Андрей Наугольный - Ещё поживём

Как труден путь,
Как тёмен хаос душ!
Но вот, побег…
И вздрагиваешь: можно,
Из-под надзора,
От судьбы острожной,
От бесива
Убогих и кликуш!

Ты из поэта стал Пророком,
Сердец тревожа вещий строй,
Сердец, которые до срока
Огонь утратили святой!
Великой радостью объята,
Была душа его — в слезах,
В слезах и горестных, и святых,
Как храм
В строительных лесах…

Мир опустел.
И плакали, как дети,
Твои поля, когда ты вдруг исчез
В иную жизнь!
И только резкий ветер
Достиг с тобой тех новых,
Чудных мест,
Где всяк — крылат,
А путь — высок
И светел…

Оставить беды все на чёрный день,
А радости на светлый день оставить!
И вспомнить, что сегодня воскресень,
Всё кончено.
Бессмертие на память.

И в ночь уйти по улицам чужим,
Сквозь зубы напевая: «трали-вали»,
Забыв, зачем и для чего ты жил,
А жил — вообще-то?
Мыслимо едва ли…

Рвётся сердце, дружище?
Всё зримей отпущенный срок…
Школьный дворик,
И — аще забуду!
Листочки по дворику носит…
Перепуталось всё,
Холодея,
Исход
Превращается в слог.
Мы повязаны детством,
Летящим в имперскую осень!

Быть трагическим поэтом.
Быть поэтом,
Быть, быть, быть!
И, вооружась сонетом,
Совершить налёт на быт.
Битым быть,
Жалеть об этом,
И опять о стенку лбом!
Быт вооружён кастетом
Или даже — долотом!
Встретит,
Разобьёт, как льдинку…
Кладбище,
Поминки, бред,
Чьи-то сопли, под сурдинку,
Что меня на свете нет!

Дурную почву воскрешает речь.
Повинуются зрячие слепо…
Его Слову! — что будто Архангела меч
В желтизне раскалённого неба.
Жажда мучает души.
Он стадо пастушит к реке,
Чтоб сердца их потрогать речами
О звериной породе,
Стыде и грехе…
Он один.
Крыльев нет за плечами!
Что ж,
Бесстрашен?
Не только бесстрашен —
Свиреп,
Оттого и народ в восхищенье, —
Показался пророк,
Что юдоли сей хлеб
Соберёт своим диким крещеньем!
А потом — пропадёт,
Это участь Предтеч,
И сомкнутся безмолвные воды…
Но сердца сохранят его жгучую речь,
Ледяное дыханье свободы!

Хмелею,
Душу тянет, тянется,
Как мелкий дождь,
Осенний пир!
Зачем прослыл я горьким пьяницей?
Зачем я запил иль запил?
Из гордости
Скулю на лестнице,
Ехидну памяти кляня,
А колесница околесицы
Уносит, пьяного, меня!

Что там, Дафна?
Астры, астма…
Ворот поднят, гололёд…
Эх, в России жить прекрасно,
Если очень повезёт!
Сзади Дант, спиной Вергилий,
Рядом мышкою жена…
Колдовали, ворожили,
Всё изведавши сполна!
Век был?
Страсти и напасти,
Музыка бренчала в такт,
В унисон безумью власти
И, вообще, незнамо как!
Что там, Дафна?
Всё во благо.
Всё бредёт ко мне Орфей,
Тёмен смысл,
Жива отвага
В барской шубе до бровей!

Если жив, то твоими заботами,
Надоем, прогони дурака!
Скрипнет ночь
Крепостными воротами
И сомкнётся
За мной на века…
Осень прошлого
Взглянет на выскочку,
Затрепещет
Пугливая лань…
— Эй, Кармен,
Благодарен за выучку,
Как забыть
Твой потерянный рай?!

Противно рабство,
Но запретна высь.
Что вражьи стрелы?
Стрелы губят тело.
— Святой Себастиан,
Откуда жизнь?
Когда черно
От черни очумелой…

Обращаюсь к Богу,
Будто к другу.
Бог сумеет вытащить со дна.
Вытащил…
И колесит по кругу
Жизнь, та самая,
Которая одна!
Нет.
Кранты.
Благодарю за муку.
Сигарету в зубы. Тишина.

Свободы борзые комони,
Как ветер в осенних полях,
А попросту,
Дерзкие кони,
Небесного воинства
Стяг.
Проносится вихрем лавина,
Мне по сердцу эта езда…
Сияй же над русской равниной,
Отеческой славы звезда!

Пускай надежды зарастут бурьяном,
Раз не затеплить нового огня,
То всё равно,
Напиться ль в доску пьяным
Или отдать
Полцарства
За коня!

Жизни, суетной и тленной,
Жадный жерех похвальбы…
Что ж, разгром?!
А я? Я — пленный
Одураченной судьбы.
Мудрости казённый глянец…
«Разговорчики в строю!» —
Я, великий горлодранец,
Говорю и говорю…
Прописался.
Хаос-хауз.
Речь с поправкой на беду.
Как бы там…
А в свой Эммаус,
Всё же, братцы,
Добреду!

И горний ангелов полёт
Высок.
А музыка всё глуше…
Но отчего трепещут души
Поэтов?!
Прочие не в счёт.

Я давно заглотил приманку.
И — себя же приговорю…
Муза ветреною цыганкой
Исковеркала
Жизнь мою!
Не жалею.
Судьбе виднее,
Всё влачусь
И влачусь
За нею…

Чарли Чаплин,
Пылкий и печальный,
Образ твой
Витает надо мной…
Я — поэт.
Полковник звёздных армий,
Опалённый зрячею судьбой!
Жизнь — в черновик, а папку в стол…
Я сгину в этом карауле!
Пригорок,
Крест, похабный вздор
Щекочет слух в народном гуле.
Толпа татарвы.
Солнце жжёт,
Над городом от зноя дымка…
А караул, который год,
Всё странствует за невидимкой!
Как будто казнь, но дальше след
Уходит в вечность, там — спасенье?
И вновь: пригорок, зной, рассвет,
Голгофа. Тайна воскресенья.
Ну, коли так…
То лучше в строй,
В строй павших у Непрядвы нежной…
Убит монгольскою стрелой.
Брависсимо.
Живу надеждой.
Тяжёлый лес. Весёлый люд.
Мечтают, как и встарь, о сече,
А ироды гонцов к нам шлют
И воинов Красивой Мечи!
Что ж, меч…
Он выкован судьбой,
А битва, вижу,
Будет долгой!
Мамай хитёр, но он — слепой.
Купи-продай. Сальери торга.
Ему враг — гений,
Друг — осёл!
Здесь Мельпомена деспотизма.
А я вдобавок фантазёр,
Фантазия — моя Отчизна!
Тогда в излучину тех рек,
Где братья…
Дружеская лира!
Дырявят стрелы мой доспех,
Смерть на пиру — прекрасней пира!