Валерий Попов - Ты забыла свое крыло [Сборник]

— Что ты... оказывается... времени зря не теряла.

— Так ты тридцать лет мне дал! — усмехнулась она.

— Да уж... Не пожалел. Когда встретимся-то?!

— Завтра... возможно, — вздохнула.

Явно расстроена была.

Вышли с Валерой на простор Невы. Белые ночи начались. Справа — Петропавловка с золотым шпилем, впереди — Ростральные колонны коптят, маяки, пламя на них колышется. Но Валеру это не увлекало. Пресс-конференция его явно взволновала, значительно сильней даже, чем журналистов, которые расходились разочарованно — вялые, цинично перешучиваясь. А Валера горел... как Ростральная колонна!

— Не!.. Ну нормально, а? Мы с Мариной две наши квартиры продали, столько копили еще, чтобы на Невский въехать, а этим болт к себе прицепить — и нате квартиру? Не будет этого!

— Мне тоже почему-то кажется, что этого не будет, — мягко, интеллигентно и даже где-то неуверенно сказал я.

— В суд надо идти! — резко Валера сказал. — Фигли мы время теряем? Баба твоя там сейчас?

— М-м-м. Не уверен.

— Вечно ты не уверен!

— Так жизнь такая.

На следующий день мы, однако, в суд выбрались — но не прямым путем. В тот вечер еще немало событий произошло. Подошли к дому — и не узнали его. Подвал весь огнем полыхал, но не в смысле пожара — сияли огни. У входа приплясывали полуголые существа, пол не очень понятен — черти, вот кто. Ян — в возмутительном виде, тут же стоял и как-то злобно всем дирижировал: этот — туда, этот — туда. Хватали улыбающихся японцев, которые мирно тут шли со своими небольшими супругами, от «Астории» к Невскому, и волокли их в подвал. Оттуда тот самый топот раздавался, который с ума меня свел. И не только японцев хватали, не брезговали никем, и представителями слаборазвитых стран, и нас с Валерой тащили, еле пробились, и Валера сказал, уже во дворе отдышавшись: «Хорошо, что я десантуру прошел!» Впрочем — на лестнице было не легче, два встречных потока танцорок (или «ов») — некоторые были ничего! хотя ни за кого не поручусь — струились вверх-вниз, терлись о нас атласными боками. Одна смена, видимо, заступала, другая на отдых шла, от мирных японцев.

— Так это из моей квартиры, что ли, народ прет? — Валера был потрясен. Но пробиться туда не пришлось. Зашли в мой дом, чтобы хоть освежиться, я Валере уступил, он открыл в ванну дверь...

— Загляни-ка сюда!

Это конец. Потоп! Натяжной потолок над ванной свисал пузырем, и в нем — вода. Видимо, слишком там увлеклись водными процедурами.

— Ну, это они погорячились! — Валера проговорил. — Только не трогай потолок! Пошли.

Валера взял сумку с инструментами, и мы поднялись. Вернее, пытались. Теперь все прелестницы с визгом стремились наверх, и образовалась пробка. «Да уж какие тут «жахматы»? — подумал я.

— Да-а... Дурдом отдыхает! — Валера сказал.

Появились люди в черном с буквами ОМОН, хватали прелестниц и волокли вниз, но не в подвал, а в автобусы с решетками. А вот пронесли Сущака. Сущак вертел во все стороны головой, таращил глаза и злобно плевался. Хотел доплюнуть в меня — но не хватило, видимо, сил. Но больше всего меня удивило другое — руки его были заняты, но не смирительной рубашкой, как легко было предположить — руками он прижимал к груди книги — классику поэзии! К чему бы это? И вдруг, изогнувшись в их руках абсолютно по-женски, она — это, несомненно, была Она! — кинула жалобный взгляд на меня: «Спаси!» Я рванулся... Но это снова был Он!

— Козлы! Душите искусство! — кричали прелестни... (цы?).

Нажимом омоновцев нас тоже снесло вниз. Яна под локти бережно отнесли к воронку — и резко вдруг, с грохотом туда кинули. Мне кажется, я слышал, как попадали книги?!

Сомнения овладели моей душой. Странно, весь мир уже прогрессивно поддерживает трангендерное движение, полы повсеместно меняют туда-сюда, а у нас это, мягко говоря, как-то не привилось, по большому счету. И даже испытывает, судя по происходящему, полицейский прессинг? Да и нормальных девиц, за чью нормальность — если не за моральность — я страстно могу поручиться, тоже ведь волокли. Во мне вдруг восстал старый правозащитник, который несколько лет уже дремал. Я даже хотел сказать что-то этим зарвавшимся сатрапам, но меня вдруг сбил с толку персональный мой нищий, который мчался на костылях от метро к машинам и кричал исступленно:

— И меня возьмите! И меня!

И просьбу его уважили.

Потом мы сидели с Валерой в опустевшей его квартире. Даже как-то одиноко. Сгоряча и нас хотели скрутить — но спасли нас инструменты сантехников в руках. Да, профессия всегда выручит! И мы приступили. Воду из пузыря над моей ванной откачали. Правда, она ровно разлилась по квартире... А куда ее денешь? Затор — у меня на этаже. Кран откроешь — может снова залить. Короче, перекрыли воду у него. Да, квартирку теперь вряд ли сдашь. Сидели с грязными, обцарапанными руками, свесив их между ног. Приехали права качать. А тут пришлось — воду.

— А ведь это ты виноват в этом потопе! — с трудом подняв голову, Валера сказал. — Вернее, Нонка твоя. Забили трубы!

— Только милиции не говори.

— Кстати, я с парнями потолковал. Объяснили, в чем дело. На Сущаке уже третий притон. И вся эта суета с подвесными членами — пена! Карточки обнуляют они. Клиентов опаивают — и всё с карточек их снимают. Вот так! А Сущака повязали твоего!

— Так он же у тебя жил. Я-то при чем? — пробормотал я.

Но спор оборвали внезапно появившиеся товарищи в штатском.

— Вы хозяин? — почему-то обратились ко мне.

— Я! — Валера мужественно произнес.

— Сдавали?

— Йесс!

— Опечатываем на время следствия.

— Опечатывайте! — Валера сказал. — Можете вместе со мной.

— Не отчаивайся, друг! — Я помог подняться ему, и мы стали спускаться.

По пути к суду Валера слегка взбодрился:

— Ну уж мою квартиру я хрен им отдам! Хорошая хоть у тебя баба, в суде? — с какой-то безумной и, можно сказать, последней надеждой спросил он.

Женщина, которая и спасет, и утешит. Где она? Боюсь, что он обольщается. Я совсем не уверен, что она на месте — «а». И что она так уж утешит Валеру — «б».

— А то развелось тут всяких, — горевал он. — Там у Борисыча одна... Шел я по коридору их заведения, его искал. И вдруг одна красавица — хвать, и чуть мне всё... главное не оторвала! Еле оттащили! А потом она еще объясняла свысока, что это я виноват, не так глянул на нее. А тот мужик, который в ней якобы сидит, взревновал — и меня наказал, точнее, пытался. Это что, нормальная жизнь? Так то хоть в сумасшедшем доме все было.

— Так мы к ней сейчас и идем!

...Но не мог я это ему сказать! Мне кажется, даже крепкий десантник может не выдержать. Так, может, не идти, может, не надо? Так он же меня и прибьет, если не дойдем.

Вошли в суд, поднялись к ее кабинету.