Даниэла Стил - Зов предков [litres]

– Я знаю. Жан много о вас рассказывал. – Сейчас, когда он сидел и не выглядел таким могучим и строгим, его сходство с братом было еще заметнее. Правда, выражение его лица было суровым, но глаза смотрели по-доброму. Вот такой же взгляд был и у Жана.

– Меня зовут Вачиви, – ответила она.

– Вы, вероятно, индианка? – спросил Тристан, но в его голосе не прозвучало ни презрения, ни осуждения. В отличие от жителей Нового Орлеана, в чьих устах слово «индеец» превращалось в ругательство, он просто констатировал факт.

– Мое племя называется сиу, – сказала Вачиви.

Он кивнул.

– Я слышал об этом племени и даже встречался при дворе короля с вашими великими вождями, – сказал Тристан. В это время карета подъехала к воротам за́мка. – Возможно, среди них был кто-то из ваших сородичей, – добавил он, стараясь быть вежливым, хотя все его мысли были о безвременно и так неожиданно умершем брате. Жан был мертв и покоился на дне океана, так что он не мог даже поставить ему памятник и принести цветы к его могиле. Ничего, ничего не осталось у него на память о Жане, только, пожалуй, вот эта удивительно красивая индейская девушка, которую его брат полюбил и вез на свою родину, чтобы жениться на ней. Что же теперь будет с ней, думал Тристан. Девушка не могла остаться навсегда в его замке, но и вернуться к сиу она, судя по ее словам, тоже не могла. Что ж, быть может, позже они найдут какой-нибудь выход, а пока она поживет с ним и с его детьми…

Подумав о затруднительном положении, в котором оказался, Тристан невольно улыбнулся. Это было так похоже на Жана – влюбился в индейскую девушку, взял ее с собой во Францию, а потом по воле злого рока умер, предоставив брату разбираться с последствиями. Тристан снова бросил осторожный взгляд на Вачиви. Ситуация казалась ему абсурдной, невозможной, даже скандальной, и все же в ней было нечто удивительное, почти волшебное. Тристан не сомневался, что Вачиви во всех отношениях необычная женщина, иначе Жан не влюбился бы в нее и не решился бы взять ее в жены вопреки общественному мнению и установившимся традициям. То, что она ослепительно красива, Тристан видел, оставалось только разобраться в том, какие же другие ее качества заставили Жана потерять голову.

– Добро пожаловать во Францию, Вачиви, – сказал он, улыбаясь девушке теплой отеческой улыбкой.

– Благодарю вас, – ответила она, как учил ее Жан.

В том, как Вачиви произнесла эти слова, Тристан узнал интонацию брата. Должно быть, это брат учил ее французскому, подумал он, а раз так – значит, к решению взять в жены эту туземку Жан отнесся как никогда серьезно.

Эта мысль повергла Тристана в глубокую задумчивость. В какой-то момент ему даже пришло на ум, что если Жан – где бы он сейчас ни был – видит его и Вачиви, он улыбается, может быть, даже смеется. Маркиз даже бросил взгляд на молчавшую девушку и по выражению ее лица понял, что в эту минуту она тоже подумала о Жане.

Тристан угадал. Вачиви не просто вспоминала своего возлюбленного – она буквально ощущала его присутствие совсем близко, почти рядом. Быть может, подумалось ей, его дух и в самом деле поднялся из морских глубин, чтобы успокоить ее. Вачиви чувствовала, что маркиз относится к ней не как к чужой, незнакомой женщине, а почти по-родственному, хотя говорил он мало, а лицо его по-прежнему оставалось суровым. Что ж, подумала Вачиви, быть может, Жан и сейчас не оставит ее без своей помощи, и ее жизнь здесь, на чужбине, как-нибудь устроится, ведь рядом с ней брат Жана…

Поездка от порта до Шато де Маржерак заняла гораздо больше времени, чем предполагала Вачиви. Когда-то Жан говорил ей, что его замок находится почти на са́мом побережье, и это действительно было так. Тем не менее, чтобы добраться до него, понадобилось больше часа, и это при том, что в карету было запряжено шесть крепких лошадей. Трудность заключалась в том, что замок стоял на утесе и, чтобы добраться до него, приходилось ехать по извилистой дороге, уступами поднимавшейся по склону.

Сам замок выглядел очень внушительно. Он был построен еще в двенадцатом веке и за это время выдержал множество вражеских осад. Кое-где на его стенах виднелись выбоины, оставленные ядрами и пущенными из катапульт камнями. Грозный вид старинной крепости смягчали окружавшие ее сады, в которых даже сейчас, в холод и непогоду, зеленели растения. Картина была настолько живописной, что Вачиви невольно ахнула от изумления.

По дороге к замку Тристан рассказал Вачиви историю своей семьи. Все предки де Маржераков были воинами; именно поэтому их замок был построен как неприступная крепость. Она надежно защищала их от врагов на протяжении столетий. Ни разу врагам не удалось захватить крепость и проникнуть в замок.

Выслушав этот рассказ, Вачиви улыбнулась и сказала, что и ее предки тоже были воинами и охотниками и что ее соплеменники и сейчас сражаются умело и отважно. При этом она думала о своем отце и оставшихся в живых братьях, и ее лицо снова стало печальным. Тристан слушал девушку и пытался представить себе, каким образом его брату удалось похитить Вачиви из ее племени и не расстаться с собственным скальпом. Возможно, подумал он, Вачиви сама убежала с ним, только в этом случае у Жана были шансы сохранить свою жизнь.

– Как-нибудь вы расскажете мне, как познакомились с Жаном, – сказал маркиз, и Вачиви кивнула, но ничего не прибавила. Ей не хотелось признаваться Тристану в том, что из-за нее его брат убил человека.

Наконец карета остановилась. Лакей распахнул дверцу и помог Вачиви сойти на землю. Тристан вышел сам и сразу же повел девушку внутрь замка. В главной башне Вачиви поразили длинные коридоры, увешанные потемневшими портретами предков маркиза, многие из которых – особенно мужчины – были очень похожи на Тристана и Жана. Пройдя по одному такому коридору, маркиз и его спутница оказались в просторном главном зале, стены которого были увешаны охотничьими трофеями и геральдическими штандартами, расшитыми потускневшими золотыми нитями. Когда-то в этом зале устраивались балы, но с тех пор как умерла жена Тристана, эти стены не слышали музыки и голосов гостей. Кроме главного зала в замке были комнаты поменьше, служившие приемными и гостиными; они также казались запыленными и заброшенными, и Вачиви невольно поежилась – до того неуютно они выглядели. Будь с ней Жан, и она, наверное, не испытывала бы ничего, кроме удивления и любопытства, но присутствие его строгого и сдержанного брата смущало Вачиви, и она чувствовала себя скованно. Правда, пока они шли через коридоры и залы, Тристан что-то рассказывал ей о прославленных предках, но Вачиви плохо его понимала, поскольку маркиз говорил слишком быстро. Она, впрочем, пыталась запомнить то, что ей удавалось понять, и не потому, что думала – ей это когда-нибудь пригодится, а просто потому, что ей и в самом деле было интересно узнать все о старинном роде, к которому принадлежал и Жан.