Адриана Триджиани - Поцелуй, Карло! [litres]

– Пичи слишком долго ждала Ники. Все из нашего круга уже женаты. Все, кто мог бы заменить его, погибли на войне. Ну разве что какой старый гусь свободен, но никто не хочет выудить такое. Пичи пришел конец. – Мэйбл закинула три ложки сахара себе в кофе.

– Я согласна с Мэйбл. – Тетя Джо погладила Ники по руке. – До сих пор ты никогда не делал людям больно.

– Послушайте, я хотел бы стать Джо Ди Маджо [58] Джозеф Пол «Джо» Ди Маджо (1914–1999) – американский бейсболист. Один из самых выдающихся игроков за всю историю бейсбола. Был мужем Мэрилин Монро. , но я не злюсь, если не способен бросить бейсбольный мяч. Я не собираюсь жениться на Пичи, потому что она этого хотела с пеленок. Я не стану на ней жениться, потому что вам так удобно, или потому что Де Пино хотят воспользоваться дармовым шампанским, которое они выиграли на ярмарке, или потому что им неприятно, что их кузенов отправили в лагерь.

– Так не женись. – Тетя Джо убрала руку с руки Ники.

Мэйбл собрала посуду для десерта.

– Отлично. Не женись на ней, Ники. Но ты будешь ненавидеть себя до конца жизни. Вечером, закрывая глаза, ты будешь видеть ее лицо – как лица святых на открытках. Ты будешь думать о ее огромных глазах размером с крышку люка, и призрак ее лица заставит тебя содрогнуться, как электрический кабель в ванне. Я бы не смогла жить с постоянным напоминанием о боли, которую я причинила. Но, конечно, решать тебе.

Мэйбл подхватила посуду и удалилась на кухню.

– Боже милостивый, что твоя наковальня. – Дядя Дом допил пиво одним глотком.

– Я женился на крепкой девушке, – сказал Джио, пожав плечами. – Она может голыми руками машину поднять.

– Для этого у нас в гараже есть подъемник, – напомнил ему Дом.

– Джио, помоги жене с десертом. Папочка захочет мороженого. В морозильнике есть персиковое. – Тетя Джо постаралась отвлечь отца и сына от перепалки. Джио послушался.

– Мэйбл у нас исполинша. Никогда не видел такой большой женщины. – Дом съел шоколадную «черепаху» из кондитерской Стаки.

– А твоя мать?

– Она в юности была ширококостной.

– Так Мэйбл тоже ширококостная.

– От сфольятелле . Не от костей.

– Неважно. Все высыхают под конец. Мы все сжимаемся. Кости, не кости. Так что помолчи.

– Может, у Мэйбл там тройня. Ники, мы, наверное, подселим к тебе парочку младенцев.

– Никаких младенцев в подвале не будет, – пообещала Ники тетя Джо.

Это напомнило ему, что он уже заплатил первый взнос за дом в Уортоне. Как же он запутал все, сколько теперь предстоит распутать, если это вообще возможно. Ему хотелось проснуться однажды утром, опять изменив решение, и все-таки жениться на Пичи.

– Не женись на ней, – донесся из качалки голос укрытой пледом бабушки.

Вся семья уставилась на нее.

– Нехорошая! – сказала она и снова закрыла глаза.

– Стоит прислушаться к моей теще. Когда она не в маразме, то способна к провидчеству. – Дядя Дом расколол орех, выудил ядрышко и сжевал. – Как по мне, это знак.

– Папа, надень свитер, – сказала Калла, выглядывая из-за сетчатой двери.

– Мне нравится прохлада, – объяснил ей Сэм.

Ветерок тормошил листву на старом вязе, бросавшем тень на веранду, опускался синий вечер.

Калла открыла дверь ногой, протянула отцу чашечку эспрессо, а другую, для себя, поставила на стол, достала полотняную салфетку из кармашка фартука.

– Бискотти, – Калла протянула печенье отцу, – с орехами и фисташками.

Сэм взял печенье и сел.

– Из тебя получается отличный кондитер.

– Ты так думаешь?

– Эти уже не хуже, чем у твоей мамы.

