Харуки Мураками - Ускользающая метафора

Через две недели после кончины Томохико Амады меня тайно навестила Мариэ Акигава — прокралась вечером, точно осторожная кошка. Поговорив со мной, отправилась обратно. Встреча наша продлилась недолго: дома теперь за нею приглядывали строже, и она больше не могла свободно покидать дом, как прежде.

— Похоже, грудь у меня постепенно подросла, — сообщила мне Мариэ. — Поэтому недавно мы с тетушкой ездили покупать мне лифчик. Оказывается, есть лифчики для начинающих. Вы знали?

Я ответил, что нет. Посмотрел на ее грудь, но под шетландским свитером каких-то выпуклостей не заметил.

— Пока не вижу разницы, — сказал я.

— Потому что там лишь тонкие вставки. Если грудь у меня начнет ни с того ни с сего выделяться, все сразу подумают, будто я что-то подкладываю. Разве нет? Поэтому я и начала с самых тонких, а со временем понемногу буду подкладывать больше. Дело это хлопотное.

Еще Мариэ рассказала мне, как женщина из полиции подробно расспрашивала, где она провела четыре дня. В целом обращалась с ней по-доброму, но несколько раз всерьез разозлилась. А Мариэ, как бы там ни было, стояла на своем: кроме того, как бродила в горах, ничего не помню, по пути заблудилась, а дальше перед глазами словно пелена. В сумке всегда носила с собой минеральную воду и шоколадные батончики. Видимо, ими и питалась. И кроме этого, ничего не сказала — держалась, в общем, крепко, как огнестойкий сейф, в этом ей не откажешь. Выяснив, что девочку не похищали с целью выкупа, ее отвезли в указанную полицией больницу, где осмотрели травмы на теле. Они хотели знать, нет ли следов сексуального принуждения, а когда поняли, что ничего подобного не случилось, похоже, утратили к ней профессиональный интерес. Просто девочка-подросток несколько дней не возвращалась домой, слонялась по окрестностям. Не такое уж и редкое явление.

Мариэ полностью уничтожила ту школьную форму, что была на ней. Всё: темно-синий блейзер, юбку в клеточку, белую блузку, вязаный жилет, туфли, — и купила весь комплект заново. Так сказать, для смены настроения. И дальше продолжила привычную жизнь, будто с ней ничего не случилось, — вот только перестала посещать изостудию (да и в любом случае она уже вышла из возраста детской группы). Собственный — незавершенный — портрет моей работы она повесила у себя в комнате.

Я не мог представить, какой она станет женщиной. Девочки ее возраста стремительно меняются как внешне, так и внутренне. Встретимся спустя годы — глядишь, совсем ее не узнаю. Поэтому я был очень рад, что сумел сохранить в таком виде — пусть и на незавершенном портрете — облик тринадцатилетней Мариэ. Ведь в этом реальном мире нет ни одного облика, который сохранялся бы долго.

Позвонив прежнему агенту в Токио, я сообщил, что хочу вновь приняться за портреты. Агент был несказанно рад моему пожеланию. Ведь они постоянно нуждаются в опытных художниках.

— Но вы, кажется, говорили, что перестали рисовать портреты на заказ, — сказал агент.

— Я несколько изменил свое мнение, — ответил я, но при этом не уточнил, каким образом. А он тоже не стал спрашивать.

Какое-то время я хотел пожить, не думая ни о чем. Механически водить рукой, выдавая на-гора один за другим обычные заказные портреты. Эта работа должна была принести мне экономическую стабильность. Я сам не знал, как долго продлится такой образ жизни, но теперь хотел заниматься именно этим. Просто бездушно применять отработанные приемы и не пропускать в себя никаких лишних эмоций. Хотел не иметь никакого отношения к идеям и метафорам. Хотел не впутываться в мудреные личные обстоятельства очень обеспеченного загадочного человека, живущего на другой стороне лощины. Мне хотелось без всякой задней мысли выставить хранящуюся в секрете известную картину — и в результате не оказаться втянутым в узкий боковой лаз мрачного подземелья. Вот то главное, что требовалось мне сейчас.

Я встретился и поговорил с Юдзу. Мы пили кофе и «Перрье» в кафе поблизости от ее конторы и беседовали. Ее живот оказался не таким большим, как я его мысленно представлял.

— Ты что, не собираешься замуж за того человека? — первым делом поинтересовался я.

Она покачала головой:

— Пока что нет.

— Почему?

— Просто мне кажется, что лучше этого не делать.

— Но ребенка рожать будешь?

Она коротко кивнула.

— Конечно. Обратного пути уже нет.

— Сейчас живешь вместе с ним?

— Вместе мы не живем. С тех пор, как ты ушел, я все время одна.

— Почему?

— Ну, для начала потому, что я с тобой до сих пор не разведена.

— Но я же поставил печать и подпись в документах, которые мне присылали. Поэтому, естественно, считал, что развод уже оформлен.

Юдзу, молча поразмыслив, ответила:

— По правде говоря, заявление на развод я еще не отправила. Почему-то не захотелось мне этого, и я оставила все как есть. Поэтому, говоря юридически, мы с тобой благополучно были и остаемся супругами. И хоть разводись, хоть нет, но рожденный ребенок по закону будет считаться твоим. Разумеется, у тебя нет необходимости нести за это какую-либо ответственность.

Я толком ничего не понял.

— Но ведь ты собираешься родить ребенка от того человека? Говоря биологически.

Юдзу, умолкнув, пристально смотрела на меня. Затем сказала:

— С этим не все так просто.

— В каком смысле?

— Как бы тебе объяснить… У меня нет никакой уверенности, что отец ребенка — он.

Тут уж настал мой черед смотреть на нее пристально.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, от кого забеременела?

Она кивнула, как бы говоря: как раз этого я и не знаю .

— Но это не то, о чем ты сейчас мог подумать. Я не сплю с каждым первым встречным. Если у меня и бывает когда-то секс, то лишь с кем-то одним. Поэтому и с тобой я с какого-то времени делать это перестала. Ведь так же было?

Я кивнул.

— Но мне тебя было жаль.

И кивнул еще раз. Юдзу продолжила:

— Так вот, даже с тем человеком я тщательно предохранялась, потому что не собиралась заводить ребенка. Ты сам это прекрасно знаешь, в таком я человек весьма осмотрительный. Но когда заметила, уже была беременна.

— Как ни остерегайся, бывают и промахи.

Она опять покачала головой.

— Если такое произойдет, женщина так или иначе должна почувствовать, потому что сработает интуиция. Полагаю, мужчинам не понять такого.

Разумеется, мне этого не понять.

— И ты, как бы там ни было, собираешься рожать этого ребенка, — произнес я.

Юдзу кивнула.

— Однако ребенка ты все это время не хотела. По крайней мере — от меня.

— Да, я не хотела детей. Ни от тебя, ни от кого другого.

— Но сейчас готовишься дать жизнь ребенку, не зная точно, кто его отец. Если б ты захотела, то, по идее, могла бы прервать беременность на раннем сроке.