Адриана Триджиани - Поцелуй, Карло! [litres]

В дверь тихонько постучали. Ники откликнулся.

– Finalmente! [95] Наконец-то! ( ит. )

В дверях стоял посол. Счастье пополам с грустью сквозило в его взгляде, если такое вообще возможно.

– Пройдемся сегодня по новой дороге? – спросил его Ники, помогая себе жестами и мимикой. – Andiamo Spadone! [96] Пойдем, Спадоне ( ит. ).

– Si. – Карло помаршировал на месте, показывая, что пройдет каждый шаг.

Карло Гуардинфанте и Ники Кастоне повстречались при крайне странных обстоятельствах, но их сближало какое-то необъяснимое родство. Может быть, оба втайне тосковали по нерожденному брату, а встретившись, признали друг друга. Как бы то ни было, их дружба выросла и окрепла за эти месяцы так, что они сами удивлялись.

Жители итальянского Розето считали их встречу чудом. Gemelli! Близнецы, давным-давно разлученные, воссоединились, преодолев океан. Для итальянцев это было явное подтверждение Божьего промысла на земле.

С точки зрения американской стороны это было жульничество. Ники разыграл роль в водевиле, а появился настоящий посол – и полиция тут как тут. Забавно? Не тут-то было. Вот если бы он довел дело до конца и сбежал из города, тогда – да, это было бы жуть как забавно. Это было бы по-американски.

А для Ники и Карло это было нечто большее. Ники не продвинулся в итальянском, а Карло не выучил английский, так что общались они, как общаются дети, копируя поведение, подавая и принимая сигналы, жестами, звуками, покатываясь со смеху. Взаимная эмпатия стала их общим языком. И не было ни малейших сомнений в их дружбе, когда они вместе шли по дороге во время la passeggiata [97] Прогулка ( ит. ). . Жители Розето провожали их восхищенными взглядами. Преданность – глубокая река симпатии, чьи воды текут в русле осознания, что один брат всегда готов жизнь отдать за другого, – была первоосновой любой итальянской семьи. В этом смысле Карло и Ники были братьями.

Для похода вниз по новой дороге посол обул рабочие ботинки, надел замшевую рубашку и шерстяные штаны. Ники подхватил с набалдашника на спинке стула соломенную шляпу с обвязанной платком тульей и дал понять, что готов следовать за Карло.

Под горой на краю площади, там, где начинался въезд на дорогу к Розето-Вальфорторе, бригада рабочих из пенсильванского Розето торопливо завершала работы. Они трудились бок о бок с местными мужчинами, чтобы построить в Италии дорогу, как в Америке. Их умения и навыки пересекли Атлантику. Руководил ими Рокко Тутолола, он был их лидером.

Все-таки не зря Рокко Тутололу избрали бургомистром подавляющим большинством голосов. Он умел общаться с людьми, знал их нужды (водопроводы, парковки, дороги), он умел планировать, умел доводить работу до конца, умел окрылять, побуждая людей использовать свои таланты для достижения цели. Но у этого хорошего человека была слабость – охота к перемене мест, которую могли утолить лишь долгие часы общения с женщинами в баре «Каменный краб» в Ист-Страудсберге, штат Пенсильвания. Однако после нескольких месяцев разлуки с Чачей, жарясь на раскаленном солнце, ворочая камни грязными заскорузлыми руками, он принял решение вдохнуть новую жизнь в отношения с женой, о чем и писал ей страстные письма, которые она неделями читала и перечитывала в слезах, поднимаясь по крутому склону Гарибальди-авеню. Она ходила вверх и вниз по улице, развивая свои чувства, вчитываясь в мысли мужа, пылко выписанные темно-синими чернилами на папиросной бумаге.

Рокко вернется к прелестной девушке, на которой женился когда-то. Чача обрела свою прежнюю фигуру и нрав, но теперь у нее было еще преимущество опыта, умение затягивать гайки, когда нужно. Она знала, как сделать Рокко счастливым. А его письма убеждали Чачу в том, что он готов сделать то же самое для нее.

– Эй, Фунци! – позвал Рокко, идя вниз по дороге.

Он проверил водостоки, вырытые по обе стороны сверху донизу, для того чтобы уберечь дорогу от грядущих разливов реки Форторе. Много времени понадобилось, чтобы соорудить эти дренажные каналы, им пришлось задержаться еще на два месяца, зато теперь американцы были уверены, что дорога в полной безопасности.

Фунци поднялся, вынул из кармана платок, вытер руки и поглядел на творение этих самых рук. Он подошел к Рокко, встал рядом с ним и указал на ровнехонький перекресток:

– Ну что? Неплохо для уборщика, да?

Рокко глянул и улыбнулся.

– Как думаешь, что посол скажет?

– А что он может сказать? Дело сделано.

Фунци установил знак у въезда и среди прочего местного булыжника выложил камни, на которых вручную были высечены буквы. РОЗЕТОПА – гласила надпись от бровки до бровки.

Рокко свистнул остальным рабочим бригады из восьми американцев, и те спустились к ним по новой дороге. Все поглядели наверх и увидели Ники и посла, которые были на полпути к ним. Рокко широко улыбнулся. Он был счастлив, что работа окончена, и был доволен ее качеством. Все было сделано согласно общей философии Розето, итальянского и американского, – каждый внес свою лепту сколько мог: немного наличных от Ники Кастоне, чуть больше – от лотереи на банкете с «кадиллаком», итальянцы подсобрали своих лир, и все таскали камни, кто сколько мог поднять и нести, – и вскоре дорогу построили.

– Славная работа, ребята! – восхитился Рокко.

– Иногда приходится закатать рукава, – сказал Фунци, стоя позади него и обозревая дорогу, которая оплетала склоны холма, врезаясь в его изгибы и рельефы, словно шнуровка корсета.

– Соскучился по дому?

– Пожалуй, да, – признался Фунци.

– Но ведь и это дом. Все мы вышли отсюда, – напомнил Рокко.

– Дом моих родителей. И я думаю, что место, где они жили, когда я был ребенком, родное и для меня. Но дайте мне Розето в штате Пенсильвания, верните мне мое крыльцо на Честнат-стрит. Я скучаю по субботним карточным играм в клубе Маркони. Мне по душе Гари Трумэн, и мне нравятся «Доджеры». Летом мы ездим на побережье в Джерси, а зимой в Поконо. Что еще-то нужно человеку для счастья?

Италия, отчизна, была для этих людей лишь далеким пейзажем мечты. Теперь их домом была Америка, но едва ли розетанцы смогут забыть эту мечту.

Ники и Карло воссоединились с рабочими у подножия горы. Они оглянулись с благоговением на пройденный путь, озирая великолепие пурпурной ленты из природного камня, змеившейся от основания горы до самого ее верха, словно королевская перевязь. Ники машинально сдернул шляпу, посол тоже обнажил голову, словно они стояли в храме, выражая почтение и трепет.

Американцы сделали все, что обещали: расширили мостовую на поворотах, укрепили основание дополнительными слоями щебня и песка, чтобы вода быстрее просачивалась в дождливую погоду, обрамили края современными дренажными канавами, чтобы новую дорогу снова не смыло при очередном разливе реки Форторе.