Григор Карт - Один день из жизни самоубийцы

— Аристарх, — внезапно посерьезнев, начал Игорь, — хочешь знать мое мнение?

— Ты спрашиваешь так, будто у меня есть выбор…

— Я думаю, ты сейчас на распутье. Я видел, как много ты старался, сколько сил и времени потратил на то, чтобы стать настоящим художником, и я уверен, что все это было не напрасно. Но сейчас… ты сдаешь назад. Писать картины — это не заборы красить. Здесь нужно время, здесь нужен опыт и чувства, Аристарх, переполняющие, бьющие ключом наружу. Тебе когда-нибудь доводилось видеть торчка преисполненного чувствами?

«Разве что чувством отчаяния».

— Художнику находиться среди них — все равно что ослепить себя, — продолжал Игорь. — Это трясина похоронит твой талант, если ты останешься там.

«Забавно, Денис говорил почти тоже самое».

— Эй, эй! По-моему ты сгущаешь краски, — улыбнулся Аристарх. — Да простят мне мэтры такое сравнение, но Пятницкий, Дали, Пикассо… все они искали вдохновение либо в опиуме, либо в героине, либо и в том и в другом.

— Это они тебе сказали?

— Ну, все же знают…

— Все ничего не знают. Не знают, что они чувствовали, о чем думали, чего хотели… и где они черпали вдохновение, тоже никто не знает. У них была своя жизнь — и они распорядились ею достаточно умело, чтобы увековечить свои имена. Они сделали свой выбор, и тебе пора сделать свой.

«Уже сделал, приятель».

— Да, да, я знаю, Игорь, все будет нормально, — Аристарх снова хлопнул его по плечу и выпил очередной любезно предложенный стаканчик вина. — Лучше расскажи мне про твои успехи.

Игорь осекся. Из его уст наружу рвался отборный нравоучительный монолог, но по всему было видно, что парню есть чем похвастаться.

— Вчера мне позвонил Борис Семенович, — неопределенно начал он, — есть покупатель на моего «Странника».

— О-о! Так ты все-таки закончил его, поздравляю!

— Да. Неделю назад Борис Семенович приглашал на очередной мастер-класс, там мы и оформили все наконец. Кстати, он и про тебя спрашивал…

Аристарх изобразил что-то вроде извиняющейся улыбки.

«Бориска обладает талантом, это несомненно. Но и коммерческая хватка у него неслабая».

Разговор снова вернулся к Игорю. Оказалось, что покупателю настолько понравился «Странник», что он хочет посмотреть и на другие его работы, а может быть и сделать заказ.

— Он придет на следующей неделе, — пояснил Игорь. — Слушай, а может и ты бы подтянулся? Парень уже настроен посорить деньгами, ты мог бы показать ему…

— У-у, похоже пир подходит к концу, — воскликнул Аристарх, кивая на опустевший столик. Последняя пустая бутылка вина уже стояла на земле, а вместо закусок осталась только растрепанная фольга и мандариновая кожура. Мастера не сказав ни слова, — как это принято в их кругах, — поспешно удалились. — Рад был повидаться, но мне правда пора идти.

Оставив Игоря с открытым ртом смотреть ему в след, Аристарх продолжил подъем по склону. Вскоре перед глазами вновь показалась часовня и у ее подножия уже можно было различить толпившихся людей. Молодые и неопытные художники первым делом стремятся выставить здесь свои работы, ведь именно сюда приходило больше всего покупателей. И только спустя несколько недель бесплодных ожиданий становилось ясно: если кто-то поднялся на самый верх ничего при этом не купив, вероятность, что он раскошелится сейчас стремится к нулю. Потом начинается борьба за более выгодное место, но, как и везде, отбор благоприятствует только самым настырным и пробивным. Поэтому наверху оставались либо те, чьи работы могли даже последнего скрягу вынудить облегчить кошелек, либо те, кто в борьбе за место под солнцем предпочитал выжидательную стратегию. Последние, кроме прочего, были вынуждены до конца дней своих слушать фразу «Да нет, я пока только смотрю».

У самого края склона полукругом разместилась компания Аристарха. Пик продаж уже прошел, поэтому многих не хватало, и все же приятно было оказаться в окружении старых знакомых. Антон и Маша как раз увещевали очередного клиента. Паша сидел в стороне, делая какие-то зарисовки в блокноте; этот парень выпускал из рук карандаш только для того, чтобы взять кисть. Данил в очередной раз за день, — Аристарх был в этом уверен, — вскочил с насиженного места, чтобы подровнять расставленные вдоль ограды картины. А вот и Юля, в шерстяном шарфе даже в жаркий майский день, прижимая к себе термос с кофе, все пытается заглянуть за горизонт.

— Ух, ты! Аристарх, — послышался возглас из-за спины. — Не ожидал тебя увидеть.

Юноша узнал этот голос и все же отказывался верить, пока не обернулся. Геннадий Андреевич. Человек, способный самым непринужденным образом обронить фразу, вгоняющую в депрессию на несколько недель. Человек, чьи советы будто макают лицом в грязь, а критика хуже медосмотра какой-нибудь полиции нравов. Именно его, именно в этот день Аристарх совершенно не хотел видеть.

— Здравствуйте! А я вас и не заметил, — пожал он протянутую руку.

На шум обернулись остальные и, увидев старого приятеля, мигом обступили его.

— Аристарх, — радостно воскликнул Антон. — Надо же, живой еще!

«Вот так и рождаются суеверия».

Начался долгий процесс рукопожатий и объятий, отчего Аристарху даже стало немного неловко. Здесь всегда царила теплая атмосфера, но, как ни старался, он не мог припомнить, что бы сам становился центром внимания. Это было непривычно и даже немного неловко.

Аристарх хотел управиться со всем поскорее, но друзья, похоже, не собирались отпускать его так просто. Юле не терпелось рассказать, что она начала вырезать фигурки из дерева. Данил, сияя от гордости, сообщил о том, как младшая сестра решила пойти по его стопам и попросила стать ее учителем. Даже Паша, оторвав один глаз от блокнота, промычал что-то про новую выставку, которую обязательно надо будет посетить.

Рассказывая о себе, приятели пытались выведать что-то и у Аристарха. Где он пропадал, чем занимался, когда собирается вернуться к работе? Может он был занят какой-то новой картиной? Или пошел учиться к кому-то, или?.. Аристарх попытался отшутиться, не желая развивать эту тему, но вдруг на выручку пришел сам Геннадий Андреевич.

— Может, парень, наконец, взялся за ум и занялся настоящим делом, — с отеческой улыбкой произнес он. — Не все же ему болтаться с вами, надо и о будущем думать. Тебе уже какой год идет, Аристарх?

«Последний».

— Двадцать пятый, — ответил он, стараясь не скрежетать зубами.

— Вот, — протянул Геннадий, подняв палец вверх, чтобы подчеркнуть всю глубину произнесенной им мысли. — Уже прошло время, чтобы в игры играть, надо реальнее смотреть на вещи. Хватит уже вести себя как ребенок.

— Почему? — вырвалось у Аристарха. — Почему бы мне не вести себя как ребенок?