Илья Павлов - Зеленая лампа

Появляется нечисть: Фаина Петровна, начальник отдела, увесистая тётя, излучающая массу дурной энергии. Катерина Львовна, ведущий специалист, вечно всем недовольная, в районе сорока пяти лет, норовящая сбросить свои обязанности на коллег, Агния Афанасьевна (Клочков про себя называл её Барто), выходец из учителей младших классов, она относилась ко всем окружающим, кроме начальства, как к неразумным детям, которых надо воспитывать, поучать и контролировать. И Леночка, безобидное и безропотное существо, вполне симпатичное и достаточно юное, непонятно за какие грехи попавшее в эту жуткую Игру. Будь Клочков пораскрепощённее, он может, и завел бы интрижку, но боялся зорких любопытных коллег, да и не стоило, наверно, оно того. Засмотревшись на секунду на Леночку, Клочков тут же получает перекрестный огонь от Фаины Петровны и Катерины Львовны, он корчится в муках и окончательно расстаётся с компьютерной жизнью от контрольного звонка в голову от Максимгеннадьича. От Клочкова остаются клочки по закоулочкам, — кровавые отшмётки, галстук, портфельчик, бумажки его отчётов, посвященных контролю в сфере образования, — всё это разбросано по кабинету, его стол — дымящиеся головёшки — уже непригоден для мониторинга педагогической деятельности в отдельно взятом субъекте РФ. Не удалось выжить. В следующий раз, может, больше повезёт.

Три минуты. Две. Одна.

— Как у нас жарко!

С этими словами, вместо «Здрасте» вошла Фаина Петровна. Она всегда входила с этими словами. День начался.

Однажды начавшись, этот день не заканчивался. Он был бесконечен — каждую неделю, каждый месяц, каждый год. День Клочкова был колесом, в котором ехала одна и та же маршрутка №56. В ней звучала одна и та же радиостанция со старыми песнями о главном, это было ретро 80-х и 90-х. Эти песни проигрывались вновь и вновь, и завтра они будут и послезавтра, будут те же лица пассажиров. И, конечно, коллеги по работе, которые служили в Управлении со времен палеолита и будут гонять свои чаи и обсуждать всё подряд до своей пенсии, после пенсии и даже после ядерной войны, которая вряд ли помешает привычной деятельности регионального министерства образования.

Государь Котовасии и Верховный Правитель всех котов, кошек и котят, Его Мяучество Батон Восемнадцатый сегодня посвятит свой день важному мероприятию. После церемонии завтрака он взгромоздится на подоконник и начнет услаждать взор весенними птичками. Воробьишки шмыгают по веткам, щебечут и резвятся так близко, что кажется, вот-вот влетят в открытую форточку, из которой веет весной. Батон представил, как он крадется по земле, прижимая уши, шевеля усами, прячась в молодой травке. Прыжок! И беспечная птичка уже трепыхается в его лапах. Впрочем, губить он её не будет, не царское это дело. Пернатое улетит и будет сегодняшнюю дату считать вторым своим днем рождения.

Хорошо быть котом! Особенно главным среди котов. Обслуга из людей кормит тебя по первому требованию, гладит тебя, убирает за тобой лоток. А ты только ходишь по дому, ловишь восхищенные взгляды, фразы преклонения: «Батончик! Батончик хороший! Толстый!». Не понимаю, почему некоторые людские кошки, их ещё сами люди женщинами называют, жутко комплексуют, если они толстые. Пытаются влезть в одежды и, когда у них это не получается, расстраиваются: «Кошмар, я поправилась на два килограмма!». Где тут кошмар, в чём трагедия? Поправилась же, а не заболела! И для чего эти людские кошки придумывают себе все эти заморочки, все эти одежды?!

Вот я толстый кот.

И мне хорошо.

Ещё немного полицезрею пташек и вздремну часок-другой. А люди, слышал, еще на работу ходят, и на этой работе волнуются. Ещё одно глупое человеческое изобретение, кроме одежды — работа. На ней, говорят, аппетит портится. А главное в жизни — это аппетит.

Я чертовски прекрасен. Я лучший котяра во Вселенной. Умиляйтесь, поглаживайте, восторгайтесь.

— Как у нас жарко!

Фаина Петровна явилась с новой прической, и это сегодня должно стать одним из предметов для обсуждения. Клочков поздоровался и ничего не сказал про прическу. А что тут скажешь? К злобному лицу и противному характеру ни одна прическа не шла, говорить дежурные комплименты не было никакого желания, не канун Восьмого марта. Да, перед международным женским днем здешние обитательницы кабинета вдруг вспоминали, что они «слабый пол», наряжались расфуфыренней обычного, были добрее и даже пытались неуклюже кокетничать: «А не нальёт ли наш единственный мужчина дамам шампанского?!». Конечно, нальёт. В этот день он ещё более пресмыкающееся существо, чем обычно. Нальёт, куда он денется.

Максимгеннадич централизованно поздравит всех дам министерства — «от лица сильной половины в преддверии светлого весеннего праздника хочется пожелать здоровья, счастья и тепла близких». Всем будут подарены типичные тепличные тюльпанчики, потом все разойдутся по своим отделам, Клочков возьмётся за разлитие шампанского, а дамы будут соревноваться в том, чей салатик вкуснее. «А это, Агния Афанасьевна, у вас селёдочка под шубой? С майонезом? Не люблю майонез, он сейчас весь ненатуральный…» — «А это у вас салат с чесноком? — Что вы, никакого чеснока. — Не может быть!». Но чем был прекрасен день Седьмое марта, — он был официально коротким, и можно было попасть домой пораньше.

Вот какие мысли навеяла прическа Фаины Петровны.

— Доброе утро, коллеги! — это уже Катерина Львовна, некогда учитель русского языка. Каждое утро она ругает или водителей маршруток, или их пассажиров. То один мужик попадется пьяный, то от другого плохо пахнет, то молодая девка место уступать не хотела, то рядом женщины громко болтали. «Я ехала-ехала, и всё, мое терпение лопнуло, я говорю им: послушайте, вы не могли бы говорить потише, мне неинтересны подробности вашей личной жизни!. А они мне (когда Катерина Львовна голосом изображала другого человека, её интонации становились особенно противными): «Не ваше дело! Не нравится — ездийте на такси!». Я говорю: «Послушайте, это моё дело, на чём ездить, а вам бы следовало научиться грамотно изъясняться. Нет такого слова — «ездийте». А они, хамки, мне, такие: «Мы сейчас тебя пошлем в место, для которого точно слова не придумали, а если уже придумали, то не успели поместить в словарь Ожегова…»

Однако в этот раз надо было сначала отдать словесную дань прическе: «Фаина Петровна, вы прям помолодели! Ну-ка повернитесь! А где, у какого мастера? Мелирование просто чудо!».

К похвалам и славословию присоединились Агния Афанасьевна и Леночка. Тем самым они избежали замечания от Фаины Петровны за опоздание на пять минут. Растроганная начальница объявила о начале производственного совещания. Оно состояло из монолога Фаины Петровны и угодливых поддакиваний и кивков остальных обитателей кабинета.