Степан Зотов - Империум Человека

Но вражины рано или поздно заканчиваются, соглашаются на капитуляцию или уходят прочь, и нравственный социум, подавив конкурентов, заслуженно приступал к спокойной жизни. Возможно, на окраинах великой империи и бывало еще неспокойно, но в центральных регионах опасностей уже не было никаких, и великие герои теряли свою абсолютную ценность для общества. Несмотря на то, что нравственные руководители гораздо выгоднее для социума, в спокойных условиях конкурентные преимущества тихой сапой стали получать люди с более древним социальным инстинктом — эгоцентричным. Несмотря на то, что социальная логика принуждала их вести себя в соответствии с принятыми нормами, инстинкты позволяли им нарушать принцип равноценного обмена, если им удавалось избежать наказания. Там, где совестливый человек, даже если у него будет возможность, не обманет и не украдет, предпочитая остаться бедным, но честным, эгоцентричный и украдет, и обманет, тем самым получив вожделенный социальный статус и доступ к приоритетному размножению. Главное для него в принятии решения — это вопрос вероятности ответственности. Множество таких идущих к успеху пацанов были разоблачены и им не фартануло, но какая-то часть таки пробивалась. Чем больше пацанов приходило к успеху, тем меньше шансов было у нравственных людей: воры и бездари не хотели бы понести ответственность, отчего по возможности объединялись в круговую поруку и чинили препоны попаданию во власть для нравственных людей. Благодаря этому процессу со временем справедливые, мудрые и отважные вожди заменялись безнравственными, бездарными и трусливыми, ведь условия жизни общества были проще и уже не требовали выдающихся руководителей, и выполнять эту функцию благодаря ранее наработанной организации могли даже бездарности, главное чтобы у них были соответствующие родственники.

Процесс гниения Датского королевства ускорялся из-за династической передачи капиталов и власти, что приводило к прогрессирующей дегенерации в элитных слоях из-за нарушения принципа равноценного обмена и обилия мутагенных факторов, прежде всего алкоголя и династического инбридинга. Гниение с головы постепенно распространялось и на всю рыбу, потому как эгоцентричная и безнравственная верхушка, не желая выглядеть нарушителями социальной логики (этики), изменяла ее под свои нужды, и церебральный сортинг в популяции запускал обратный процесс дискриминации совести и репликации эгоцентризма. Социум снова начинал заполняться эгоцентричными людьми, слабел, дробился на фракции и впадал в усобицы, больше не мог поддерживать прогрессивные формы организации, не мог концентрировать свои, иногда громадные, но уже бесполезные ресурсы для разрешения кризисов и угроз, и рассыпался при одной из них. Кроме того, в безнравственной популяции начиналось вырождение, что делало ее больной, апатичной и приводило к спонтанной депопуляции, благодаря чему ее относительно быстро подавляли менее развитые, но более здоровые социумы, иногда даже без войны, чисто демографически.

Сия печальная история не единожды повторялась, и прочно закрепиться прогрессивному социальному инстинкту совести в аспекте зерга и социальной логике в аспекте протосса не удавалось: злая стихия все так же отбрасывала эволюцию с ранее занятых позиций, а устаревшие инстинкты прочно вцепились пудовой гирей в ногу человечия, не позволяя сделать решительный шаг в светлое будущее. Наверное, именно это явление И. Ефремов считал извечным инферно… впрочем, рассуждения его довольно пространные, и на этот глобус можно натянуть не один десяток сов. Да и проблему он считал неразрешимой. Я так не считаю, в конце концов, эволюция преодолевала и не такие противотанковые рвы, и в этом дельце мне понадобится русский социальный проект.

Нельзя назвать ни одной современной человеческой популяции, где устаревшие эгоцентричные или прогрессивные совестливые инстинкты отсутствовали бы как класс, ведь постоянные перемещения огромных человеческих масс и их взаимодействие не позволяли оставаться плотно закрытыми ни одной человеческой популяции, да и внутренние эволюционные процессы тоже не стоят на месте. Вопрос на самом деле в соотношении носителей совести и эгоцентризма, и в социальной логике, которая способствует размножению тех или других. И я даже не знаю, свезло ли в этом свете русской цивилизации или не особо. С одной стороны, конечно, среди русской популяции совесть и героизм распространены очень широко, ощутимо шире, чем в любой другой современной популяции, но с другой стороны нам за это пришлось заплатить довольно высокую цену.

Для начала замечу, что русский социальный проект почти никогда не мог себя по хорошему обезопасить на хоть сколь-нибудь значимый для церебрального сортинга срок, и его почти всю историю окружали не самые мирные соседи, и даже центральные части ареала обитания то и дело подвергались нашествию то татар, то хазар, то поляков, то немцев, то французов… проще сказать, кого тут не было. Это вызывало необходимость постоянной мобилизации социума, и если в европейских или азиатских социумах для защиты хватало служилого сословия (рыцарей, самураев, сипаев), то в русском социуме защитниками считались все мужчины, даже последние крепостные крестьяне иногда не просто имели оружие, но и были обязаны его иметь . Это позволяло поддерживать в обществе постоянный спрос на героев, герои наделялись более высоким социальным статусом (и сразу подразумеваем, что это означает преимущество в половом отборе).

Постоянные угрозы и набеги со стороны недружелюбных соседей вынуждали русскую популяцию предпринимать шаги по окончательному решению то хазарского, то ногайского, то шведского вопроса, и оккупировать территории, с которых исходила угроза, т.е проводить вынужденную экспансию по оборонным соображениям. Большинство территорий, которые сейчас занимает русская популяция, были взяты именно по соображениям безопасности. Правда, часто оказывалось, что за одними злобными набигаторами-ограбителями корованов живут еще более злобные набигаторы, и все приходилось повторять снова аж до Тихого океана, но жизненного пространства у русской популяции было много. Чего не сказать о людях.

В пределах русской цивилизации вырабатывался сравнительно небольшой общественный продукт, что было вызвано с одной стороны невысокой урожайностью, с другой стороны холодным климатом, и с третьей стороны все теми же набегами, в процессе которых нередко сжигалась инфраструктура. Этот небольшой продукт, холодный климат и невысокая урожайность не позволяли поддерживать большое количество населения, и людей для большой территории почти всегда не хватало, что вынуждало популяцию вырабатывать сострадательную социальную логику и по возможности беречь людей. В более теплых и урожайных Европе или Азии недостатка людей большую часть времени не наблюдалось, а был избыток, а вот земли был недостаток, так что развивать особый гуманизм в этих популяциях просто не было резона. Эта же причина не позволяла содержать хоть сколь-нибудь большого количества паразитирующих людей. Нет, конечно, были те, кому на Руси жить хорошо, но таких было очень мало по объективным причинам.