда от гряды столиков отдалилась грузная фигура. Мужик славянской внешности, без отрыва от производства пропустивший несколько витков моды, был облачён, как и другие танцоры, с обтягивающие одежды, с той лишь разницей, что облачение знавало хозяина ещё в совсем иных габаритах. А теперь обтягивать приходилось огромный пивной живот, и одежда, ещё с со знаком качества, кое-как с этим справлялась. Мужик шатко двинулся спасать ситуацию. Он вышел на середину площадки, приблизившись к соблазнительной танцовщице и задёргался в страшных конвульсиях, напоминая пляску Юрия Богатырева в фильме «Родня». И не то чтобы он затмил смуглую танцовщицу, он её скорее загородил собой. Она оказалась в блокаде, когда с одной стороны жался к стене пассивный мудак, а с другой напирал активный — ситуация патовая. Обзор был надёжно закрыт, и, как сказал Даниил Хармс, «… мне надоело смотреть на них, и я пошел на Мальцевский рынок, где, говорят, одному слепому подарили вязаную шаль.»

— Доброе утро.

— Здравствуйте.

— Шалом.

Я прохожу на заднее сиденье автобуса, по дороге здороваясь с пассажирами. Вдруг меня охватывает тоска. Я здороваюсь с пассажирами городского автобуса! До чего же должна дойти рутинность жизни, если даже состав пассажиров один и тот же? Это ещё и года не прошло после Техниона, а что будет дальше? И как мне знакомиться с женским полом, если круг моего общения свёлся до автобуса?

Решаюсь посоветоваться с мудрым другом, закончившим факультет международных отношений в универе. И пусть мои отношения с пассажирами автобуса не тянут на международные, и даже до «городских» не дотягивают, другого советчика у меня нет.

Еду к нему и жалуюсь на планиду. Мой умудрённый женатой жизнью друг сразу (то есть почти сразу — после нескольких рюмок водки) берёт быка за рога и предлагает действовать рационально. Идея проста — если круг общения настолько узок и в автобусе не появляется потенциальная зазноба, нужно воспользоваться средствами массовой информации. Во-первых, СМИ выведут меня на мой электорат; во вторых, помогут преодолеть стеснительность. Каким средством информации воспользоваться в 1997 году? Ну конечно газетой! Причём русскоязычной газетой, ведь потенциальный объект моих вожделений должен хорошо говорить по-русски.