– Я передам твои слова парням из кондитерской.

Сэм улыбнулся.

– Я подумал, ты собираешься сообщить мне, что готова выйти замуж за Фрэнка Арриго, завести собственный дом и начать печь по маминым рецептам.

– Перестань, папа.

– Ты не хочешь замуж?

– Может, когда-нибудь.

– Он хочет на тебе жениться.

– Он что-то сказал?

– Да это лишнее. Он летает кругами, как колибри. Так все мужчины делают.

– Он мне нравится.

– И кажется славным парнем.

– Все случилось слишком быстро.

– Твоей матери было восемнадцать, когда мы полюбили друг друга. А поженились, когда ей было двадцать.

– Я знаю.

– Мне хотелось бы, чтобы ты уже устроилась.

– Я устроена.

– Ты за мной смотришь. Не так должна проводить время молодая женщина.

– Я сама это выбрала, и именно этого я хочу.

– Елена предлагает, чтобы я жил с ними.

– Елена? Ты там и двух дней не выдержишь.

– И даже одного, – хмыкнул Сэм.

– Но как мило, что она предложила.

– У меня три добрые дочери, Порция тоже приглашает. Но я никогда не перееду в Нью-Йорк. Не в мои годы.

– Ты должен жить здесь, в доме, который ты любишь, и до последнего дня.

– Это не всегда возможно, Калла.

– Возможно, пока это зависит от меня.

– Почему ты так уверена? Кто сделал тебя ответственной за счастливый конец моей жизни?

– Я считаю, у тебя должно быть то, что ты хочешь. Ты проработал всю жизнь. И тяжело. И это не та работа, где пробил пропуск, отсидел там, забрал зарплату и ушел домой. Ты работал, не боясь высунуть голову из-под панциря, рисковал, создавал нечто, увлекавшее людей, поднимавшее их дух, заставлявшее думать. Твое творение уносило людей от скучной работы и заставляло их чувствовать, что невозможное возможно. Ты никогда не знал, много ли останется тебе на жалованье и содержание семьи. Куда уж труднее. И более того, ты терпел критику на виду у всех. Тебя терзали в рецензиях, а ты должен был высоко нести голову и возвращался вечером в театр, притворяясь, что все эти ужасные вещи, написанные о твоих лучших усилиях, тебя не беспокоят. Поэтому я хочу, чтобы ты жил в этом доме до самого конца. И делал то, что хочешь. Так что выбор за тобой.

– Я выбрал, Калла. И твоя мать позволила мне выбрать. Она хотела, чтобы я был счастлив работой, даже если это значит, что год или два пройдут без нового платья для нее, или отпуска у океана, или что там еще доставляет удовольствие женщинам. Она никогда не давала мне почувствовать, что я теряю время или разбрасываюсь на мечту, которая нас не обеспечивает. Она позволила мне быть самим собой. Я надеюсь, что жизнь после смерти существует, потому что я хочу ее увидеть и поблагодарить. Я не благодарил ее. Она пожертвовала всем для меня и для вас, девочек, и мы принимали это как должное. У меня были свои цели, у нее свои. В итоге все, пожалуй, успешно сложилось, но альтруистом был только один из нас.

– Когда мама умирала, она просила меня присматривать за тобой. Сказала, что, может, ты женишься второй раз. Она думала, что Моника Спадони уже положила на тебя глаз.

– Она сошлась с обойщиком из Метачена.

– Так что в этом мама ошиблась. Но и ты ошибаешься, говоря о ней. Она любила тебя, восхищалась твоей работой и поддерживала театр. Я почти уверена, что она наслаждалась Шекспиром даже больше, чем ты. Поэтому не стоит бичевать себя за то, что ты сделал или не сделал. Ты сделал много, и этого достаточно. И ты тоже многим пожертвовал. И поэтому я не хочу, чтобы ты был вынужден жить с Еленой, ее мужем и их шумным выводком или с Порцией в Нью-Йорке. Ты останешься здесь, в своем доме, где у тебя есть покой, и кухня, и сад, который, может, и не особо хорошо выглядит, но по-своему растет как умеет. Договорились?